Шторм - Старлинг Борис. Страница 37

– Чем бы вы воспользовались, чтобы подцепить змею с земли. Сетью? Сачком?

– Нет. Лучше всего подходит палка с развилкой на конце.

– А они водятся в той местности, где была обнаружена девушка?

– Нет. Слишком близко к человеческому жилью. Они не любят контакта с человеком.

– Значит, убийца, скорее всего, держал эту змею в неволе?

– Пожалуй, что да.

– А трудно их содержать?

Мэтисон стучит мышкой по хвосту змеи. Та не реагирует.

Он стучит снова, посильнее. По-прежнему никакой реакции.

– Что вы сказали? – спрашивает он, не отрывая глаз от гадюки.

– Трудно содержать vipera berus в домашних условиях?

– Нет. Большой террариум вам не потребуется: vipera berus большую часть времени проводит, свернувшись в клубок, в маленьких естественных полостях. В дуплах, норах, под корнями и так далее. Нужен обогреватель, чтобы поддерживать температурный режим, ну а главное, конечно, кормежка. Мышки, лягушки, ящерицы. Но опять же, никаких изысков не требуется. Можно покупать замороженных грызунов оптом. Потом их просто засовывают в холодильник и оттаивают по мере надобности. Минуточку.

Мэтисон перемещает руку вдоль верхней части террариума, по направлению к голове tropidolaemus wagleri. Рука его не дрожит, не колеблется, но движется плавно и равномерно, словно по рельсам.

Наконец она оказывается прямо над змеиной мордой. Мышка, зажатая в щипцах, зависает над ней, как бомба под днищем бомбардировщика. Tripidolaemus wagleri смотрит на мышку.

Мэтисон опускает мышку к змеиной морде. Неожиданно и столь стремительно, что это производит впечатление зеленой вспышки, голова tropidolaemus wagleri вскидывается вперед и вверх, к добыче. Мэтисон резко отдергивает руку, одновременно разжимая щипцы. Мышка падает на пол клетки.

– Давайте отойдем. – Мэтисон берет Кейт под руку и отводит на несколько шагов в сторону. – Если мы не будем его отвлекать, есть хороший шанс, что он поест. – Профессор вытирает щипцы о брючину. – Итак. На чем мы остановились?

– На ограничениях. Должны же быть какие-то ограничения, касающиеся их содержания.

– Конечно. – Он смеется. – Никогда бы не подумал, что мне придется растолковывать закон офицеру полиции, но всякое бывает. По Акту о живой природе от 1981 года vipera berus нельзя убивать, наносить им раны и вылавливать для продажи. А согласно Акту о содержании опасных диких животных от 1976 года разводить или просто держать гадюк дома можно, лишь получив разрешение у местных властей.

– Значит, имеется реестр.

– Ну да. Уверен, вам не составит труда получить копию.

– А как насчет журналов? Публикаций о продаже?

– Есть парочка. Но они малотиражные и, по правде сказать, не слишком профессиональные по уровню. Большая часть контактов в герпетологическом сообществе теперь осуществляется через Интернет. Я могу дать вам адреса некоторых веб-сайтов.

В сумрачном свете, исходящем из террариумов, Кейт видит, что на лице Мэтисона написано спокойное удовлетворение. Этот человек живет в мире со всем окружающим.

– Вы ведь любите свое дело, не так ли?

Он улыбается.

– Сколько себя помню. Мой прапрапрадед, Джеральд Креф, был первым по-настоящему серьезным герпетологом Австралии. В тысяча восемьсот шестьдесят девятом году он написал книгу под названием "Змеи Австралии". Ее переиздают до сих пор. Это что-то вроде классики.

Теперь ее черед улыбаться.

– Боюсь, вам этого не понять, – добавляет он, хотя и совершенно беззлобно. – Вы видите лишь чешуйки, яд и опасность, но не воспринимаете восхитительную гармонию узоров на их коже или поражающую воображение грацию их движений. А ведь это искусство, своего рода танец.

– Наверное, вы правы.

– Змеи – это воплощение всего лучшего в природе. Изумительно приспособленные, невероятно разнообразные и поразительно красивые. И самые совершенные из всех животных. Ничего лишнего – ни конечностей, ни ушных раковин, ни век. Подлинная вершина эволюции.

"Ничего лишнего! Снова Оккам и его чертова бритва".

– Охота и убиение жертв отнимают у них меньше времени, чем у любых других, существующих в природе хищников. Они никогда не нападают без причины – от укусов пчел в Соединенном Королевстве каждый год погибает гораздо больше людей, чем от змеиного яда. Но при всем этом назовите мне любое живое существо, которое вызывало бы у людей хотя бы половину того страха и злобы, которые испытывает род людской к змеям. Змея – символ зла, символ всего дурного. "Змеиное жало" и все такое. А ведь никакого жала у змей нет, а язык является органом обоняния. Придумали сказочку про соблазнение Евы в саду Эдема, тогда как любой мало-мальски компетентный ученый скажет вам, что такого места никогда не могло существовать. Позвольте мне спросить вас кое о чем, инспектор. У вас есть дети?

– Сын.

– Сколько ему?

– Четыре года.

– А он когда-нибудь видел змею?

– Насколько мне известно, нет.

– Вы не водили его в зоопарк?

– Пока нет.

– Поведите его туда когда-нибудь однажды и покажите ему змею. Я ручаюсь, что ему захочется взять ее, поиграть с ней.

– Мало ли что? Как-то раз, например, ему захотелось поиграть с отбеливателем и даже попробовать его на вкус.

– Может быть. Но суть дела вот в чем. Маленькие дети инстинктивно не испытывают страха перед змеями. Они без опаски берут их в руки. И не потому, что еще слишком мало знают, а потому, что не знают лишнего, того, чем потом забьют их головы. По мере взросления они начинают относиться к змеям все хуже и хуже, а знаете почему? Потому что их так настраивают. Взрослые. Когда эти дети становятся взрослыми, они передают это предубеждение своим детям. И так из поколения в поколение.

К тому времени когда Кейт добирается до дома Бронах, Лео уже спит. Тетушка стоит за мольбертом, взирая из-под сдвинутых бровей на смешанные на палитре краски.

– Паршивый день, а? – спрашивает она.

– Я бы сказала, не без того.

– Глоточек виски.

Кейт наливает себе на донышко и садится на диван проверив, как всегда, не пристроился ли там один из тетушкиных волнистых попугайчиков.

– Кейт, ты смотри не переусердствуй. Не хочется читать тебе лекции, но ты испытала сильное потрясение и тебе не стоит перенапрягаться.