Оборотень из болот - Стайн Роберт Лоуренс. Страница 5
– А, привет, – улыбнулся нам папа. – Пришли, наконец. А то мы с мамой уже волновались.
– Мы думали, вы заблудились, – сказала мама.
– А мы заблудились, – выдохнул я.
Мама уставилась на меня:
– Что?!
– За нами гнался какой-то дядька, – принялась объяснять Эмили. – Такой странный… с длинными белыми волосами.
– Он живет в хижине. На болотах, – добавил я и повалился без сил в ближайшее пластиковое кресло. Оно было мокрым, но мне было уже все равно.
– Кто там за вами гнался? – встревожился папа. Потом помолчал и добавил: – В городе мне говорили, что на болотах живет какой-то отшельник.
– Наверное, это был он. И он гнался за нами, – повторила Эмили. Обычно бледная, сейчас она была вся красная. Хвост у нее растрепался, и длинные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. – Это было так страшно.
– Мне про него рассказал один парень из хозяйственного магазина. – Папа задумчиво почесал подбородок. – Сказал, что этот отшельник немного странный, но мирный и безобидный. Никто не знает, как его зовут.
– Ничего себе безобидный! – воскликнула Эмили. – А тогда почему он за нами гнался?!
Папа пожал плечами:
– Я сам про него ничего не знаю. Повторяю, что мне рассказали. Он почти всю жизнь прожил на болотах. Совсем один. И даже в городе ни разу не появлялся.
Мама поставила на стол свою брызгалку, из которой поливала кресла. Подошла к Эмили и приобняла ее за плечи. Когда они стояли вот так, рядом, в ярком солнечном свете казалось, что это не мама с дочкой, а две сестры. Обе стройные и высокие, с длинными и прямыми светлыми волосами. Эмили у нас пошла в маму, а я – в отца. У меня волнистые каштановые волосы и темные глаза. В точности, как у папы. Я невысокий и крепко сбитый. Опять же, как папа.
– Может быть, им не стоит ходить на болота одним? – Мама задумчиво прикусила губу и принялась собирать растрепавшиеся волосы Эмили обратно в хвост.
– Мне все говорили, что этот отшельник – человек мирный и безобидный, – отозвался папа. Он все еще сражался с зонтиком, который никак не хотел входить в бетонную подставку. Каждый раз, когда папа его наклонял, конец шеста проходил мимо дырки.
– Папа, держись. Я тебе помогу. – Я забрался под стол и направил шест туда, куда нужно.
– Да я в жизни теперь не пойду на болото, – решительно заявила Эмили. Она приобняла себя руками за плечи и принялась отчаянно чесаться. – Там воздух такой… у меня все чешется. Теперь буду чесаться до старости.
– Но там интересно, – с жаром выпалил я. Теперь, когда мы благополучно вернулись домой, я напрочь забыл о всех страхах, которые пережил на болотах. – Мы там видели много всего. Торфяное болото и мангровые деревья…
– Я же тебе говорил, что там есть на что посмотреть, – заметил папа.
– Есть на что посмотреть! – простонала Эмили» страдальчески закатив глаза. – Вы как хотите, а я иду в душ. Может быть, если я час, простою под водой, перестану чесаться.
Она решительно направилась к дому. Мама смотрела ей вслед, качая головой.
– Для Эмили это будет непростой год, – пробормотала она.
Папа вытер грязные руки о джинсы и повернулся ко мне:
– Пойдем, Грэди, покормим оленей.
За ужином мы только и говорили что о болотах. Папа рассказывал нам о том, как он выслеживал и ловил болотных оленей, необходимых ему для научного эксперимента, ради которого мы переехали во Флориду.
Папа вместе со своими помощниками излазил все джунгли Южной Америки, У них были специальные ружья, которые стреляли ампулами со снотворным. Оленей сначала усыпляли, а потом отвозили на базу на вертолетах Иногда олени просыпались в полете и начинали буянить. Летать им явно не нравилось.
– Эти болота, куда вы сегодня ходили… знаете, как они называются? – спросил папа, накручивая на вилку спагетти. – Топи Красного жара. Так мне сказали в городе.
– А почему они так называются? – спросила Эмили. – Потому что там очень жарко?
Папа поднес ко рту вилку со спагетти, неторопливо прожевал их и проглотил. В уголке рта у него осталось оранжевое пятно от томатного соуса.
