Мой сын маг - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер. Страница 11

— ...где тебя черти носят? Она уже с ума сходит!

Мэт без труда представил себе разгневанную жену.

— Я заблудился, ответил он другу — так громко, как только мог. — Вытащи меня! Закрепи меня, удержи в своем сознании!

С секунду Савл не отзывался. У Мэта сердце ушло в пятки — он решил, что все пропало. Но тут голос мага-целителя прорвался вновь, и на этот раз решимость смешалась и нем с гневом.

— Понял тебя. Держу! Трогай!

— Спасибо, — пробормотал Мэт. — Он всем сердцем надеялся, что ему это удастся. И еще он надеялся, что грохот товарняка заглушит его слова и его не услышит какой-нибудь случайный прохожий.

Мэт негромко проговорил:

Магическое поле явно окрепло, и на миг к Мэту вернулась надежда. Но тут же по его силовому полю, словно тяжелый молот, ударили силы противоборствующие, и Мэту показалось, что его магическое поле расплескалось словно вода из разбитой бутылки. Мэт стоял на месте в полном отчаянии. Голову его сковала свирепая боль, перед глазами плыло. Он прислонился к грубо оштукатуренной стене туннеля, гадая, отчего так шумит в ушах — от грохота товарняка или от того, что у него в мозгу полопались сосуды.

Грохот утих, и Мэту снова стал слышен приглушенный гул с главной улицы.

Мэт глубоко вздохнул, встряхнулся и стал соображать, что же произошло.

Казалось, будто вражеский колдун лично наблюдал за Мэтом, как будто знал, видел, что Мэт должен произнести очередное заклинание, и только ждал момента, чтобы нанести ответный удар. Но как? Откуда ему знать? Найробус. Мэт тупо уставился в одну точку. Этот добряк? Интеллигентный пожилой джентльмен?

Типичный городской житель двадцатого века? Как он мог быть агентом средневекового колдуна? Просто у Мэта разыгралось воображение.

Но, с другой стороны, он так поспешно удалился. Чего он искал? Туалет или возможность что-то сообщить в Меровенс? А ведь его ничуть не удивили «метафоры» Мэта. Ну хорошо, самому Мэту казалось, что он разговаривает с понимающим человеком, но почему же тогда этому понимающему человеку не пришло в голову, что у Мэта поехала крыша?

Возможно, потому, что этот понимающий человек знал, что Меровенс реален!

Мэт взял себя в руки. Похоже, он стал-таки параноиком. До чего дошел взялся винить симпатичного старикана В своих собственных промашках. Мэт снова прислонился к пене, мысли его метались, искали путь, с помощью которого можно было бы как-то обойти магическую стену... В обход!

Мэт выпрямился, обрадованный новым лучиком надежды. В обход! Если бы ему удалось обойти того магического дозорного, которого выставили следить за его приближением, если бы он смог найти канал связи между мирами, он бы обрел столь необходимую силу, чтобы пробиться домой. Возможно, он бы вернулся домой через этот канал, совершив нечто вроде магического маневра! И такой путь у Мэта был.

Король-Паук! Он жил в обоих мирах, и не только в них. Причем, если бы Мэту удалось найти такой обходной путь, ему бы не потребовалось энергии больше той, которой бы по обеспечил святой Монкер через Савла. Мэт подумал о Савле и ощутил ответ. Итак, Савл держит его магическим канатом и служит для него «якорем».

Святой Монкер слышит его, а стало быть, он уже почти что дома.

Мэт поискал глазами паучью сеть и совсем не удивился, когда обнаружил таковую — вряд ли в этот туннель кто-то часто наведывался со шваброй. Может, тут и подметали время от времени, но вот на потолок уж точно глядели крайне редко.

А вот Мэт поглядел. Уставившись на маленькую черную точку посередине паутины, он проговорил нараспев:

Воздух вокруг Мэта сразу сгустился, словно перед грозой. Кто-то где-то работал на Мэта. Он набрал в легкие побольше воздуха:

Сердце Мэта радостно затрепетало слова вновь начали обретать смысл.

Наконец Мэт почувствовал ту силу магического поля, какая ему была нужна.

Казалось, словно святой из другого мира все сильнее подтягивает Мэта к себе — и его тело, и его душу. Правда, Мэт ощущал и противоборствующие силы, но их словно отталкивала какая-то стена. У Мэта закружилась голова, потемнело в глазах...

Глава 4

Желудок Мэта предпринял отчаянную попытку выскочить наружу через пищевод.

Мэт пытался побороть это ощущение, убеждая себя в том, что на самом деле он вовсе не падает, а просто находится в состоянии невесомости, но поверить в это было трудно — ведь он не видел ничего, кроме дикой смены цветов вокруг себя.

Цвета разлетались на мириады крошечных частиц, смешивались между собой и обволакивали Мэта грязновато-белым туманом. Желудок упрямствовал, продолжал бунтовать. Тело явно пугалось того, что эта бездна бесконечна, бездонна.

Но вот его руки и бока коснулись чего-то твердого, Мэт ощутил сильнейшую боль, и тошнота отступила. Цвета заняли свои места, превратились в серый камень стен и синюю ткань джинсов Савла. Савл опустился на колени рядом с Мэтом.

— Эй, старина, ты в порядке?

— Неплохая... тренировка, — выдавил Мэт.

— Неплохая тренировка? — переспросил Савл. — Понятно, приземлился на бок, как я тебя учил. Добро пожаловать домой!

— С-спасибо, — прошептал Мэт, закрыл глаза и, прежде чем потерять сознание, успел мысленно возблагодарить святого Монкера.

Через час он уже чувствовал себя намного лучше. Этим он скорее всего был обязан тому, что переоделся в дублет и лосины, да и травяной настой, которым напоил его Савл, сыграл свою роль. Все это время Савл стоял рядом с Мэтом, Наблюдая за тем, чтобы тот каждые несколько секунд делал по глотку.

Наконец, усевшись напротив Мэта и придирчиво осмотрен его, Савл сказал:

— Ну что ж, пожалуй, тебе и вправду получше.

Мэт сделал еще один глоток.

— Когда это, интересно, ты успел стать доктором?

— Когда уяснил, что люди меня таковым считают, — усмехнулся Савл. — Я изучал приемы шаманского камлания параллельно с травами. — Обернувшись к Алисанде, Савл заметил:

— Пожалуй, он почти готов к исполнению своих обязанностей.

— Хвала Небесам! — Алисанда крепко сжимала руку Мэта. Она не отпускала ее даже тогда, когда помогала ему переодеваться. Но и теперь голос ее дрожал — она все никак не могла прийти в себя после рассказа Мэта о том, что с ним стряслось. Рассказ получился сбивчивый, но душераздирающий. — Даже не представляла, на какое опасное дело я отпустила тебя, муж мой, когда позволила навестить твою мать!