Где Цезарь кровью истекал - Стаут Рекс. Страница 14

– Понятно. Значит, вы коварная?

– Ужасно. – Она снова улыбнулась. – Потому что я откровенна и бесхитростна. Потому что я никогда не предлагаю того, чего не могу дать, и никогда не даю того, за что потом ожидаю платы. Я страшно коварна. Но я, наверное, зря упомянула о легкомыслии, вряд ли Каролина считает меня легкомысленной.

– Прошу прощения, мне на минуту нужно отойти, – прервал я ее и вышел из-за стола.

Ведя беседу с Лили, я краем глаза следил за столиком Вульфа, чтобы увидеть, как ему понравится фрикасе. Очевидно, оно оказалось вполне удовлетворительным, раз Вульф заказал вторую порцию, а покинул я свою искусительницу, повинуясь знаку, который он подал. Около Вульфа стоял какой-то мужчина и что-то говорил. Когда Вульф посмотрел в мою сторону и поднял бровь, я понял, что нужен ему, извинился и поспешил к шефу. Когда я подошел, мужчина повернул голову, и я узнал Лу Беннета, секретаря Национальной лиги по разведению скота гернсейской породы.

– Арчи, я должен поблагодарить тебя за фрикасе. – Вульф положил на стол салфетку. – Оно великолепно. Только американские женщины могут делать хорошие клецки, да и то немногие. Ты знаком с мистером Аеннетом?

– Да, мы встречались.

– Ты можешь без особых осложнений освободиться от… – Он указал большим пальцем в сторону моего столика.

– Прямо сейчас?

– Как можно скорее. Если ты не слишком увлечен беседой. Мистер Беннет разыскал меня по просьбе Осгуда, который ждет нас в дирекции ярмарки.

– Хоть я и увлечен, но все улажу.

Я вернулся к своему столику, сообщил Лили, что нам придется расстаться, и попросил подать счет. Обед обошелся в один доллар шестьдесят центов, и, оставив еще двадцать центов на богоугодные дела, я с гордостью отметил, что на этом деле наша фирма получила двадцать центов чистого дохода.

С явным разочарованием, но без заметного раздражения Лила сказала:

– А я думала, что мы вместе проведем весь день, посмотрим скачки, покатаемся на карусели, побросаем в цель мячи…

– Нет! – твердо возразил я. – Не сейчас. Что бы ни готовило нам будущее, что бы ни случилось, днем я на работе. Запомните раз и навсегда, что я человек подневольный и могу развлекаться только в свободное время. Я работаю даже тогда, когда вы об этом меньше всего подозреваете. Во время нашего восхитительного обеда я тоже работал и зарабатывал деньги.

– Наверное, когда вы говорили мне все эти очаровательные комплименты, главная половина вашего мозга трудилась над какой-нибудь сложной проблемой?

– Вот именно.

– Милый Эскамильо, дорогой Эскамильо, но ведь день когда-нибудь кончится, да? Что вы делаете вечером?

– Это известно только Богу. Я служу у Ниро Вульфа.

Глава 7

Комната, куда провел нас Беннет, представляла собой просторное помещение с высоким потолком и обитыми тесом стенами, в одной из которых было два запыленных окна. Единственную мебель составляли три больших грубых стола и десяток стульев. На одном из столов была навалена охапка выцветших флагов и стояла корзина с яблоками. Остальные столы пустовали. Из стульев были заняты только три. Сидней Дарт, председатель совета Североатлантической ярмарки, который помещался на одном из них, поднялся, когда мы вошли; Фредерик Осгуд сидел, ссутулившись, с усталым и горьким, но решительным выражением лица. Нэнси Осгуд выглядела несчастнее всех.

Беннет представил нас. Дарт пробормотал, что его ждут дела, и торопливо вышел. Вульф с безнадежным видом обвел глазами комнату и остановил взор на мне, безмолвно умоляя найти где-нибудь более подходящий для него стул. Но я безжалостно покачал головой – это было невозможно. Он поджал губы, вздохнул и уселся.

– Если я могу быть чем-нибудь полезен, я могу остаться… – промолвил Беннет. Осгуд покачал головой:

– Спасибо, Лу. Можешь идти.

Беннет немного помедлил, всем своим видом показывая, что не прочь задержаться, и вышел. Когда дверь за ним закрылась, я пододвинул к себе стул и сел.

Осгуд окинул Вульфа хмурым взглядом.

