Москва, 41 - Стаднюк Иван Фотиевич. Страница 89
– Немцы мышеловку нам устраивают… По показаниям пленных. Да и разведка наша подтверждает.
– Конкретнее!
– На подходе еще два их армейских корпуса. Причем один строго нацеливается на Рославль – нам в тыл, – уточнил Егоров.
– В штаб фронта сообщил сведения?
– Сообщил. Там пока не очень верят, но, насколько я понял, усилили авиаразведку.
– Пусть бы прикрыли наши тылы…
Владимиру Яковлевичу тоже не хотелось верить в столь серьезную угрозу, нависшую над его войсковой группой. Но тревоги не должны затмить надежду: ведь его дивизии взаимодействуют с огромной силищей – еще четырьмя группами. Да и конница Городовикова вот-вот должна ударить по тылам немцев.
Начальник штаба, понимая, что командующий размышляет над услышанным от него, некоторое время тоже молчал, а затем вновь напомнил о себе:
– Да, а как быть с этим Рукатовым? Ведь наши финансисты во втором эшелоне. Все равно нужно дать ему машину и охрану.
– Из вражеского тыла пробивался без охраны, а тут эскорт подавай?! – В словах Качалова сквозило раздражение.
– Вот он рядом со мной. Пусть сам и объяснит.
Качалов слышал, как генерал Егоров что-то говорил Рукатову, а затем донесся до Владимира Яковлевича полузабытый голос кадровика, с которым он не раз встречался и беседовал в Москве.
– Здравия желаю, Владимир Яковлевич! – нарочито бодро поздоровался Рукатов. – Благодарю вас за заботу и гостеприимство!
– В чем оно выразилось? – холодно спросил Качалов.
– Мы вышли к вам, как черти из болота! Нитки сухой на нас не было! И голодные, как волки!
– Переодели, накормили?
– Так точно. Все как полагается. А сейчас прошу машину и надежную охрану! – И Рукатов коротко рассказал о том, что случилось в его маленьком отряде в пути, и о том, что спас его, Рукатова, только случай: один из бойцов успел пристрелить негодяя-сержанта.
– Самосуд?! – насторожился Качалов.
– Что-то вроде этого! Но другого выхода не было.
– Передайте трубку генералу Егорову! – приказал Рукатову Владимир Яковлевич. – Все-таки примите сами вместе с финансистами деньги у Рукатова и отправьте их в штаб фронта. Рукатова же и его группу препоручите нашей прокуратуре. Пусть внимательно разберутся. Они там учинили самосуд: расстреляли сержанта. Кому-то показалось или в самом деле так было, что сержант целился из автомата в Рукатова… Эдак можно пристрелить кого угодно: померещилось, мол, что целится не в немца, а в командира, вот я его и шлепнул… Надо снять дознание, и чтоб все было оформлено по строгим законам военного времени. Виновным – кара, безвинным – похвала, а то и награда.
Верные и мудрые слова… Только не предчувствовал генерал Качалов, что судьба, ослепленная войной, сбитая с толку кровавой суматохой, не пощадит и его самого, не призовет в свидетели правду и справедливость и позволит свершиться более страшному, чем сама смерть. Но это еще впереди; события вызревали грозно и неотвратимо.