Основополагающие принципы общественно-полезной экономической политки государства - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор. Страница 1

Сайт www.newsru.com 29 августа 2005 года в публикации “В Екатеринбурге Жириновского едва не разорвали при раздаче денег на вокзале” сообщил следующее:

«Визит лидера ЛДПР Владимира Жириновского в Екатеринбург едва не закончился массовой дракой народа с милицией.

Агитпоезд Жириновского прибыл в Екатеринбург в пятницу вечером. На вокзальной площади лидера ЛДПР встречали представители местной власти. Там же “Соколы Жириновского” агитировали собравшихся на митинге в поддержку ЛДПР.

На площади собралось более тысячи человек, сообщает “Новый регион” [1] . Сообщается, что в толпе стояли отъезжающие, работники вокзала и местные бомжи.

Заранее было известно, что Жириновский будет раздавать деньги. После непродолжительной речи о «гадах, голосующих за “Единую Россию”», лидер ЛДПР стал раздавать по 100 рублей: люди бросались ему под ноги, орали, пытаясь привлечь внимание. Со всех сторон тянулись руки.

Милиционеры пытались остановить толпу, оградить Жириновского от возбуждённого народа. С охранников правопорядка срывали очки и фуражки, били их по лицу. Люди пытались протиснуться ближе к Жириновскому. Сумасшедший клубок визжал и катался около 10 минут. За это время Владимир Жириновский успел раздать около 200 тысяч рублей.

Благодаря стараниям его охранников, Жириновский смог покинуть перрон и вернуться в поезд. По сведениям “Нового региона”, для раздачи в городах России лидер ЛДПР взял с собой 3 млн рублей» ( http://www.newsru.com/russia/29aug2005/money_print.html ).

И это не единственный такого рода случай в политиканской карьере В.В.Жириновского — вице-спикера Госдумы РФ, о каковом его статусе многие граждане страны забывают . 12 апреля 2005 г. раздача В.В.Жириновским денег на митинге студентов тоже сопровождалась потасовкой.

«Митинг у Дома правительства на Горбатом мосту, где против реформы образования протестовали около 4 тысяч студентов, завершился небольшой потасовкой охраны Владимира Жириновского и представителей молодежного отделения “Родины”.

Студенты московских вузов, которые собрались под символикой своих учебных заведений, протестовали против реформ в области образования, в частности против отмены ряда отсрочек от армии для учащихся, и требовали “достойного начального и бесплатного высшего образования”. Рядом митинговали представители молодёжного отделения “Родины” и активисты Национал-большевистской партии, которые выкрикивали политические лозунги. К концу мероприятия, организованного Российской ассоциацией студенческих профсоюзных организаций высших учебных заведений и Ассоциацией профсоюзных организаций студентов государственных и коммерческих вузов Москвы, прибыл Жириновский. Окруженный плотным кольцом охраны, лидер ЛДПР стал по традиции раздавать студентам денежные купюры по 500 рублей, а также майки и кепки с символикой ЛДПР, сообщает “Интерфакс”.

В этот процесс вмешались представители молодёжного отделения “Родины” во главе с своим лидером, которые начали размахивать флагами “Родины” и клеймить позором вице-спикера Думы.

В результате произошла небольшая потасовка между представителем охраны Жириновского и “родинцами” — охранник лидера либерал-демократов сгрёб их в охапку и оттащил в сторону. Потасовка быстро была пресечена сотрудниками милиции, присутствовавшими на митинге. Жириновский благополучно продолжил радовать студентов подарками, а затем сообщил, что раздал десять тысяч рублей» ( http://www.newsru.com/russia/12apr2005/zhirinovsky.html ).

Такого рода политиканство вице-спикера ГД РФ знаменательно соотносится с эпизодом из “Легенды о великом инквизиторе”, включённой Ф.М.Достоевским в роман “Братья Карамазовы”. По сюжету Ф.М.Достоевского великий инквизитор обращается к взятому им под стражу Христу, снова явившемуся во плоти среди народа Севильи в XVI веке:

