Черная гора - Стаут Рекс. Страница 18

– Как вы думаете, их дочь всегда носит эту белую блузку и расшитый зеленый жилет?

Он фыркнул:

– Конечно, нет. Она услышала, что мы говорим на иностранном языке и невероятно много заплатили за еду. Может ли черногорская девушка упустить такой случай? – Он снова фыркнул. – Или любая другая девушка? Поэтому она переоделась.

– Это зависит от отношения, – возразил я. – Мы должны отдать должное ее хлопотам. Если вы хотите снять ботинки, действуйте, и мы можем арендовать стог на неделю, пока у вас не спадет отек.

Он не удостоил меня ответом. Через десять минут я спросил его:

– Почему они добавляют в колбасу бензин?

На самом деле еда оказалась совсем не плохой. Яйца были превосходны, черный хлеб кисловат, но вполне съедобен, а вишневый джем из глиняного горшочка оказал бы честь любому дому. Позднее кто-то сказал Вульфу, что в Белграде свежие яйца продаются по сорок динаров за штуку, а мы съели по пять, то есть оказались не такими уж транжирами. После первого глотка я оставил чай, но вода была вполне приличной. Когда я намазывал джем на хлеб, вошел хозяин и что-то сказал Вульфу. Я полюбопытствовал, в чем дело. Вульф ответил, что телега готова.

– Какая телега, – спросил я.

Он ответил:

– Чтобы ехать в Риску.

– Впервые слышу о телеге, – пожаловался я, – Было договорено, что вы мне пересказываете полностью все разговоры. Вы же всегда утверждали, что, если я что-то пропускаю, вы никогда не можете знать, ухватили вы рациональное зерно или нет. А теперь, когда ботинок одет не на ту ногу, если вы мне простите такое сравнение, я чувствую то же самое.

Думаю, что Вульф меня не слышал. Теперь он был сыт, но нужно было снова вставать и идти, и он слишком этого боялся, чтобы еще спорить со мной. Когда мы встали, отодвинув стулья, в дверях появилась дочь и что-то сказала.

– Что она говорит? – спросил я.

– Sretan put.

– По буквам, пожалуйста.

Вульф повторил по буквам.

– Что это значит?

– Счастливого пути.

– А как сказать. «Путь был бы намного счастливее, если бы вы были с нами?»

– Не надо. – Он уже шел к двери. Не желая быть грубым, я подошел к дочери и протянул ей руку. Ее рукопожатие было приятным и сильным, На одно мгновение она взглянула на меня и тут же опустила глаза.

– Розы красные, – отчетливо произнес я, – фиалки синие, сахар сладкий, а все вместе – это вы.

Я легко сжал ее руку и вышел, Вульф стоял в ярде от дома, скрестив руки на груди и сжав губы, глядя на повозку, которая действительно этого заслуживала. Лошадь была еще ничего – низкорослая, скорее пони, чем лошадь, но в хорошей форме, однако телега, в которую она была впряжена, представляла собой простой деревянный ящик на двух колесах, обитых железом. Вульф обратился ко мне.

– Хозяин говорит, – горько сказал он, – что положил сена, чтобы было помягче.

Я кивнул:

– Вы не доедете живым до Риски.

Затем взял наши рюкзаки, свитеры, куртки и свои носки, висевшие на солнце.

– Это же чуть больше мили? Поехали.

8

При строительстве домов в Риске были использованы обломки скал, которые просто скатили вниз в долину, уложили прямоугольниками и накрыли соломой; вот и все, что они сделали. И это было примерно в то же время, когда Колумб уплыл через Атлантический океан в поисках короткого пути в Индию. Единственная улица покрылась грязью глубиной в целый фут, сохранившейся после апрельских дождей; однако с одной стороны улицы была проложена каменная дорожка. Когда мы шли по ней гуськом, у меня сложилось впечатление, что местные жители нам не особенно рады. Впереди маячили какие-то фигуры, несколько детей носились по низкой каменной стене, вдалеке шла женщина с метлой; но все они исчезали при нашем приближении. Даже в окнах никого не было видно.

– У нас что, чума? – спросил я Вульфа.

Он остановился и обернулся:

– Нет. Это у них чума. У них высосали все жизненные силы. Пф.

