Зачарованный книжник - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер. Страница 48

— Попробую, — ответил Грегори, — хотя Магнус очень опытен в телепатии и, несомненно, может обо всем догадаться по каким-то оттенкам моих мыслей.

Юноша умолк.

— Его семья ждала, пока он пересказывал всю историю старшему брату, находившемуся за сотни световых лет от него. Гвен дивилась силе мысли, способной покрывать разрыв, неподвластный ничему материальному. Здесь неминуемо возникала проблема сбоя во времени из-за сверхсветовых скоростей, и Гвен задумалась, а что за время, который год там, где сейчас путешествует Магнус? Интересно, сколько ему сейчас там лет? Мог ли он, в силу особого волшебства гиперпространства, остаться все тем же Магнусом, который когда-то улетал с Грамария, в то время как они здесь взрослеют и старятся?

Затем раздался голос Грегори.

— Магнус ужаснулся при мысли о том, что из-за него Финистер могут казнить. Но в то же время он считает: известная доля страданий ей не повредит, а научит быть милосерднее с другими людьми.

Гвен вздохнула с облегчением, а Корделия от радости захлопала в ладоши.

— Узнаю благородное сердце Магнуса! — но затем ее лицо омрачилось. — Однако неприятно слышать, что он хочет ее страданий.

— А я не сомневаюсь, что Финистер уже пришлось познать боль, — задумчиво проговорила Гвен. — Но, увы, это не склонило ее к милосердию. В ходе нашего лечения ей снова придется пройти этим путем страдания, и, надеюсь, теперь она выйдет победителем.

Она обернулась к Грегори.

— А Магнус в курсе, что Финистер убийца, и это — доказанный факт?

— Нет, мы говорили только о его собственных обидах, — его голос был все еще отстраненным. — Так что, попросить его быть судьей и всех прочих ее преступлений?

Гвен ответила не сразу, она тщательно выбирала слова:

— Он должен высказаться за или против. Может, новая информация изменит его мнение? В конце концов, я вовсе не уверена в успехе моего лечения — ведь мозг вещь очень сложная. Возможно, она так и останется убийцей.

— Нет, этого не может быть! — запротестовала Корделия, но, взглянув в лицо матери, умолкла.

Грегори тоже промолчал. Затем он принялся перечислять брату все преступления Финистер, и лицо его при этом морщилось, как от физической боли. Через какое-то время пришел ответ Магнуса.

— Убийство принято карать смертью — это освященный в веках обычай, — транслировал Грегори. — Но убийца может быть прощен, если он искренне раскаялся и выразил готовность возместить ущерб близким жертвы, а также всему обществу.

— Ну уж, на это она потратит большую часть оставшейся жизни, если не всю, — заметил Джеффри.

— Жизнь, посвященная людям, будет вознаграждена, сын мой, — наставительно сказала Гвен — она хорошо знала, о чем говорила.

Магнус упомянул орден нищенствующих монашек, — вздохнул Грегори. — Он говорит, если такового еще нет, то Финистер сможет его основать. Возможно, это будет наполовину мирской орден.

— Я не могу представить себе, чтобы эта женщина даже после исцеления выбрала подобную жизнь, — возразил Джеффри. — К тому же, существуют еще некоторые обстоятельства. Не забудь рассказать Магнусу о том, как она пыталась отбить Алена у Корделии, а ее саму убить. А также об ее попытке разлучить нас с Ртутью.

Он нахмурился.

— Брат ведь знает о наших помолвках? — подозрительно спросил он.

— Да, — ответил Грегори — было похоже, что ветер прошелестел откуда-то из невообразимого далека. — Он знает также, что некая ведьма пыталась помешать этому. Но я еще раз напомню.

И снова над поляной повисло молчание. Затем Грегори вдруг содрогнулся.

— Все это истории с его родней разгневали Магнуса гораздо больше, чем собственные обиды. Теперь он и в самом деле голосует за смерть.

— Передай ему нашу горячую благодарность, — нежно улыбнулась Корделия, — но, поскольку в данном случае угрожали мне и Джеффри, то и решать нам: простить ее или нет. Не так ли, Джеффри?

— Полагаю, так, — нехотя согласился тот. Затем решился:

— Я — за милосердие, при условии, что мама сможет вылечить эту гарпию.

