Маг, связанный клятвой - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер. Страница 66

— Итак, призрак отправился с Максом, я видел их вместе и наконец понял, что он ведет нас к тебе.

— И вот ты пришел, — ухмыльнулся сэр Ги. — В удачный момент, Мэтью! Расскажи, что с тобой произошло за это время?

— Объясни лучше, что нам делать с врагами! — резко выпалил Макс. — Маг, ты себе представить не можешь, что мне пришлось пережить, когда я был в руках этого человека! С трудом — одно задание в неделю, да и то такое простое, что его можно было бы выполнить с помощью булыжника и палки! Это вынужденное безделье привело к тому, что я теперь буквально киплю от нетерпения!

— Ты имел полное право предложить любое дело, какое сам бы пожелал, — рявкнул сэр Ги.

— А я и предлагал, но ты-то ничего не понимал! Ах, Маг, его способность схватывать науку прямо-таки обратно пропорциональна способностям школьника! Он может соперничать лишь с новорожденным! Все его представление об эксперименте сводится к тому, чтобы увидеть, насколько близко от мишени он может вонзить острие своей пики! Он, например, думает, что сила поля — это место, где армия расположилась на привал! А относительность — это прослеживание его родственных связей и отношений! И как ты мог оставить меня с таким типом?

— Успокойся, успокойся. — Мэт пытался вразумить светлячка. — Никто и не говорил тебе, что ты должен оставаться с ним.

— Ну а как я мог оставить его одного, если кругом столько зла?

— Совершенно спокойно, — со злостью парировал Пак. — От тебя все равно никакой пользы.

Демон издал один-единственный высокий звук, который буквально резанул Мэта по барабанным перепонкам, а потом начал переходить на все более высокие ноты. Мэт в панике закричал:

— Полегче! Полегче! Ослабь свой усилитель! Ты же знаешь, что в его миропонимание наука никак не входит! Он же на самом деле и представления-то не имеет о детерминизме.

Вопль демона резко оборвался на странном звуке, который скорее напоминал вздох напуганного до смерти человека:

— Шутишь!

— Это кто это такой? — язвительно спросил Пак, Мэт покраснел и, разговаривая с Максом, лишь мельком глянул на Пака:

— Я вовсе не шучу. Мышление в терминах причинно-следственных связей — достаточно современная идея, ты же сам знаешь.

— Современная? Это в каком смысле?

— Ну, где-то с Ренессанса все и началось. Конечно, классические греки это вообще-то умели и передали римлянам, но потом оно, скажем так, вымерло почти на тысячу лет и проявляло себя лишь на самом примитивном уровне — ну, например, если бить по двери тараном, она разобьется в конце концов. Потом Европа освоила геометрию, позаимствовала алгебру у мусульман, а такие ученые, как Коперник и Кеплер, заново открыли, что по следствиям можно узнать причины, которые привели к ним.

— Не хочешь ли ты сказать, что учителя этого рыцаря обладали недостаточными знаниями для преподавания истинной науки?

— Нет, не в том дело. На этой стадии Европа не знала никакой математики, кроме арифметики, и для них не существовало даже такого понятия, как «ноль», европейцы все еще пользовались римскими цифрами.

— А какие еще-то существуют? — спросил заинтригованный сэр Ги.

— Арабские, — печально сказал Мэт.

— Сарацины!

— Они хорошие математики, — запротестовал Мэт. Потом он снова повернулся к Максу. — Но прежде чем люди начнут мыслить действительно по-научному, им понадобится геометрия. Потом наступит время, когда Коперник сможет понять, что орбиты планет выглядят не так, как должны были бы, вращайся они вокруг Земли. Потом Кеплер подхватит его идею и постарается ее уточнить, но для этого ему понадобятся наблюдения, сделанные Тихо Браге. Используя результаты этих наблюдений, Кеплер придет к заключению, что планеты движутся не по орбите, соответствующей идеальному кругу, а скорее по эллипсу. За ними последует Галилей, который построит свои работы, опираясь на результаты, полученные этими учеными, потом настанет черед Ньютона, который, ознакомившись с идеями Галилея, изобретет свою собственную версию дифференциального исчисления и после этого сможет вывести закон тяготения. Знания складываются как пирамида, ты сам видишь. Ну а в этом мире на настоящий момент приступили только к постройке фундамента.