Он зашагал вперед. Пройдя центр городишка, он сошел с дорожки и повернул направо через пролом в каменной стене. За ней находился дом, побольше и повыше чем остальные. Дверь наверху была украшена аркой, а по бокам отделана красивой резьбой. Вульф поднял кулак, чтобы постучать, но дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился человек.

– Вы Джордж Билич? – спросил Вульф.

– Да, это я. – У него был низкий бас. – А вы кто?

– Это неважно, но вам я могу сказать, Меня зовут Тоне Стара, а это мой сын Алекс. Вы сдаете напрокат машину, а нам нужно добриться до Подгорики. Мы заплатим, сколько надо.

Глаза Билича сузились.

– Я не знаю такого места – Подгорика.

– Вы называете его Титоград. Я не совсем удовлетворен этим переименованием. Мы с сыном хотим выразить властям наше сочувствие и предоставить в их распоряжение некоторые средства. От вас требуется услуга, за которую мы хорошо заплатим. Из уважения к вам я согласен назвать город Титоградом.

– Откуда вы и как сюда попали?

– Это наше дело. Вам достаточно знать, что мы заплатим две тысячи динаров или шесть долларов, если вам так больше нравится, за расстояние в двадцать три километра.

Узкие глаза Билича сузились еще сильнее:

– Мне не нравятся американские доллары и не нравится ваше предложение. Откуда вы узнали, что я сдаю машину напрокат?

– Это известно всем. Вы это отрицаете?

– Нет, но она не в порядке. Что-то мотор барахлит.

– Мой сын может ее починить. Он хороший специалист.

Билич покачал головой.

– Я не могу на это согласиться. Вдруг он ее совсем сломает.

– Вы правы. – Вульф был предельно доброжелателен. – Вы нас не знаете. Но у вас есть телефон, мы пойдем в дом, и вы позвоните в Белград, звонок мы оплатим. Позвоните в Министерство внутренних дел, попросите соединить вас с комнатой девятнадцать, и спросите, стоит ли сотрудничать с человеком, который называет себя Тоне Стара и опишите мои приметы. Только не мешкайте – мне надоело стоять под дверью.

Этот блеф не был таким уж бессмысленным, как кажется Вульф знал от Телезио, что Билич не станет рисковать, оскорбляя незнакомого человека, который может быть связан с тайной полицией, или привлекать к себе внимание начальства из Белграда глупым звонком. Блеф не только сработал, он произвел эффект, который показался мне совершенно несоразмерным словам Вульфа. Билич неожиданно побледнел, будто разом потерял половину крови. Одновременно он пытался улыбаться, и все вместе выглядело весьма неприятно.

– Прошу прощения, сэр, – сказал он совсем другим тоном, отступая назад и кланяясь. – Я уверен, вы понимаете, что осторожность необходима. Входите и садитесь и давайте выпьем вина.

– У нас нет времени. – Вульф говорил отрывисто. – Вы должны сразу позвонить.

– Это будет смешно. – Билич изо всех сил старался улыбнуться. – В конце концов, вы же только хотите, чтобы вас отвезли в Титоград, что вполне естественно. Вы не хотите войти?

– Нет. Мы спешим.

– Очень хорошо. Уверяю вас, я знаю, что такое спешить. – Он обернулся и крикнул: – Жубе!

С таким же успехом он мог произнести имя шепотом, поскольку Жубе, очевидно прятался не далее чем в десяти футах. Он вышел из-за занавески, высокий и костлявый юнец, лет восемнадцати, и голубой рубашке с открытым воротом и линялых джинсах.

– У моего сына каникулы в университете, – пояснил Билич. – Он возвращается завтра, чтобы заняться изучением вопроса совершенствования Социалистического Союза Трудящегося народа Югославии под руководством нашего великого и любимого президента. Жубе, это мистер Тоне Стара и его сына Алекс. Они хотят, чтобы их отвезли в Титоград, и ты…

– Я слышал, о чем вы говорили. Мне кажется, ты должен позвонить в Белград, в министерство.

Жубе мне сразу не понравился. Я понял не все, что он произнес, но тон был злобный, и я разобрал слова «министерство» и «Белград» и поэтому догадался, о чем идет речь. Вся надежда была на то, что отец заставит его послушаться, и, к счастью, он так и поступил.