Гимн Рождества - Спир Флора. Страница 6

– Смерть – замечательное ощущение. В каком-то смысле это просто восхитительно. Я не чувствую больше физической боли, и это большое облегчение.

– Рада слышать это. Я знаю, последние дни были просто ужасны для вас.

– Есть вещи пострашней физической боли, – сказала старая дама.

– Не могу поверить в это, – отсутствующе заметила Кэрол. Одна часть ее сознания все еще изучала внешность призрачной гостьи, пытаясь понять, как удаются такие трюки. Даже для спасения собственной жизни она не смогла бы понять, как это сделано, но ведь она мало разбиралась в электронной технологии. Не больше знала она и о том, кому могло понадобиться так подшутить над ней, как верно заметила леди Августа.

– Обрати внимание, Кэрол, – леди Августа возвысила голос, и Кэрол заставила себя думать о том, что говорит призрак. – Как я уже сказала, гораздо хуже любой физической боли – сознание, что ты не выполнила своего жизненного назначения. Так же как и ты, я пережила в молодости разочарование, и мое сердце ожесточилось против жизни и любви.

– Вы ничего обо мне не знаете! – воскликнула Кэрол, вцепившись в ручки кресла. – Вы ни разу не поинтересовались, как я жила, прежде чем стала работать у вас. Вы были слишком рады, что обзавелись дешевой компаньонкой, чтобы разузнавать, кто я такая. – Кэрол прикусила язык, с которого готовы были сорваться жалобы на то, как леди Августа обошлась с ней в завещании.

– Бедная глупая девочка, – грустно покачала головой леди Августа. – Конечно же, я разузнала все о твоем прошлом. Не думаешь ли ты, что та недоверчивая особа, которой я была при жизни, наняла бы человека, который может ограбить или убить ее в собственной постели? Ты, Кэрол, на самом деле очень наивна и, как и твой отец, слишком малодушна, чтобы нанести ответный удар, когда жизнь стукнет тебя по голове.

– Не смейте оскорблять моего отца! Он был честный человек.

– Да, конечно, и теперь он сожалеет, что покончил с собой в минуту слабости.

– Теперь? Вы познакомились с моим отцом? В этом… этом… там, где вы сейчас находитесь?

– Там, где я сейчас нахожусь, – ответила леди Августа, – там все понимают, все прощают. Хотя ошибки, совершенные на земле, требуется исправлять. Да, я общалась с твоим отцом и знаю все, что нужно знать, о твоей юности. От всей души желала бы, чтобы ты не позволила этому молодому эгоисту извлекать для себя выгоды из вашей любви. Он совершенно не знал тебе цены.

– Замолчите! Сейчас же замолчите! – Кэрол подскочила к леди Августе, словно собиралась ей угрожать. – Я не хочу говорить о Роберте.

– Конечно, не хочешь. Ты убедилась на горьком опыте, что было ошибкой впускать его к себе в сердце. Роберт Драммонд любил не тебя, а деньги и положение твоего отца. Никто никогда не любил тебя самое.

– Прекратите! – Кэрол дрожала от ярости. Одного упоминания имени Роберта Драммонда было достаточно, чтобы кровь ее похолодела, словно тень от этого давнишнего предательства все еще могла омрачать ее жизнь.

– Я вижу, что огорчаю тебя, – сказала леди Августа. – Возможно, об этом вообще не стоило говорить. Боюсь, я еще не совсем избавилась от своей бестактности. Нужно постараться и избавиться от нее. Сядь, пожалуйста, милочка, и не смотри так, будто хочешь меня убить. Ты же понимаешь, что не можешь причинить мне никакого вреда.

Кэрол, все еще злая и неудовлетворенная необычным для ее покойной хозяйки извинением, хотела схватить леди Августу за руку. Но ее протянутая рука свободно прошла сквозь тело сидящей леди. Испуганно вскрикнув, Кэрол отдернула руку, которая похолодела так, будто ее окунули в ледяную воду.

– Вы не существуете, – упрямо заявила Кэрол.

– Существую, – возразила ее призрачная гостья. – Но существую таким образом, который будет непостижим для тебя еще много лет. Сядь, Кэрол, и дай мне объяснить, зачем меня к тебе послали.

– Послали? – Кэрол села, не сводя глаз с леди Августы.

– Как я уже сказала, я провела свою земную жизнь в скупости, раздражительности и злобном нежелании понимать кого-либо. А должна я была любить, а также делать людей счастливыми при помощи своих денег.

– Вот именно, – ответила Кэрол с некоторой долей цинизма. – Об этом я все знаю. Если у тебя есть деньги и ты склонен их тратить, тебя все любят. Мне еще не было двадцати одного года, а я уже это усвоила. Но это не настоящая любовь. Люди притворяются – вроде как Роберт – и думают, что им удастся наложить лапу на ваши деньги. Я восхищаюсь вами, леди Августа, потому что вы не позволяли подобным паразитам использовать вас.

– Я вижу, что тебе нужно многому научиться, – грустно поглядела на нее старая дама. – Не все люди интересуются только деньгами. Ты должна понять, что главное – сердце и дух, а не земное имущество, Кэрол. Неужели ты никогда не спрашивала себя, почему ты так несчастна?

– Я это знаю, – ответила Кэрол, – и раз уж вы знаете всю мою жизнь, нет надобности это объяснять. Отчасти и вы в этом виноваты.

– Потому что я не оставила тебе денег? – Леди опять улыбнулась призрачной улыбкой. – Да, я была очень скупа ко всем, кто у меня работал. Теперь я за это расплачиваюсь.

– Вот и чудно, – отозвалась Кэрол злобно, – поделом вам. Вы были чудовищно несправедливы ко мне.

– Ты можешь помолчать и выслушать меня или нет?

– Говорите. – Кэрол старалась подавить гнев, все еще кипящий в ней и угрожающий прорваться в любой момент. – Что вы хотите сказать?

– Спасибо. – Леди Августа наклонила голову с изяществом герцогини. – Поскольку я прожила жизнь, никого не любя, я обречена скитаться целую вечность на земле, созерцать счастье, которое я не могу разделить, и быть свидетелем бедности, которой теперь уже не могу помочь.

– При жизни вас мало беспокоила проблема помощи беднякам. Стало быть, и теперь она не должна вас занимать.

– Она меня занимает. Видишь ли, переход из вашего измерения в мое теперешнее состояние очень меняет человека.

– Наверное, это так. – Кэрол невольно заинтересовалась этим неожиданным поворотом мысли.

– Сердце, которое некогда было жестоким и равнодушным, преображается, – продолжала леди, – и я страдаю от неосуществленной любви. Но мне не на кого направить ее. Я вижу бедность и несправедливость, я хотела бы помочь, но ведь теперь я в ином мире и не могу использовать свое состояние для добрых дел. Эту возможность я навсегда упустила.