Маг при дворе Ее Величества - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер. Страница 14

— У тебя очень живописные сравнения. — Мэт проглотил ком в горле, подумав, что он подвергал себя риску, о котором говорит Стегоман, каждый раз, как произносил заклинание. Ведь по здешним меркам они все были новые. Хуже того, старых он вообще не знал.

Пожалуй, Стегоману можно верить — стоит только вспомнить концентрацию вокруг себя сил при исходе из темницы. Нетрудно представить короткое замыкание в собственном теле, оставляющее от него только обуглившуюся, дымящую оболочку.

Мэт вздрогнул и отодвинул от себя это видение.

— Если начать о чем-нибудь таком думать, недолго и потерять вкус к магии.

— Да, недолго, — согласился дракон. — Но у тебя уже нет выбора.

— Как это нет? — вскинулся Мэт. — Я — свободная личность. Не захочу — и не буду ничего делать.

— Несомненно, — сухо заметил дракон. — Малинго, конечно, будет уважать твою свободу.

Мэт все понял и опустил глаза.

— Я связал себя! А ведь всю жизнь только этого и старался избежать!

И похолодел, услышав как бы со стороны свои слова. Он никогда этого раньше не формулировал. Почему же решился теперь?

Только потому, что наконец-то связал себя.

Глава 5

Мэт почувствовал, как тараторки-гоблины протопали вверх по его позвоночнику и расположились в мозгу.

— Стегоман!

— Да?

— Я загублю нас всех, помяни мое слово. Добром его не кончится. Еще одно чудо — и я пущу нас всех под откос, потому что мне совершенно непонятно, что я такое делаю.

— Спокойно, — сказал дракон. — Ты что — уже помер? А разве мало ты уже натворил чудес?

— Действительно. — Мэт глубоко и прерывисто вздохнул. — Полезно, когда тебе напоминают о реальности. Спасибо. — Он проглотил ком в горле и стал рассуждать здраво: — Когда я произношу заклинание, вокруг, по моему ощущению, стягиваются какие-то силы — силы магического порядка. Это, несомненно, какая-то форма энергии — типа электромагнитных волн. А раз так, ею должны управлять определенные законы...

— Законы? Что за бред? У чудес — законы?

Мэт пожал плечами.

— Почему, у чудес вполне могут быть свои законы. Ну а уж у энергетических полей — просто в обязательном порядке. И если я эти законы вычислю, тогда я смогу манипулировать таинственной энергией.

— Что, что? — пробурчал дракон. — Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься подвести законы под волшебство?

— Именно на это я и нацелен. Хотя и допускаю, что искать порядок в такой особой форме энергии — дело скорее поэта, чем ученого.

— Не знаю, как насчет ученых, но поэт для этого дела точно подходит. Самые великие из магов — непременно поэты.

— Ага, вот я, значит, какого ранга... Нет, тут у вас магией действительно правят рифмы, то бишь слова. А любому идиоту от литературы известно, что слово не есть вещь, а только символ вещи. Поэт выстраивает символы так, чтобы они били в цель.

— Значит, маг, он же поэт, проделывает такую же штуку с магическими силами?

— Именно. — Мэт твердо кивнул. — Слова — это только форма, в которые поэт и маг вкладывают свою энергию. И даже небольшого ее количества довольно, чтобы стронуть с места залежи энергии магической, которые расположены повсюду.

— Стронуть с места?

— Ну да. Стронуть и направить куда надо. Как из звуков поэт — маг формует свои мысли, так и из магической руды он выковывает те орудия, которые ему нужны. И когда стихотворение завершено — о чудо! — магическая энергия устремляется туда, куда ей прикажут.

— Звучит-то красиво, — с сомнением буркнул Стегоман. — А хватит тебе смелости попробовать?

— Если я поразмыслю еще пару минут, может, и не хватить. Так что давай попробуем сразу.

Мэт засунул руки в карманы, огляделся.

— Что бы нам такое учинить?

— Ты обещал наряд принцессе, — напомнил Стегоман.

