Оборотень - Стайл Кристина. Страница 14

Все попытки Конана убедить Ньорда, что тот не справится с оборотнем в одиночку, ни к чему не привели. Упрямый асир настаивал на своем. Для него, как и для всех северян, кодекс чести был превыше всего. Неписаный закон гласил: жизнь за жизнь. Зверь погубил нескольких человек и из клана Вулфера, и из клана Ньорда, а значит, асир не мог не выйти на поединок. Напрасно киммериец внушал ему, что законы распространяются только на людей, а оборотни – это совсем другое дело.

– Будь это обычный человек, – уверял варвар Ньорда, – я бы и слова не сказал. Но ведь он хищник, чудовище, порождение демонов. Если уж на то пошло, любой из нас вправе сразиться с демоном. Это касается не только тебя.

– Это не демон, – возражал асир. – Это колдун. Причем из рода, с которым враждует мой род. И он приходил за мной. Ты сам видел.

– Он приходил к твоему дому. Но за тобой или за кем-то другим… – пожал плечами Конан. – А может, за мной? Я ведь поклялся отомстить ему.

– Ты все равно не убедишь меня. Я пойду один.

– Погоди, – остановил Ньорда киммериец. – Я ведь не предлагаю тебе созвать дружину. Возьми с собой меня.

В конце концов все эти разговоры привели только к тому, что Ньорд рассвирепел. Он больше не пожелал говорить на эту тему и, что было совсем не в его характере, напомнил Конану:

– Ты мой гость. А хозяин тут я. Никто не может указывать вождю, что ему делать.

Конан побагровел от ярости, но сдержал свой гнев, ибо Ньорд был совершенно прав. Сам киммериец никогда не позволил бы никому держать его за руку, когда эта рука уже легла на рукоять меча. У них было много общего, у пожилого асира и совсем еще молодого киммерийца, и может, поэтому они прекрасно понимали друг друга. Но не родился еще тот человек, который мог бы переупрямить варвара. Если нельзя действовать прямо, он шел в обход, повинуясь диким инстинктам, которые были настолько в нем сильны, что жизнь в цивилизованных странах никак не повлияла на них. Он перестал спорить, но для себя решил, что все равно отправится вслед за Ньордом, но так, чтобы асир ни о чем не догадался.

Прошло несколько дней, а хищник не появлялся. Между двумя поселениями была налажена устойчивая связь. Шустрые гонцы встречались в условленном месте и обменивались новостями, так что все знали, что происходит в обоих кланах. Оборотень затаился и чего-то выжидал. Ньорд надеялся получить от него какой-нибудь знак, чтобы тут же отправиться в путь, и сосредоточенно готовился к поединку.

Умелые мастера, которых у него было предостаточно, изготовили замечательные доспехи, казавшиеся непробиваемыми. Кузнецы долго ковали медь, пока она не стала жесткой. Затем из нее сделали две прочные пластины, плотно прилегающие к спине и груди. Застежки, соединяющие их, имели сложный замок, который не могли повредить ни сильные удары, ни резкие движения. На толстых кольцах к этим пластинам крепились другие – защищающие руки. На плече и предплечье они были жесткими, а на локтях – чешуйчатыми, гибкими. Чешуйчатые же перчатки не мешали держать оружие и при этом надежно укрывали кисть. Головной убор мастера собрали из мелких колечек, соединенных вместе в несколько слоев. На него надевался прочный шлем.

Когда доспехи были готовы и Ньорд примерил их, посмотреть на диковинку собралась вся дружина. Такого они еще не видели. Задумка принадлежала старейшему кузнецу, который в молодости много путешествовал и потому знал уйму секретов разных мастеров. Ему давно хотелось сделать что-нибудь необычное, и наконец-то он осуществил свою мечту. Он подробно объяснял вождю, как пользоваться его изделием, и сиял от гордости и счастья, купаясь в потоке похвал, сыпавшихся со всех сторон.

Другой мастер поднес Ньорду массивный серебряный кинжал с простой, но очень удобной рукоятью и копье с острым тяжелым наконечником, сделанным тоже из серебра. Асир взвесил на руке оружие и выбрал кинжал.

– Копье я не возьму, – сказал он. – Для леса оно непригодно. Слишком много препятствий. А мне надо действовать наверняка. Но все равно спасибо. Хорошее оружие. Жаль, металл никчемный.

Теперь Ньорд был полностью готов к бою. Конан тоже осмотрел его доспехи и одобрил их. Однако киммериец считал, что они хороши для войны, а на поединок один на один предпочитал выходить налегке, чтобы ничто не мешало движениям. По своему огромному опыту он знал, что часто ловкость бывает нужнее, чем сила и умение обращаться с оружием. Его не раз спасали звериная гибкость, чутье и умение вовремя увернуться. И из оружия он скорее бы выбрал копье, а не кинжал. Но варвар не сказал ни слова Ньорду. Пусть поступает так, как считает нужным. Он опытный, сильный, мужественный, умелый воин и сам знает, что ему делать.

Медленно тянулись дни. Самым ужасным для Ньорда, да и для Конана, было то, что ничего не происходило. Затянувшееся ожидание изнуряло, отнимало силы, мучило. Оборотень как сквозь землю провалился. Несколько раз киммериец уходил в лес на целый день, пытаясь разыскать хотя бы старые следы, но ничего не находил и возвращался с наступлением темноты мрачный и злой. Наконец однажды утром Ньорд сказал ему:

– Мне сегодня приснился сон, в котором медведь вызвал меня на бой. Премерзкий гад. Клочкастый какой-то, глазки злые, клыки желтые, наполовину сточенные, покрытые смрадной пеной. А когти длинные, острые, и с них капала кровь.

– Дурной сон, – нахмурился Конан. – Последний раз прошу тебя: возьми меня с собой.

– Нет, – отрезал асир. – И не будем больше к этому возвращаться. Сегодня в лес пойду я. Чувствую, он ждет. Пора.

Ньорд надел доспехи, взял кинжал, прикрепил к ногам лыжи и отправился в чащу. Выйдя за ворота он обернулся:

– Выше голову! Вечером устроим пир. Я принесу его шкуру.

– Не нравится мне что-то, – покачал головой старый Горм. – Уберег бы он свою шкуру, а с оборотня ее не снимешь.

– Не беспокойся, старик, – положил варвар ему на плечо руку. – Я иду за ним. Чуть позже, чтобы он не увидел меня.

– Возьми копье, – светло улыбнулся Горм, – Я верю в тебя.

Конан отправился в оружейную, примерил к руке копье, немного укоротил древко, а затем, прихватив с собой лыжи и, на всякий случай, свой верный меч, поспешил за Ньордом.