Дурман любви - Спир Флора. Страница 22

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Как и предполагал Люк, мужчины провели в конюшне всю ночь, выхаживая заболевшую гнедую кобылу. И Клари подозревала, что беда стряслась из-за крайней усталости Джека – ведь он всегда так ловко управлялся с любой работой!

Клари прибиралась в своей комнате, когда услышала возбужденный фальцет Люка и более спокойный, басистый голос Мозеса. Торопливо направившись к задней двери, она увидела, что Джек идет по двору в сопровождении обоих слуг. Она не сразу заметила кровь, проступившую на закатанном рукаве рубашки, однако мгновенно поняла, что произошла какая-то неприятность.

– Что такое? – спросила она. – Что случилось?

Мужчины замедлили шаг, поджидая, пока она спустится с веранды.

– Мистер Джек зачищал сбрую, а мы были в стойле с кобылой, – торопливо ответил Люк все тем же пронзительным от волнения голосом. – Нож сорвался, и мистер Джек поранил себе руку. Кровищи там было!

– Ничего страшного, – успокоительно произнес Джек. – Лошади больше испугались крови, чем я.

– Если ты поранился в конюшне, то это очень опасно, – сказала Клари. – Мозес, веди его на кухню. Я уже вскипятила котелок с водой. Нужно промыть рану. Люк, принеси побольше дров.

– Я вполне могу сделать это в своей комнате, – возразил Джек. – Солью себе из ковша в тазик. Или пойду к водокачке. Немного холодной воды и плотная повязка – вот и все, что мне надо.

– Я была совершенно права, Джек, – воскликнула Клари, крепко взяв его за левую руку и, не обращая никакого внимания на то, что он поморщился от боли, безжалостно поволокла к дверям кухни.

– В чем ты была права? – спросил он, тщетно пытаясь вырваться.

– В том, что ты сумасшедший. Или крайне легкомысленный человек. – Она втолкнула его внутрь. – Садись и положи руку на стол. Я должна осмотреть рану.

– Слушаю и повинуюсь, мадам, – смиренно произнес Джек, усаживаясь на табурет.

– Мисс Клари, я думал, что леди всегда падают в обморок при виде крови!

Появившийся на пороге с охапкой дров Люк с восхищением смотрел на Клари. Сложив поленья на пол, он принялся растапливать печь.

– Я в обморок не падаю. И твоя мать тоже. Когда разведешь огонь, Люк, сходи за водой. Вскипятим воду вот в этом котле.

Она разрезала рукав и стала вглядываться в глубокую рану.

– Здорово же ты рассек себе руку, – воскликнула она. – Мозес, подай мне таз, что лежит на той полке. Хорошо. Джек, сейчас мы сольем кровь в этот таз и очистим рану, а потом я промою ее горячей водой с мылом. Рубашку лучше снять.

– Мисс Клари правду говорит насчет того, что пораниться в конюшне очень опасно, – сказал Мозес. – Бывало, что от царапины человек лишался руки.

– Слава Богу, это не колотая рана, – с дрожью промолвила Клари. – Только бы не было столбняка!

– Ой, сколько крови стекает!

Люк, вытаращив глаза, смотрел на рану из-за плеча Клари.

– Очень хорошо. А теперь слушайте меня внимательно, ребята. – Клари, выпрямившись, жестко взглянула на обоих темнокожих. – Я кое-что смыслю в подобных вещах.

Когда-то, очень давно, мне довелось быть помощницей у доктора, и вы, мужчины, должны исполнять все мои распоряжения. Люк, тебе поручается следить за печкой. Необходимо, чтобы по крайней мере две кастрюли с водой стояли на огне. Мозес, где Сара?

– В нашем коттедже, наверное, – ответил Мозес. – Она не любит, чтобы ее беспокоили по воскресеньям.

– Ничего не поделаешь, придется побеспокоить. Она разумная женщина и все поймет правильно. Сходи за ней, Мозес. Скажи, что мне нужны большая иголка, катушка крепких ниток и чистая белая ткань для повязки. Поторопись, Мозес, с этим мешкать нельзя!

– Да, мисс Клари.

Мозес не стал спрашивать, зачем ей понадобились все эти вещи.

– Мисс Клари, – сказал Джек, – я знаю, что вы хотите помочь мне. Не хотелось бы выглядеть неженкой, но должен признаться, что вид крови меня слегка нервирует. Может, лучше просто переменить повязку, которую сделал Мозес? Кровь остановится сама собой, и вам не нужно будет зашивать рану.

