Черная гора - Стаут Рекс. Страница 25

Вульф отодвинул стул и встал.

– Еще раз благодарю, миссис Вукчич, за ваше гостеприимство. И вас, Данило, за все, что вы для нас сделали. – Он заговорил по-английски. – Возьми, пожалуйста, рюкзаки. Арчи. Мы уходим. Который час?

Я посмотрел на часы, поднимаясь на ноги.

– Без четверти десять.

– Сядьте, ненормальные, – прорычал Данило.

Вульф даже ухом не повел.

– Вы можете сделать нам еще одно одолжение? – спросил он. – Есть в городе гостиница с хорошими кроватями?

– О, Боже! – рявкнул Данило. – По сербскохорватски это прозвучало как «boga ti» – очень удобно рявкать. – Вы хотите устроиться в гостиницу, не имея на руках документов! Кровать вы, конечно, получите. В тюрьме! Госпо Стритар, должно быть, решил, что на свободе вы представляете для него больший интерес, не то вас бы уже давно арестовали. Вы заявляете мне в лицо, что знаете, где находится наш тайник, а завтра при свете дня потопаете туда, словно на пикник, и станете во все горло звать Йосипа Пашича!

Он немного унял себя, потом продолжил:

– Нет, вас все равно убьют еще до того, как вы приблизитесь к тому месту, так что я зря разорялся. Возможно, вы умеете жить у себя в Америке, но здесь вам не поздоровится. Во всей Черногории только двадцать два человека знают местонахождение тайника с оружием, а поскольку вы не из наших значит, вам придется умереть. Сядьте же, черт побери!

– Мы уходим, Данило.

– Вам нельзя идти. Дело в том, что когда я выходил, я договорился не только о Жубе. Дом окружен надежными людьми и, если вы выйдете без меня и я не подам условного сигнала, далеко вам уйти не удастся. Так что сядьте.

– Маленькая задержка, Арчи, – сказал мне Вульф и сел. Я последовал его примеру.

– Я бы хотела кое-что сказать Данило, – попросила миссис Вукчич.

Чело Данило омрачилось.

– Чего тебе нужно? – спросил он.

Мета посмотрела на Вульфа, на меня и снова перевела взгляд на мужа.

– Эти люди вовсе не ненормальные, – сказала она. – Во всяком случае, не такие, как мы. И они не обречены, в отличие от нас. Мы можем только молиться, чтобы у Ивана и Зоши была когда-нибудь нормальная жизнь, в то время как мы с тобой – люди конченые. Нет, нет, я не жалуюсь! Ты знаешь, как я люблю тебя и уважаю за то, что бьешься, не щадя себя, а не сдаешься врагу, как другие. Я горжусь тобой, Данило! Но я не хочу, чтобы с такой легкостью приговаривал этих людей к смерти, потому что они и такие люди, как они, единственная надежда для Ивана и Зоши. Я понимаю, что ты был вынужден убить Жубе Билича, и я это понимаю; но эти люди – наши друзья. Ты хоть кого-нибудь любишь?

– Да. Я люблю тебя.

– И детей, я знаю. А кого-нибудь еще?

– А кого я должен любить?

Она кивнула.

– Именно это я и имела в виду. А вот эти люди устроены по-другому. Они приехали сюда за тысячи миль, подвергая себя опасности, потому что они любили твоего дядю Марко и хотят найти человека, который убил его. Разве ты этого не понимаешь? Вот почему ты не имеешь права обрекать этих людей на смерть.

– Ба! – хмыкнул Данило. – Ты говоришь, как баба.

– Я говорю, как мать, а ты, надеюсь, еще не забыл, кто сделал меня матерью?

Я мог видеть одно: веселья уже явно не предвиделось. Не понимая ни единого слова, я развлекал себя тем, что следил за выражениями их лиц и интонациями голосов, пытаясь хотя бы приблизительно догадаться о том, что творится. Кроме того, мне приходилось следить за левой рукой Вульфа, поскольку мы условились, что в том случае, если разговор примет слишком уж крутой оборот, то он разожмет и снова сожмет левый кулак – знак для меня, что пора воспользоваться «марли» или «кольтом». Сказать, что я страдал от того, что ни черта не понимал в их речи, значит – не сказать ничего. Ведь, насколько я мог судить, Данило орал на жену, допустим, из-за того, что она просила его всадить кинжал мне в спину, чтобы она могла перешить мой зеленый пиджак для Ивана или Зоши. Во всяком случае, имена детей упоминались трижды – это уж я разобрал.