— Хорошо сказано, — просияла улыбкой Корделия, ласково коснувшись руки брата. — И знаешь, что я скажу? Думаю, Ртуть была бы очень расстроена, если б ты решил по-другому.

— Кстати, не грех бы спросить ее мнение, — обернулся Джеффри, — да и Алена тоже.

Корделия вздрогнула при этих словах.

— Ален — наследный принц, — напомнила она. — Он будет настаивать на строгом соблюдении законности.

— А я поговорю с Ртутью и узнаю ее мнение, — решил Джеффри.

— И все же, как это похоже на Магнуса: прощать собственные обиды и буквально выходить из себя, если что-то грозит его близким, — умилилась Корделия.

Тут они заметили, что Грегори покачнулся.

— Надо заканчивать, — сказала Гвен. — Вы видите, ваш брат совсем без сил. Ну-ка, присоединяйтесь ко мне, мы вместе пошлем наш мысленный привет Магнусу.

Она протянула руки Корделии и Джеффри, тот прикоснулся к Грегори, и мысли их слились. Они настроились на телепатический луч Грегори и послали свою любовь такому далекому брату. В ответ они почувствовали взрыв тоски, ностальгии и смирения — это было прощание Магнуса. Затем все исчезло, и Грегори обмяк на руках у Джеффри.

— Если он так тоскует, почему не возвращается домой? — спросила Корделия.

— Я думаю, он хочет вернуться полностью исцелившимся, — ответила ей мать. — И полностью повзрослевшим, в своем собственном понимании.

— Но ему около тридцати, — нахмурилась Корделия. — Куда уж еще взрослеть?

Гвен только пожала плечами — ей нечего было ответить.

— Благодарю тебя, брат, — поднялся Грегори. — Я уже пришел в себя.

— Не то чтобы очень, — окинула его скептическим взглядом Корделия.

— В достаточной мере, — уверил ее Грегори. Он повернулся к матери.

— Я думаю, папа не будет возражать, если даже Магнус проголосовал за милосердие.

Корделия выглядела куда менее уверенной, однако Гвен твердо заявила:

— Я сама объяснюсь с вашим отцом. Поверьте, он кое-что знает об исправлении человека и верит в него.

Возможно, более, чем кто-нибудь из нас.

Все трое ее детей выглядели озадаченными, но Гвен не сочла нужным пояснить, что имела в виду. Вместо этого она взяла их за руки и улыбнулась.

— А сейчас понадобятся все ваши пси-силы, ведь нам предстоит нелегкая и мучительная работа.

Гэллоуглассы переплели руки и окружили спящую женщину. Гвен начала нараспев декламировать, прокладывая путь в самые глубины сознания Финистер.

По дороге в Бостон,

По пути в Лимож

Осторожней, крошка,

Не то упадешь.

Маленькая Финистер издал вопль испуга и восторга, ухнув меж колен, на которых сейчас только сидела. Но руки Папы крепко держали ее, и вот девочка снова взмыла под потолок и благополучно приземлилась на колени. Она засмеялась от удовольствия.

— Еще! Еще! — заканючила она.

— Папа, не стоит так возбуждать малышку, когда другие, вроде Мод и Саки, накрывают на стол, — выговорила ему Мама.

— Да, это я не прав, — посмеиваясь, согласился Папа и снял трехлетнюю Финистер с колен.

Та надула губы и потребовала:

— Хочу еще!

— Завтра, малыш, — пообещал Папа. — А теперь давай-ка, забирайся на свой высокий стульчик.

Он легким шлепком отправил девочку туда, где собрались все остальные.

Стол был достаточно длинным, чтобы вокруг могли разместиться двадцать детей и двое взрослых, но в гостиной старого фермерского дома места хватало. Когда-то это была единственная комната, но Папа со старшими мальчиками потрудились на славу: пристроили два крыла. В одном располагались спальни для мальчиков и девочек с комнатой для Папы и Мамы посередине.

Другое полностью занимали кладовые и кухня с судомойней. Как обычно, кухня была просторная, ведь в крестьянском доме это не просто помещение для приготовления пищи, это место, где проходит большая часть жизни семьи, особенно семьи из двадцати двух человек.