Мессия - Старлинг Борис. Страница 90

– Я бы не поручился. Я же сказал, что он следовал этому принципу до сих пор. Он может изменить его в любой момент.

– А получим ли мы защиту полиции? – спрашивает Эндрю Тернер.

– Как я и сказал, риск очень невелик. Вы должны понять, что у нас нет людских ресурсов, достаточных для того, чтобы взять под защиту сотни потенциальных жертв лишь на том основании, что преступник может избрать одного из них. О чем я вас попрошу, так это о том, чтобы вы приняли повышенные меры предосторожности в районе тридцатого ноября. Постарайтесь постоянно находиться в чьем-то присутствии, никуда не ходите одни, находясь дома, надежно закрывайте двери и окна, проверьте запоры, не отвечайте на звонки в дверь незнакомцев. И пожалуйста, не колеблясь звоните в случае нужды.

Ред залезает в нагрудный карман и достает четыре визитные карточки. Он тасует их, как крупье, и вручает четырем Эндрю.

– Официально я не могу предложить вам вооружиться, – продолжает Ред. – У нас не Америка и нет конституционного права носить оружие. По сути дела, если вас остановят на улице с ножом в кармане, вам предъявят обвинение за ношение оружия нападения. Но если вы сочтете нужным держать у постели бейсбольную биту, это, пожалуй, будет разумной предосторожностью.

Прежде чем кто-то успевает встрять с вопросом, он торопливо продолжает:

– А в общем, джентльмены, я не хочу отвлекать вас от работы больше, чем необходимо. Как уже было сказано, риск очень невелик. Я понимаю, мне говорить легко, но постарайтесь, чтобы мое предостережение не превратило для вас следующий месяц в кошмар. Вы скорее сорвете куш в лотерею, чем встретитесь с этим маньяком. И пожалуйста, держите все в тайне. Мы не хотим, чтобы факт нашего предостережения просочился в прессу, поскольку не знаем, как может отреагировать на это убийца.

Рыбники Эндрю молча, один за другим уходят на рынок. Ред дает визитку и Уэлчу и благодарит его за то, что позволил воспользоваться его офисом. Уэлч, уже с очередной сигаретой, отмахивается струйкой дыма.

– В любое время.

Они выходят и направляются к машине. На ходу Кейт обращается к Реду:

– То, что ты сказал о лотерее. Ты ведь на самом деле не веришь в это, правда?

– Конечно нет. Но нам нужно встретиться с несколькими сотнями людей. И если бы я обрисовал каждому ситуацию такой, какая она есть, мы своими руками создали бы долбаный дурдом.

– Я вот думаю, какие, по-твоему, шансы у тех, кого мы предостерегаем? – спрашивает Джез.

– Больше, чем равные. Хочется верить.

Кейт ждет, пока Ред не выйдет из комнаты, прежде чем заговорить.

– Джез, – неуверенно произносит она.

Он отрывает глаза от письменного стола, поднимает брови, но молчит, не предлагая ей помощи.

– Мне очень жаль, что так вышло, тем вечером. И стыдно. Мне не следовало всего этого болтать. Повела себя по по-детски... и глупо.

Джез пожимает плечами.

– Нет проблем, Кейт. Спьяну чего не наговоришь, стоит ли все это мусолить? Давай забудем об этом.

– Все не так просто, Джез. Ты же сам знаешь, что заводишь меня.

– У тебя есть парень, Кейт. Я не думал, что ты серьезно.

– Что ж, теперь ты знаешь, что серьезно. Так что, если уж на то пошло, скажи мне, почему ты мною не заинтересовался?

– Я уже сказал тебе в пабе.

– Нет, в пабе ты придумал какую-то дерьмовую отговорку.

– Кейт, я не собираюсь с тобой спорить. Ты прекрасная женщина, и я отлично к тебе отношусь, но думаю, что было бы нечестно...

– Это то, что ты сказал в...

– И это то, что я имею в виду. Даже если ты этому не веришь. Послушай, ты сказала свое слово, я – свое. Друзья?

– Джез, мы не поговорили об этом...

Она умолкает, когда в комнату возвращается Ред.

– Друзья? – снова повторяет Джез.

Ред смотрит вопросительно на него, а потом на Кейт.

Кейт вздыхает. Она понимает: Джез не намерен раскрывать, что у него действительно на уме, толку она все равно не добьется.

– Ладно. Друзья.

Интерлюдия

На протяжении двух недель они "тралили" – вполне подходящее слово, учитывая обстоятельства, – каждого торговца рыбой и каждый супермаркет в центральном Лондоне. Это неблагодарная и нудная работа – объяснять по двадцать-тридцать раз на дню, в чем состоит опасность, какие меры предосторожности нужно принимать, по каким телефонам звонить. Они чувствуют себя бродячими торговцами, повторяющими одни и те же фразы снова и снова. Тем больше шансов выиграть в лотерею. Всего лишь мера предосторожности. Не открывать двери незнакомым людям.

Не болтайте лишнего, не рассказывайте о нашем предостережении всем подряд, и в первую очередь никаким хреновым бумагомаракам, потому что неосторожное слово может взбесить убийцу, и тогда он начнет вытворять неизвестно что. Ред обращается к чувству самосохранения каждого, и это срабатывает. Каждый день Ред с трепетом просматривает прессу, опасаясь увидеть заголовок вроде "Готовится рыбный Судный день", но, похоже, никто с журналистами не откровенничает.

Серебряный Язык не должен прознать об их действиях, нельзя, чтобы убийца что-то заподозрил.

И с каждым днем, приходящим и уходящим, близится День святого Андрея. Впервые за все время расследования они точно знают, когда Серебряный Язык нанесет удар, и от этого знания Реду не по себе. Он не знает, что хуже: предупредить кого-то и узнать, что он все равно убит, или узнать, что жертва тот человек, о котором они не думали. Что унизительнее: убедиться, что тебя снова перехитрили, или понять, что даже в рамках сужающихся параметров Серебряный Язык по-прежнему имеет преимущество?

На первых порах Ред думает, что любые зацепки, пусть даже мелкие, лучше, чем блуждание в темноте и неведении, что происходило с ними на протяжении почти шести месяцев. Теперь им известен алгоритм убийств. Теперь они знают, чего ожидать. Они знают когда, они примерно знают кто, они предполагают где.

Но они по-прежнему бессильны это предотвратить.

Именно это бессилие и приводит Реда в крайнее раздражение. Чертовски досадно обладать знанием вроде бы немалым, но сознавать, что оно слишком ограниченно, чтобы ты мог с его помощью достичь практической цели.