– Я не знаю. Но я уверен, что мы это выясним.
– Может быть, их открыл человек по фамилии Красный жар, – пошутила мама.
– Я хочу домой в Вермонт! – взвыла Эмили.
После ужина все разошлись по своим комнатам. Мне вдруг стало немного грустно. Я тоже скучал по дому. Мне не хотелось сидеть у себя. Я взял теннисный мячик и вышел на задний двор. Я подумал, что, может быть, я покидаю мячик о стену и буду ловить его, как делал дома, в Берлингтоне.
Но у меня ничего не вышло.
Олений загон почти примыкал к стене, так что там было особенно не развернуться.
Я вспомнил Бена и Адамса – своих самых лучших друзей, оставшихся в Берлингтоне. Мы жили в одном квартале и обычно после ужина ходили гулять. Играли в мяч, возились на игровой площадке или просто слонялись по улицам.
Я вдруг понял, что очень скучаю по Бену и Адамсу. Интересно, что они делают в эту самую минуту? Наверняка сидят в саду на заднем дворе у Бена и занимаются чем-нибудь интересным. А я стою тут один-одинешенек и смотрю на оленей в загоне.
Настроения не было вообще никакого.
Мне расхотелось торчать на улице. Я решил пойти домой и посмотреть, что там идет по телику.
Может, хоть фильм какой-нибудь посмотреть…
Я уже было собрался вернуться в дом, как вдруг кто-то схватил меня сзади за плечи.
Болотный отшельник!
8
Он нашел меня!
Болотный отшельник меня нашел! И схватил!
Это было моей первой мыслью.
Я испуганно вскрикнул и обернулся.
Но это был не болотный отшельник, а какой-то мальчишка.
– Привет, – сказал он. – Я думал, ты меня видел. Я не хотел тебя напугать. – У него был забавный голос. Глухой и хриплый.
– А-а… э… да все нормально, – выдавил я.
– Я увидел тебя во дворе. А я там живу. – Он указал на дом дальше по улице, через два от нашего. – Вы недавно приехали?
Я кивнул и подкинул в руке теннисный мячик.
– Да, недавно. Тебя как зовут? Меня – Грэди Такер.
– Вил. Вил Блейк, – представился он. Мы с ним были примерно одного роста. Но он был гораздо крупнее и шире в плечах. И шея У него была толще. Вообще такой крепкий парень… Он мне напоминал футболиста.
Его темные волосы были пострижены очень коротко. На макушке они стояли взбесившимся ежиком, а на висках были гладко зализаны назад. Одет он был в полосатую сине-белую футболку и джинсы, обрезанные чуть выше колен.
– Тебе сколько лет? – спросил он.
– Двенадцать.
– Мне тоже. – Вил взглянул на оленей поверх моего плеча. – А я думал, тебе одиннадцать. Ну… выглядишь ты больно мелким.
Меня обидело это замечание, но я решил пропустить его мимо ушей.
– А ты давно здесь живешь? – спросил я, подбрасывая на ладони мячик.
– Уже несколько месяцев.
– А есть тут еще ребята нашего возраста? – Я обвел взглядом улицу из шести домов.
– Ага. Есть, – сказал Вил. – Только она девчонка. И с большим прибабахом.
Солнце уже садилось. Оно почти скрылось за деревьями на болотах. Небо было ярко-красным. На улице заметно похолодало. Я поднял глаза. На небе виднелась бледная луна. Почти полная.
Вил направился к оленьему загону, и я пошел за ним. Он ступал тяжело, словно печатая шаг. При каждом шаге его широкие плечи смешно подпрыгивали. Вил встал у загона и протянул руку через проволочную сетку. Один из оленей подошел и облизал его ладонь.
– Твой папа тоже работает в нашем лесничестве? – спросил он, внимательно разглядывая оленя.
– Нет. Мои папа с мамой – ученые. Они здесь проводят исследования. С этими оленями.
– Странные какие-то олени. – Вил убрал из загона мокрую руку и поднял ее над головой. – Ну вот. Всего меня обслюнявил.
Я рассмеялся.
– Это барасинга, болотные олени из Южной Америки. – Я швырнул Вилу мячик. Он поймал его и бросил обратно. Какое-то время мы развлекались, кидая друг другу мячик.