«Реши же Сам, кто был прав: Ты или тот, который тогда вопрошал Тебя? Вспомни первый вопрос; хоть и не буквально, но смысл его тот: “Ты хочешь идти в мир и идёшь с голыми руками, с каким-то обетом свободы, которого они, в простоте своей и в прирождённом бесчинстве своём, не могут и осмыслить, которого боятся они и страшатся, — ибо ничего и никогда не было для человека и для человеческого общества невыносимее свободы! А видишь ли сии камни в этой нагой раскалённой пустыне? Обрати их в хлебы, и за Тобой побежит человечество как стадо, благодарное и послушное, хотя и вечно трепещущее, что Ты отымешь руку Свою и прекратятся им хлебы Твои”. Но Ты не захотел лишить человека свободы и отверг предложение, ибо какая же свобода, рассудил Ты, если послушание куплено хлебами? Ты возразил, что человек жив не единым хлебом, но знаешь ли, что во имя этого самого хлеба земного и восстанет на Тебя дух земли, и сразится с Тобою, и победит Тебя, и все пойдут за ним, восклицая: “Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь с небеси!” Знаешь ли Ты, что пройдут века и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха, а есть лишь только голодные. “Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели!” — вот что напишут на знамени, которое воздвигнут против Тебя и которым разрушится храм Твой. На месте храма Твоего воздвигнется новое здание, воздвигнется вновь страшная Вавилонская башня, и хотя и эта не достроится, как и прежняя, но всё же Ты бы мог избежать этой новой башни и на тысячу лет сократить страдания людей, ибо к нам же ведь придут они, промучившись тысячу лет со своей башней! Они отыщут нас тогда опять под землёй, в катакомбах, скрывающихся (ибо мы будем вновь гонимы и мучимы), найдут нас и возопиют к нам: “Накормите нас, ибо те, которые обещали нам огонь с небеси, его не дали”. И тогда уже мы и достроим их башню, ибо достроит тот, кто накормит, а накормим лишь мы, во имя Твоё, и солжём, что во имя Твое. О, никогда, никогда без нас они не накормят себя! Никакая наука не даст им хлеба, пока они будут оставаться свободными, но кончится тем, что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: “Лучше поработите нас, но накормите нас”. Поймут наконец сами, что свобода и хлеб земной вдоволь для всякого вместе немыслимы, ибо никогда, никогда не сумеют они разделиться между собою! Убедятся тоже, что не могут быть никогда и свободными, потому что малосильны, порочны, ничтожны и бунтовщики. Ты обещал им хлеб небесный, но, повторяю опять, может ли он сравниться в глазах слабого, вечно порочного и вечно неблагодарного людского племени с земным? И если за Тобою во имя хлеба небесного пойдут тысячи и десятки тысяч, то что станется с миллионами и с десятками тысяч миллионов существ, которые не в силах будут пренебречь хлебом земным для небесного? Иль Тебе дороги лишь десятки тысяч великих и сильных, а остальные миллионы, многочисленные, как песок морской, слабых, но любящих Тебя, должны лишь послужить материалом для великих и сильных? Нет, нам дороги и слабые. Они порочны и бунтовщики, но под конец они-то станут и послушными. Они будут дивиться на нас и будут считать нас за богов за то, что мы, став во главе их, согласились выносить свободу и над ними господствовать — так ужасно им станет под конец быть свободными! Но мы скажем, что послушны Тебе и господствуем во имя Твоё. Мы их обманем опять, ибо Тебя мы уже не пустим к себе. В обмане этом и будет заключаться наше страдание, ибо мы должны будем лгать. Вот что значит этот первый вопрос в пустыне, и вот что Ты отверг во имя свободы, которую поставил выше всего. А между тем в вопросе этом заключалась великая тайна мира сего. Приняв “хлебы”, Ты бы ответил на всеобщую и вековечную тоску человеческую как единоличного существа, так и целого человечества вместе — это: “пред кем преклониться?” Нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться. Но ищет человек преклониться пред тем, что уже бесспорно, столь бесспорно, чтобы все люди разом согласились на всеобщее пред ним преклонение. Ибо забота этих жалких созданий не в том только состоит, чтобы сыскать то, пред чем мне или другому преклониться, но чтобы сыскать такое, чтоб и все уверовали в него и преклонились пред ним, и чтобы непременно все вместе. Вот эта потребность общности преклонения и есть главнейшее мучение каждого человека единолично и как целого человечества с начала веков. Из-за всеобщего преклонения они истребляли друг друга мечом. Они созидали богов и взывали друг к другу: “Бросьте ваших богов и придите поклониться нашим, не то смерть вам и богам вашим!” И так будет до скончания мира, даже и тогда, когда исчезнут в мире и боги: все равно падут пред идолами. Ты знал, Ты не мог не знать эту основную тайну природы человеческой, но Ты отверг единственное абсолютное знамя, которое предлагалось Тебе, чтобы заставить всех преклониться пред Тобою бесспорно, — знамя хлеба земного, и отверг во имя свободы и хлеба небесного. Взгляни же, что сделал Ты далее. И всё опять во имя свободы! Говорю Тебе, что нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается. Но овладевает свободой людей лишь тот, кто успокоит их совесть. С хлебом Тебе давалось бесспорное знамя: дашь хлеб, и человек преклонится, ибо ничего нет бесспорнее хлеба, но если в то же время кто-нибудь овладеет его совестью помимо Тебя — о, тогда он даже бросит хлеб Твой и пойдёт за тем, который обольстит его совесть. В этом Ты был прав. Ибо тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить. Без твёрдого представления себе, для чего ему жить, человек не согласится жить и скорей истребит себя, чем останется на земле, хотя бы кругом его всё были хлебы. Это так, но что же вышло: вместо того, чтоб овладеть свободой людей, ты увеличил им её ещё больше! Или Ты забыл, что спокойствие и даже смерть человеку дороже свободного выбора в познании добра и зла? Нет ничего обольстительнее для человека, как свобода его совести, но нет ничего и мучительнее. И вот вместо твёрдых основ для успокоения совести человеческой раз навсегда — Ты взял всё, что есть необычайного, гадательного и неопределённого, взял всё, что было не по силам людей, а потому поступил как бы и не любя их вовсе, — и это кто же: Тот, Который пришёл отдать за них жизнь Свою! Вместо того чтобы овладеть людскою свободой, Ты умножил её и обременил её мучениями душевное царство человека вовеки. Ты возжелал свободной любви человека, чтобы свободно пошёл он за Тобою, прельщённый и пленённый Тобою. Вместо твердого древнего закона — свободным сердцем должен был человек решать впредь сам, что добро и что зло, имея лишь в руководстве Твой образ пред собою, — но неужели Ты не подумал, что он отвергнет же наконец и оспорит даже и Твой образ и Твою правду, если его угнетут таким страшным бременем, как свобода выбора?» (Ф.М.Достоевский. “Братья Карамазовы”, часть вторая, книга пятая [2] ).