Чародей поневоле - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер. Страница 20

Значит, Туан поддерживает королеву. Каким образом его демагогия шла на пользу Катарине, Род не понимал, но раз Туан так думал, значит в этом что-то было.

Тогда зачем его заманили в Дом Кловиса, разыграв целое представление?

Ну, конечно! Их цель – испытать его, чтобы выяснить, достоин ли он быть рядом с королевой.

Раз паренек имел дело с Бромом О'Берином, данная версия смахивала на правду. Попытка организовать подобным образом поддержку королевы в народе была вполне в стиле Брома. Но тогда к чему все эти призывы к походу на замок?

Вероятно, Туан знал ответ на этот вопрос, но если уж речь зашла об ответах, то Роду давно пора было дать таковой. Он недобро улыбнулся Туану и поднялся, держа руку на шпаге.

– Нет, благодарю покорно. Я рискну попытать счастья в фехтовании и магии.

Глаза Туана засияли от радости, он схватил Рода за руку.

– Хорошо сказано, дружище Гэллоуглас. Я надеялся, что ты так ответишь. А теперь сядь и выслушай мой подлинный план.

Род стряхнул его руку.

– Вынимай шпагу, – процедил он сквозь зубы.

– Нет, нет! Я не обнажу оружие против друга. Не сердись на меня. Я сыграл с тобой дурную шутку, но с самыми благими намерениями. Сядь, и я все объясню тебе.

Туан снова схватил Рода за предплечье, и на этот раз стряхнуть его руку было невозможно. Род заглянул Туану в глаза и, стиснув челюсти, изо всех сил напряг мышцы руки, но шпага медленно и неумолимо вползала обратно в ножны.

– Сядь, – приказал Туан и с легкостью, словно Род был ребенком, усадил его обратно на стул.

– А теперь выслушай мой замысел. – Туан выпустил руку Рода и тепло улыбнулся, словно ничего и не произошло. – Королева содержит нас, и нищие об этом знают. Однако подачки лишь подогревают ненависть к дарителю. Если мы хотим умножить число сторонников королевы, то должны найти способ сменить гнев на благодарность.

Нахмурившись, Род кивнул.

– Словом, мы должны повернуть дело так, чтобы деньги королевы не казались более подачкой.

– И ты нашел способ сделать это?

– Не я, – признался Туан, – а Пересмешник. «Когда подачка перестает быть подачкой?» – спросил он меня, и сам же ответил: «Когда у тебя есть на нее право.» – Туан откинулся на спинку стула и развел руками. – Все проще простого. Нищие отправятся к замку и поднимут крик, что королева должна дать им хлеба и мяса, ибо у них на то есть право. И когда она удовлетворит их требования, они будут ей благодарны.

Род улыбнулся, потирая подбородок.

– Хитро придумано, – кивнул он, но про себя добавил: «Если это сработает.» На самом деле богачи, с радостью жертвующие деньги на благотворительность, не выложат ни цента, если им скажут, что они просто обязаны это делать. А как благодарны будут нищие, когда она откажет им и прикажет армии разогнать их!

А если даже она уступит, что с того? Как быть с той уверенностью в себе, которую они обретут? Нищие заставили поделиться королеву! Они не остановятся на хлебе да мясе и через неделю вернутся с новыми требованиями, с Туаном или без него.

О да, план составлен весьма хитроумно. И Туан увяз в нем по уши. А Пересмешник вместе со стоящими за ним инопланетными тоталитаристами в любом случае не останется внакладе.

Однако Туан не желал дурного. Его помыслы были чисты. Как политик, он звезд с неба не хватал, но имел самые благие намерения.

Влив себе в глотку добрую порцию подогретого вина, Род уставился в кружку, наблюдая за вращением жидкости.

– И все же, говорят, что Дом Кловиса собирается сбросить Катарину с трона.

– Нет, нет, – ужаснулся Туан. – Я люблю королеву!

Род пристально взглянул на открытое честное лицо парня и по-своему интерпретировал данное заявление. Он снова заглянул в кружку и сказал:

– И я тоже. – В данной фразе было куда больше правды, чем ему хотелось бы. – Но, несмотря на это, я вынужден признать, что ведет она себя, мягко говоря, неразумно.

Туан испустил тяжелый вздох и сцепил руки в замок.