– Это детский лепет, – отрезала Клари. – Речь идет о жизни и смерти. Мозес взял эту тряпку в конюшне, а это означает, что она кишит бациллами.

– Бациллами? – повторил он в изумлении. – Господи, что это такое?

– Бактерии, – ответила она. – Микробы. Их нельзя разглядеть невооруженным глазом, но именно они заносят инфекцию. Если бы у меня были антибиотики! Но у нас нет даже противостолбнячной сыворотки.

– Поразительно, – прошептал он, явно забавляясь важностью ее тона.

– Мы используем виски, – сообщила она. – Это понадобится и тебе, и мне. Ты выпьешь, чтобы справиться с болью, ведь это чертовски мучительная операция. А я буду промывать рану. Тоже процедура не из приятных, однако выбора у нас нет.

– А можно я выпью все? – спросил он. – Жалко переводить виски на рану… вполне хватит и воды.

– Перестань дурачиться, Джек! – вскричала она с гневом, который пришел на смену страху. – Я готова держать пари, что у вас в Англии эти идиотские шуточки считаются признаком хорошего тона. Вы всегда хорохоритесь перед сражением или поединком. Вот только для раненых это плохо кончается.

Он помолчал, прежде чем заговорить вновь, и за вызывающей веселостью его тона ей почудилась какая-то странная печаль.

– Мне не довелось участвовать в битвах, – сказал он. – Во время войны с Наполеоном я был еще слишком мал.

– Джек, будь же серьезным, – умоляюще произнесла она.

– Разве это поможет излечить рану или поставить заслон твоей инфекции? – осведомился он.

– Нет, не поможет, – призналась она. – Джек, я не хочу тебя обманывать. Меня тревожит твоя рана. В моем времени все было бы просто. Антибиотики плюс хороший уход и никаких проблем.

Усевшись напротив него, она положила руки на сосновую столешницу.

– Я знаю, ты сделаешь все, что в твоих силах, Клари. – Он накрыл ее пальцы ладонью здоровой руки. – Видишь, я тебе доверяю.

– Этого может оказаться недостаточно. Она старалась держать себя в руках. В ближайший час ей понадобится хладнокровие. Чувства могли только помешать. Она слишком хорошо знала, чем грозит подобная рана. Джек Мартин этого не заслуживал. Он должен быть крепким и сильным, чтобы работать в поле вместе с Мозесом и Люком. Он должен, как прежде, сидеть за обеденным столом красного дерева, чтобы ухаживать за ней и подливать ей в рюмку мадеры. И ему нужны две здоровые руки, чтобы обнять ее, когда придет час их любви – потому что этот час обязательно придет. Воспрепятствовать этому может только его смерть или ее возвращение в двадцатый век.

– Я понимаю твои опасения и разделяю их, – произнес Джек с нежной улыбкой, и Клари изумилась тому, как он читает ее мысли. – И безраздельно, без колебаний, вручаю себя в твои руки.

– Мне не приходилось самой зашивать рану, – вздохнула она, – но я много раз ассистировала доктору. Джек, хочу предупредить тебя еще вот о чем: кроме виски, у нас нет других анестезирующих средств, поэтому будет ужасно больно.

– Знаю. Я справлюсь с этим. Я терпел и не такую боль.

– Ну, тогда приступим.

На этой ферме одна Клари ясно сознавала реальную опасность, и никто, кроме нее, толком не представлял, как нужно бороться с инфекцией. Разумеется, о медицинском оборудовании и лекарствах двадцатого века приходилось только мечтать. Но она сделает все для спасения Джека, а потом будет молить Бога, чтобы он выздоровел. Она хотела подняться, но он задержал ее, крепко ухватив за руку, и голос его стал необыкновенно серьезным.

– Клари, позволь кое-что сказать тебе, пока Люк ходит за водой и пока Мозес не вернулся. Если дело завершится не так, как нам хотелось бы, ты найдешь связку бумаг в нижнем ящике комода, который стоит в моей комнате. Там находится свидетельство, что Мозес и его семья – свободные люди, а также подтверждение их имущественных прав. Ты прочтешь мое завещание и инструкции относительно фермы.

– Я все сделаю.

Она понимала, что возражать в этой ситуации нельзя. Им незачем было уверять друг друга, что все будет в полном порядке: они оба знали, к каким роковым последствиям может привести эта рана. И Клари, прижавшись губами к руке Джека, сжимавшей ее пальцы, еле слышно произнесла: