Красная шкатулка - Стаут Рекс. Страница 7

Я не желал спорить с ним и мирно сказал:

– Если вы хотите сосчитать эти пробки, то вам лучше поторопиться. Наш клиент уже едет сюда.

– В самом деле… – Вульф начал раскладывать пробки на кучки по пяти штук. – Проклятье, не считая тех трех бутылок, я думаю, уже выпил авансом четыре за эту неделю?

– Ну, это нормально, – ввернул я, – простите меня, пожалуйста, прежде чем Фрост придет, я хотел бы узнать, что заставило вас начать с его девушки.

Его плечи поднялись на четверть дюйма и снова опустились.

– Ярость. Это был писк загнанной в угол крысы. Я был там загнан в угол этой невыносимой надушенной дыры. Причем там вдобавок не было ничего, с чего бы можно было начать. Или, вернее, слишком много. К тому же я не люблю убийства по небрежности. Кто бы ни отравил эти конфеты, это был бестолковый осел. Я просто начал пищать… – Он смотрел, нахмурившись, на горки пробок. – Но результат был замечательный и очень убедительный. Было бы жестоко, если бы мы заработали вторую половину нашего гонорара, отправив мисс Фрост в тюрьму. Не то, что я считаю это вероятным. Надеюсь, Арчи, тебе не надоела моя болтовня.

– Нет. Все правильно, после еды надо проанализировать факты. Однако никакой судья не осудит мисс Фрост.

– Я полагаю, что ты прав. Почему они должны выносить ей обвинительное заключение? Даже прокурор может отдать дань красоте. Но если она предстанет перед судом Божьим, я думаю, будет не так. Ты заметил большой алмаз на ее пальце и другой, вправленный в сумочку?

Я кивнул.

– Ну и что? Она помолвлена?

– Не знаю. Я заметил алмазы потому, что они не идут к ней. Ты не раз слышал мои замечания о том, что я обладаю интуицией. Ее сдержанность – даже принимая во внимание необычайные обстоятельства – неестественна так же, как и манера носить алмазы… Затем эта дикая враждебность Мак-Нэра, несомненно, так же неестественна, как и неприятна. Даже если он ненавидел Луэлина Фроста. Впрочем, почему он ненавидит его? Более понятна причина знакомства мистера Фроста с таким странным термином, как «орто-кузина». Это слово употребляется только антропологами, и здесь есть повод для размышления…

«Орто-кузены» – это дети двух братьев или двух сестер; тогда как «кросс-кузены» – это те, чьи родители брат и сестра…

В некоторых племенах – кросс-кузен и кузина могут пожениться, но не орто-кузен и кузина…

Очевидно, мистер Фрост исследовал этот вопрос основательно… Конечно, возможно, ни одна из этих странностей не имеет отношения к смерти мисс Лоук, но их следует отметить, наряду со многими другими причинами. Я, надеюсь, не утомил тебя, Арчи. Как тебе известно, это обычная рутинная работа моего гения, хотя я обычно не размышляю вслух. Я сидел в этом кресле однажды вечером пять часов, обдумывая странный случай с Полем Чапином, его женой и членами этой немыслимой «Лиги Искупления» [1]. Я говорю сейчас главным образом потому, что, если буду думать молча, ты начнешь шелестеть бумагами, досаждая мне, а у меня нет настроения раздражаться. Эта колбаса… А, черт… Наш клиент… Ха! Все еще наш клиент, хотя он, может быть, так и не думает!

Из прихожей послышались шаги, появился Фриц и доложил о приходе мистера Фроста, Вульф кивнул и попросил пива. Фриц ушел.

Луэлин буквально влетел в комнату. Но в его глазах была растерянность. Было видно, что напуган он до смерти. Фрост подскочил к столу Вульфа и начал говорить, как человек, который опоздал на десяток деловых встреч.

– Я мог бы поговорить с вами по телефону, мистер Вульф, но я предпочитаю обсуждать дела лицом к лицу. Я хочу видеть собеседника и дать ему возможность посмотреть на меня. В особенности, по такому поводу, как этот. Я должен извиниться перед вами. Я сорвался и свалял дурака. – Он протянул руку.

Вульф посмотрел на нее, потом на Фроста. Луэлин опустил руку, покраснел и продолжал:

– Вы не должны сердиться на меня. Я просто сорвался. И во всяком случае, вы должны понять. Элен ни при чем. Моя кузина просто разволновалась. Я говорил с ней. Это ничего не значит. Но, естественно, она расстроена… Итак, я очень ценю все, что вы уже сделали. Это было подвигом с вашей стороны – поехать туда. Ведь это было против ваших правил… Поэтому будем считать, что поездка оказалась неудачной, и, если вы скажете, сколько я вам должен…

Он остановился, улыбаясь Вульфу и мне, и снова Вульфу, как продавец галантерейного магазина, старающийся продать устаревший экземпляр с большим дефектом.

Вульф посмотрел на него.

– Садитесь, мистер Фрост.

– Ну… если только подписать чек.

Он откинулся в кресле, полез в задний карман брюк и вытащил чековую книжку.

– Сколько?

– Десять тысяч долларов.

У Фроста перехватило дыхание.

– Что?

Вульф кивнул.

– Десять тысяч. Этого будет достаточно за выполнение вашего поручения: половину за раскрытие убийства Молли Лоук и половину за извлечение вашей кузины из этой чертовой дыры.

– Но, дорогой мой, вы не сделали ни того, ни другого. Вы обезумели. – Его глаза сузились. – Не думаете же вы, что можете обдурить меня. Не думайте…

Вульф остановил его, заявив категорично:

– Десять тысяч долларов. И вы подождете здесь, пока банк не заверит чек.

– Вы обезумели. – Фрост закипел снова. – У меня нет десяти тысяч долларов. Мои спектакли идут хорошо, но у меня было много долгов и сейчас еще есть. А даже если бы у меня они и были… в чем дело? Шантаж? Если вы такой тип…

– Пожалуйста, мистер Фрост, прошу вас. Дайте мне сказать.

Фрост уставился на него.

Вульф уселся поудобнее в кресле.

– Есть черты, которые мне в вас нравятся, сэр, но у вас есть и несколько дурных привычек. Одна из них – вы полагаете, что слова – это обломки кирпича, которыми можно забросать человека, пытаясь оглушить его. Вы должны отучиться от этой привычки. Другая – это ваша детская готовность броситься в бой, не задумываясь о последствиях. Прежде чем нанять меня для расследования, вы должны были продумать все варианты. Но дело в том, что вы уже наняли меня, и этим сожгли все мосты за собой. Тем более что вы вынудили меня совершить эту безумную поездку на Пятьдесят вторую улицу. За это нужно платить. Вы и я связаны контрактом. Я обязан провести известное расследование, а вы обязаны выплатить мне разумную сумму. А когда, по личным или другим особым причинам, вам начинает не нравиться контракт, что вы делаете?.. Вы приходите в мою контору и пытаетесь вышибить меня из кресла, бросаясь такими словами, как «Шантаж!». Пф! Дерзость избалованного ребенка.

Он налил пива и выпил. Луэлин Фрост наблюдал за ним. Я же, записав все это в свою записную книжку, кивнул в знак одобрения его вежливых усилий.

Клиент наконец заговорил.

– Послушайте, мистер Вульф, я не договаривался с вами идти туда и… и не имел представления, что вы собирались…

Он остановился на этом и замолчал.

– Я не отрицаю контракт. Я пришел сюда не бросать в вас кирпичами. Я просто спросил. Если мы закончим на этом расследование, сколько я вам должен?

– Я вам сказал.

– Но у меня нет десяти тысяч долларов, нет сию минуту. Я думаю, они могут появиться через неделю. Но если бы они и были… Боже мой, сколько денег за пару часов работы…

– Дело не в работе. – Вульф погрозил ему пальцем. – Просто я не могу позволить вам обращаться со мной таким образом. Это правда, я разрешаю использовать мои способности за деньги, но уверяю вас, меня не следует рассматривать как продавца мишуры и всяких штучек. Я художник или ничто. Поручили бы вы Матиссу нарисовать картину, а когда он набросал бы свой первый грубый эскиз, выхватили бы его у него из рук, скомкали и сказали: «Достаточно, сколько я вам должен?» Нет, вы этого бы не сделали. Вы считаете это сравнение фантастичным? А я нет. Каждый художник имеет свою гордость. Я тоже имею свою… Я знаю, вы молоды, и в вашем воспитании есть пробелы; вы не осознаете, как оскорбительно себя вели.