— По-моему, они и этого еще не начали делать, если то, что ты говоришь об их мировоззрении, правда!

— Не скажи, эта идея проявляется в иудео-христианском отношении к истории. Она уже начинает утверждаться, хотя в настоящий момент еще только зарождается.

— Но как же быть без причинно-следственности? — закричал демон. — Если вы уберете причинность, что же тогда останется?

— Совпадение, случайное стечение обстоятельств, — последовал ответ Мэта. — Одно событие, по их мнению, не приводит к возникновению последующего, они просто происходят примерно в одно и то же время. Вон на небе облака, и молния, и гром. Они существуют бок о бок, но ни одно из этих явлений не вызывает другого.

— Ну наконец-то что-то разумное! — Пак вздернул бровь.

— Разумное? — проблеял демон, но сэр Ги утвердительно закивал:

— Именно так. Если друг другу навстречу выходят две армии, значит, будет битва и победит тот, кто прав.

— Какой примитив! — заверещал демон. — Если бы люди так думали, на земле никогда не было бы мира!

— Ну даже в моем мире не очень-то сильны в рассмотрении своего поведения с точки зрения причины и следствия, — возразил Мэт.

— И какое же дурачье эти смертные, — ухмыльнулся Пак. — Ваша раса просто великолепна, смертные. Вся ваша жизнь — самый что ни на есть занимательный материал для комедии.

— Да, из нашей жизни иногда получается забавный водевиль... Видишь ли, Макс, даже при наличии самого лучшего для средних веков образования, а таковое, я совершенно уверен, имеет сэр Ги, наша физика не воспринимается иначе, как метафора.

— Да как это физика может быть метафорой?

— Понимаешь, Церковь думала, что Солнце, вращающееся вокруг Земли, доказывает тот факт, что человеческая жизнь — самый важный объект сотворенного мира, а все остальное Господь Бог создал в дополнение к человеку. Считалось, что строительство высоких башен было не чем иным, как проявлением гордыни, ибо Бог жил высоко над Небесами. Яблоко падает вниз, на землю, а душа стремится вверх, к Богу, — вот и вся физика!

— Какая чепуха! Какое это имеет отношение к физике?

— Подумай об этом, как об аналогиях, — сказал Мэт со вздохом. — Они видят мир как бы подвешенным между Раем и Адом, и, по их мнению, все, что окружает Землю, было создано только ради нее самой, потому что она является наиболее важной частью творения.

— Какая чушь! Да это же просто маленькая планетка на самом дальнем конце одной ничем не примечательной галактики. Почему ваш мир должен быть более важным, чем любой другой?

Теперь настал черед сэра Ги:

— Какое богохульство!

— Да потому, что на ней живут живые существа, — просто ответил Мэт.

— Какое примитивное представление!

— Я же тебя предупреждал, нам еще предстоит пройти долгий путь. Поэтому для них, пойми, мир — это аналог Церкви, потому что она наиболее важная часть общества...

— Это по чьему же предположению?

— По предположению местных ученых.

— И откуда же появились эти ученые?

— Их подготовила Церковь. А Солнце здесь — аналог короля, потому что оно управляет временами года.

В течение минуты Макс жужжал, не произнося ни слова, потом сказал.

— Тогда, значит, наш рыцарь поймет энтропию только как аналог ситуации, когда отсутствует правительство.

— Вот именно!

— Да, но тогда все, что я делаю, было для него...

— ...непостижимо, — подтвердил Мэт. — По счастью, европейская культура обладает таким менталитетом, что она может иметь дело с вещами, которых не понимает и называет их чудом, но тем не менее извлекает из них пользу.

— Тогда они никогда не приблизятся к истинному пониманию своего мира!

— Нет, — вставил Пак, — но они могут понимать друг друга и объяснять явления на своем уровне.