– Да, ты прав, ох как прав. Намерения-то у нее благие, а вот методы – хуже некуда.

Ты на себя-то посмотри, философ... – подумал Род, но вслух лишь спросил:

– Как это так?

Туан печально улыбнулся.

– Она пытается в один день исправить то, что ее предки натворили за века. Я охотно допускаю, что в нашем королевстве полным-полно несправедливости. Но кучу навоза не убрать одним взмахом лопаты.

– Верно, – согласился Род, – да и селитра под ней может оказаться взрывоопасной.

– Великие Лорды не понимают, что она изгоняет дьявола, – продолжал Туан. – Они видят лишь стремление королевы к тому, чтобы один, и только один, голос имел вес в этой стране – ее собственный.

– Что ж... – Род с унылым смирением на лице поднял кружку, – давай же выпьем за Катарину – пусть она добьется своего.

– Если ты полагаешь, что это возможно, – сказал Туан, – то у тебя, должно быть, еще меньше мозгов, чем у меня. А я повсеместно известен как исключительный глупец.

Род опустил кружку, так и не пригубив.

– Ты выражаешь взгляды большинства или свою особую точку зрения?

Туан скрестил указательные пальцы.

– Трон покоится на двух ножках: primus* [28] – знать, которая противится всему новому и, посему, враждебна королеве.

– Благодарю покорно, – сказал Род с ехидной ухмылкой. – Ты просто открыл мне глаза.

– Сами по себе, – продолжал Туан, – вельможи, наверное, терпели бы выходки Катарины из любви к ее отцу. Но есть еще советники.

– Да, – Род прикусил нижнюю губу. – Я полагаю, советники подсказывают лордам, как нужно поступать в том или ином случае.

– Или они говорят им, что ни в коем случае нельзя делать. Неважно, суть дела от этого не меняется. А все советники поют с одного голоса – с голоса Дюрера.

– Дюрер? – переспросил Род. – А кто он такой?

– Советник милорда Логайра, – Туан горько скривил рот. – С его мнением милорд обычно считается, что просто невероятно, ибо герцог – самый упрямый человек на свете. Но пока жив Логайр, у Катарины есть шанс устоять. Как только старик умрет, королеву сбросят с трона, поскольку наследник Логайра ненавидит ее.

– Наследник? – Род поднял бровь. – У Логайра есть сын?

– Двое, – ответил Туан с вымученной улыбкой. – Младший – дурень, по уши влюблен в своего злейшего врага; старший – вспыльчив, как порох, обожает лесть Дюрера. А посему, как Дюрер скажет, так Ансельм Логайр и сделает.

Род поднял кружку.

– Так пожелаем герцогу Логайру долгих лет жизни.

– Да, – горячо поддержал его Туан. – Ибо Ансельм давно точит зуб на королеву.

Род нахмурился.

– А в чем причина такой неприязни?

– Не знаю, – лицо Туана осунулось, и он стал похож на гончую, страдающую от свища. – Не знаю.

Род откинулся на стуле, положив руку на эфес шпаги.

– Словом, Ансельм вместе с Дюрером жаждут падения королевы, а остальные вельможи примкнут к ним, если умрет старый Логайр. Вот и все об одной ножке трона. Какова другая?

– Secundus* [29], – сказал Туан, отсалютовав, как юный скаут, – народ: крестьяне, ремесленники и торговцы. Они любят королеву за то, что жить при ней стало легче, но побаиваются ее ведьм.

– Ах, да. Ее... ведьм.

Род нахмурился, стараясь выглядеть проницательным знатоком, а в голове у него вертелось: «Ведьмы как объекты политики?»

– Веками, – продолжал Туан, – ведьм пытали до тех пор, пока они не отрекались от Дьявола, или подвергали испытанию водой. А если и это не помогало – сжигали на кострах. – На миг Рода охватила жалость к поколениям эсперов. – Но теперь их укрывает королева, и из-за этого пошла молва, будто она сама ведьма.

С трудом оторвавшись от своих мыслей, Род прохрипел:

– Я полагаю, это вряд ли вдохновляет народ на подвиги во имя королевы и ее дела.

Туан прикусил губу.

– Скажем, люди не уверены...

– Чертовски напуганы, – уточнил Род. – Но я заметил, что ты не считаешь нищих частью народа.