– Значит, вы и есть Ниро Вульф? Я слышал, вы приехали в Кроуфилд выставлять орхидеи?

– Кто вам это сказал? – обрезал его Вульф. Выражение лица Осгуда начало было меняться, но затем он снова нахмурился:

– Разве это имеет значение?

– Нет. Не имеет значения и то, зачем я приехал в Кроуфилд. Беннет сказал, что вы хотели проконсультироваться со мной, но, очевидно, не по поводу орхидей.

Я сдержал улыбку, зная, что сейчас Вульф не только захватывает власть над ситуацией – это необходимо и желательно, но заодно и вымещает свое негодование по поводу того, что за ним послали и он пришел.

– Ваши орхидеи меня не интересуют, – Осгуд продолжал хмуриться, – а знать, почему вы здесь, мне важно. Может быть, вы друг Тома Пратта или работаете на него. Вы были вчера в его доме?

– Почему это вам важно? – спросил Вульф пока еще терпеливо. – Вы хотите со мной проконсультироваться или нет? Если да и если при этом я решу, что чем-то обязан противной стороне, я вас извещу. Вы начали разговор грубо и оскорбительно. Я не обязан давать вам отчет о причинах моего присутствия в Кроуфилде или где-либо еще. Если вы нуждаетесь в моих услугах, то я перед вами.

– Вы друг Тома Пратта?

Вульф хрюкнул от раздражения, поднялся и шагнул к двери.

– Пошли, Арчи.

– Куда вы? – вскричал Осгуд. – Проклятье, имею же я право спросить…

– Нет. – Вульф воззрился на него сверху вниз. – Вы не имеете права ни о чем меня спрашивать. Я профессиональный детектив, имеющий определенную репутацию. Когда я берусь за дело, то довожу его до конца. Если по какой-либо причине я не могу выполнить его добросовестно, то отказываюсь от него. Пошли, Арчи.

Я неохотно поднялся с места. Мне не хотелось бросать это дело, которое могло оказаться весьма интересным. Кроме того, мне не давало покоя выражение лица Нэнси Осгуд. Когда Вульф собрался уходить, на нем отразилось облегчение, а когда Вульф направился к двери, это стало еще очевиднее. Подобные наблюдения всегда будоражили мой ум, поэтому я обрадовался, когда Осгуд, наконец, сдался.

– Ладно, – проворчал он, – прошу извинения. Садитесь. Я, конечно, слышал о вас и о вашей чертовой независимости. Придется это проглотить, вы мне нужны, ничего не поделаешь. Здешние идиоты… Во-первых, все они безмозглые, а во-вторых, трусы. Я хочу, чтобы вы расследовали смерть моего сына Клайда.

Вульф, конечно, принял извинения и снова уселся. С лица Нэнси сошло выражение облегчения, и рука ее, лежавшая на коленях, сжалась в кулак.

– Что именно вас интересует? – спросил Вульф.

– Я хочу знать, как он был убит!

– Его убил бык. Таково официальное заключение.

– Я ему не верю. Мой сын знал, как обращаться со скотом. Что он делал в загоне ночью? То, что говорит Пратт, – будто он забрался туда, чтобы увести быка, – просто абсурд. У Клайда наверняка хватило бы ума не дать себя забодать.

– И все же бык его забодал. Если не бык, то кто убил его, каким образом и чем?

– Не знаю. Вы специалист, и я хочу услышать ваше мнение.

– Мнение специалиста стоит денег, мистер Осгуд, – вздохнул Вульф. – Особенно мое мнение. Я беру высокие гонорары. Сомневаюсь, смогу ли я взяться за расследование гибели вашего сына. Я собираюсь выехать в Нью-Йорк в четверг утром и не хотел бы здесь задерживаться. Я домосед, и когда я покидаю свой дом, меня тянет обратно. За расследование я не возьмусь, а за гонорар в тысячу долларов я могу сейчас же сообщить вам свое мнение.

Осгуд уставился на него:

– Тысячу долларов за то, что вы сейчас скажете?

– Я сообщу вам о выводах, к которым я пришел. Не знаю, будут ли они стоить этих денег.

– Тогда какого черта вы их просите?

– Папа, я же говорила тебе, – вмешалась Нэнси. – Это глупо… Это ужасно глупо.

Вульф взглянул на нее, затем на ее отца и пожал плечами.

– Такова моя цена, сэр.

– За догадку?