— Ах да. Подумаем, что ей нужно. Никаких особых затей — подозреваю, что нам предстоит трудное путешествие. Какой костюм принят тут у вас для верховой езды?

— Для леди? Платье с корсажем, высокие башмачки и накидка с капюшоном на случай дождя.

— С последней деталью повременим, пока не соберутся тучи.

Мэт сбросил куртку и закатал рукава рубахи.

— Итак, «Верный Томас», дивная старинная баллада; там, кроме магической тональности, есть кое-что про детали туалета.

Стегоман предусмотрительно отошел в сторонку. Мэт принялся выписывать в воздухе контуры разных предметов одежды. Зачем, он и сам не понимал, но чувствовал, что это помогает.

На последней строке он уже обливался потом: энергетическое поле сгустилось вокруг июльским пеклом. Однако он довел дело до конца, завязав руками невидимый узел.

Тут же воздух у его ног стал уплотняться, посверкивать, колыхаться, как студень, и затвердевать — и на траве оказался наряд: длинное зеленое платье со шнуровкой и с узкими рукавами, выглядывающими из широких, и пара изящных башмачков. Стегоман то ли вздохнул, то ли всхлипнул. Мэт непроизвольно поклонился.

— Да-ссс, — прошипел дракон. — У тебя есть Дар.

— Дар? — Внезапный штиль установился в душе Мэта. — Какой еще дар?

— Ты что, не понимаешь? — Дракон вытаращил на него глаза. — Ты еще скажи, что чудо может сотворить каждый.

— Ну, в сущности...

— Наивный ты человек. Сим магическим даром наделены весьма и весьма немногие. Самый что ни на есть ученый чернокнижник ничего не выбьет из заклинания, если у него нет Дара.

— О! — Мэт даже губы сложил трубочкой. — Ты имеешь в виду, что не каждый может почувствовать нагнетание вокруг себя магических сил, когда читает стихи, и поэтому не может с ними взаимодействовать?

— Если в этом суть магии, то да. Мне трудно судить. У меня нет Дара.

— Понятно. — Мэт откашлялся. — А те... ну... те люди, у которых он есть, — как на них действует этот самый Дар, если они начинающие?

— По-разному. Человек без опыта, только что открывший в себе Дар, имеет достаточно шансов погубить и себя, и тех, кто оказался поблизости. Почему, этого я сказать не могу, но я слышал про многие такие случаи.

— Интересно! Знаешь ли ты, что я превращаюсь в этакую критическую массу, когда произношу заклинание? От меня надо держаться подальше, иначе это может стоить тебе жизни.

— Нет, — сказал Стегоман непререкаемо. — Ты владеешь ремеслом. Твои заклинания безопасны.

— Вот как? — Взгляд Мэта остановился на дамском костюме для верховой езды. — Я думаю, принцесса уже чиста как стеклышко. — Он подавил в себе видение мокрой Алисанды, выходящей на берег: такое легкомыслие до добра не доводит.

Стегоман уткнулся мордой в новые одежки, что-то невнятно пробубнил себе под нос и пошел прочь, оставив Мэта в одиночестве. Тот сел на поваленный ствол дерева, закрыл лицо руками, желая только одного: оказаться в своей тесной, захламленной квартирке.

— Господин маг!

Мэт вскинул голову. Туман воспоминаний рассеялся, и он увидел принцессу. Алисанда и прежде была хороша собой, но сейчас она ослепляла. Зеленый цвет платья оттенял золотой, светящийся ореол волос, а глаза, и без того огромные, казались теперь в пол-лица.

Она улыбнулась, озорно засмеялась и закружилась, выделывая пируэты.

— У вас отличный вкус, сэр. Если вам когда-нибудь надоест магия, не сомневаюсь, что вы станете знаменитым кутюрье! — Она вдруг опустилась рядом, усмиряя вихрь юбок. — А теперь, когда вы так хорошо управились с этим заданием, может быть, вы сотворите еду? Я умираю от голода. Последние две недели меня держали на хлебе и воде.

— Да, да, конечно, — промямлил Мэт, не спуская с нее глаз.