– Да, Данило, вам не позавидуешь, – сочувственно произнес Вульф. – Если вы нас отпустите, мы можем случайно расстроить ваши планы. Если прикончите, то оскверните память о Марко и обо всем, что он для вас сделал; если же послушаете совета своей супруги, то утратите мужской авторитет. Предлагаю компромиссное решение. Вы сами дали понять, что лучше добираться туда ночью. Отведите нас сами. Если не можете – прикажите кому-нибудь проводить нас. Обещаем вести себя крайне осторожно.

– Да, Данило! – выкрикнула Мета. – Так будет лучше…

– Тихо! – цыкнул Данило и вперил колючий взгляд в Вульфа. – Никто еще не приводил туда чужаков.

– Пф! Чужак в своих родных краях!

– Нет, я проведу вас на побережье и договорюсь, чтобы вас переправили в Бари. Там подождете, пока я с вами свяжусь. Я обещаю, что найду убийцу Марко и сам с ним разделаюсь.

– Нет. Я дал себе слово, а это самое главное. Это я должен сделать сам, лично. К тому же, если вы потерпите неудачу, мне придется возвращаться. Кроме того, если вы пришлете мне отрубленный палец, как я узнаю – кому он принадлежал. Нет, Данило, вам меня не переубедить.

Данило встал, подошел к печке, открыл дверцу и посмотрел на огонь. Видимо, слова Вульфа о пальце напомнили ему о кремации, и он хотел проверить, как она проходит. Должно быть, что-то ему не понравилось, и Данило взял из ящика несколько поленьев и подбросил в топку. Потом встал, сделал несколько шагов и остановился прямо за моим стулом. Поскольку последние слова Вульфа прозвучали как ультиматум, а мне по-прежнему не улыбалось, чтобы мне в спину воткнули кинжал, я развернулся, чтобы не выпускать его из поля зрения. Данило стоял, заложив руки в карманы.

– Вы же едва держитесь на ногах, – сказал он Вульфу. – Как вы пойдете?

– Я дойду, – недрогнувшим голосом ответил Вульф. – А мы должны проделать пешком весь путь?

– Нет. Двадцать километров вдоль Сийевны мы можем проехать по дороге. Дальше уже придется добираться на своих двоих.

– Знаю. Я пас коз в тех местах. Выходим прямо сейчас?

– Нет. Около полуночи. Я должен еще найти машину и договориться, кто нас отвезет. Только не выходите на улицу, пока меня не будет.

И он ушел. Следует воздать ему должное – решение Данило и впрямь принимал сразу, не мешкая. Едва дверь за ним хлопнула, я обратился к Вульфу:

– И что теперь? Он отправился за очередным пальцем.

Вульф что-то сказал Мете, та ответила, и он отодвинул стул и встал, лишь слегка поморщившись.

– Выйдем в другую комнату, – позвал он меня и грузно зашагал к двери. Я вошел следом за ним в соседнюю комнату, оставив дверь открытой, чтобы не показаться перед хозяйкой невежей. Вульф опустился в кресло, в котором уже сидел прежде, оперся ладонями о колени и тяжело вздохнул. Потом бегло обрисовал мне положение.

Когда он закончил, я еще с минуту сидел и переваривал услышанное. Да, знавал я куда более привлекательные проекты.

Наконец я разлепил губы и спросил:

– А есть здесь еще такая штука как металлический динар? Монета.

– Сомневаюсь. А что?

– Я бы хотел его подбросить и посмотреть, что выпадет – только так можно определить, на чьей стороне на самом деле Данило. Согласен, его жена считает, что ей это известно – но так ли оно в действительности? Сейчас же дело обстоит так, что я мог бы назвать добрую дюжину головорезов, с которыми я бы предпочел прокатиться в глухой ночи вместо племянника Марко.

– Я уже повязан по рукам и ногам, – мрачно пробормотал Вульф. – А ты – нет.

– Пф! Я хочу увидеть то место, где вы появились на свет, чтобы установить там стелу.

Вульф не ответил. Он снова вздохнул, встал с кресла, пересел на софу, потом улегся на спину, подложил под голову подушку и вытянулся. Места не хватило, и он перевернулся на бок. Зрелище было настолько трогательное, что я не выдержал и, отвернувшись к противоположной стене, принялся снова разглядывать картины.

Думаю, что Вульфу удалось подремать. Во всяком случае, когда вернулся Данило, мне пришлось приблизиться к софе и прикоснуться к руке Вульфа, прежде чем он открыл глаза. Вульф обжег меня злобным взглядом, не менее свирепо посмотрел на Данило, свесил ноги, сел и провел пальцами по волосам.