Не позднее полуночи - Стаут Рекс. Страница 18

9

Застольные беседы в доме Вульфа – неважно, при гостях или без – могли вестись о чем угодно, от политики до полиомиелита, лишь бы они не затрагивали наших текущих дел. О делах – ни слова. Строго говоря, тот ужин не был исключением, но он был очень к этому близок. Похоже, где-то среди дня Вульф улучил минутку и пробежал в энциклопедии статью о косметике, так что за ужином его так и распирало от желания поделиться добытой информацией. Для начала, покончив с супом из каштанов и томясь в ожидании, пока Фриц принесет знаменитое жаркое, он наизусть процитировал билль, представленный на рассмотрение английского парламента еще в семнадцатом столетии. Он, в передаче Вульфа, гласил:

Я спросил его, что такое испанская шерсть, и поймал его на этом. Он не знал, а поскольку его всегда бесило, если он не понимал смысла какого-нибудь слова или выражения, которое случалось увидеть его глазам или услышать его ушам, испросил, почему он не посмотрел в словаре, он ответил, что смотрел и что там ничего не оказалось. Следующим номером нашей программы оказалась королева Мария Шотландская, которая, как выяснилось, регулярно принимала винные ванны, то же самое проделывали и её старшие придворные дамы, младшим же, которые не могли себе позволить подобной роскоши, приходилось довольствоваться молочными. Потом разговор перешел к египетским гробницам. Выяснилось, что обнаруженные в них кувшины с притираниями еще хранили запах, хотя пролежали там тридцать пять столетий. Затем я узнал, что законодательницы римской моды во времена жены Цезаря – той, которая вне подозрений, – отбеливали лицо каким-то мылом, которое вывозилось из Галиции. А Наполеону нравилось, когда Жозефина пользовалась косметикой, и все это ей по его указаниям доставлялось с острова Мартиника. Потом оказалось, что Клеопатра и другие египетские дамы красили себе под глазами зеленым, а веки, ресницы и брови – черным. Для этого они пользовались специальной черной краской, нанося её палочками из слоновой кости.

Я выслушал все это с большим интересом и даже удержался от вопроса, каким образом все эти знания помогут нам выяснить, кто же именно стащил у Далманна бумажник, – ведь этот вопрос прямо касался бы наших дел. Даже когда мы уже покончили с сыром и кофе, покинули столовую и, пройдя через прихожую, оказались в кабинете, я все равно его не тревожил, дав ему возможность спокойно переваривать ужин. Я подошел к своему столу и набрал номер Лили Роуэн. Когда я сказал ей, что не смогу завтра прийти на «Поло Граундс», она начала обзывать Вульфа всякими словами и даже ввела в оборот несколько новых прозвищ, которые говорили о её обширном опыте и тонком чувстве языка. Мы все еще продолжали болтать, когда раздался звонок в дверь, но поскольку я заранее предупредил Фрица насчет Хири, то смог завершить нашу беседу пристойным образом. Когда я повесил трубку и повернулся на крутящемся стуле лицом к аудитории, Хири уже восседал в нашем краснокожем кресле.

По размерам – как вертикальным, так и горизонтальным – он подходил к нему куда больше, чем Роллинс или миссис Уилок. В вечернем пиджаке, из-под которого виднелась белоснежная рубашка, он выглядел даже шире, чем в первый раз. Он уже явно успел оглядеться, потому что сразу же заметил:

– Очень милая комната. Весьма оригинальная, наверное, отражает вкус хозяина. Вы ведь любите желтый цвет, не так ли?

– Это совершенно очевидно, – проворчал Вульф. Подобные замечания его раздражали. И его можно понять, ведь это действительно было очевидно, поскольку все здесь, начиная от штор, чехлов и диванных подушек и кончая пятью находившимися в зоне видимости креслами, было абсолютно желтого цвета.

– Желтый цвет непростой, – заявил Хири. – У него, конечно, есть большие преимущества, но и недостатков тоже полно. Вызывает много нежелательных ассоциаций. Желтые полосы. Желтая пресса. Желтая лихорадка. Желтым часто пользуются для упаковки товаров, но Далманн никогда бы мне этого не позволил. Раньше я широко применял его. Ваше желтое царство навело меня на мысль, не вернуться ли к нему опять…

– Сомневаюсь, – сухо заметил Вульф, – чтобы в данной ситуации вам понадобилось увидеть убранство моего кабинета, чтобы наконец вспомнить о Далманне.

– А ведь это и вправду забавно, – совершенно серьезно ответил Хири.

– Не нахожу в этом ничего забавного.

– И все-таки это забавно, потому что действительно очень странно. Я в самом деле вспомнил о нем впервые за весь день. Ровно через десять секунд после того, как я узнал о его смерти и о том, как он умер, я уже погрузился в мысли, как все это отразится на конкурсе и вообще на моем бизнесе, и с тех пор только этим и занимался. У меня действительно не было ни минуты, чтобы подумать о самом Далманне. Вы уже встречались с конкурсантами?

– С четверыми. А мистер Гудвин виделся с мистером Янгером.

– И что, у вас уже есть какие-нибудь результаты?

Вульф терпеть не мог работать сразу после ужина. Он назидательным тоном проговорил:

– Я, мистер Хири, отчитываюсь только перед своими клиентами.

– И это тоже забавно. Ведь вашим клиентом является фирма «Липперт, Бафф и Асса». А я их самый крупный заказчик, в прошлом году их доля в моем бизнесе перевалила за полмиллиона. Это я оплачиваю все расходы по проведению конкурса, не говоря уже о призах. И вы даже не хотите рассказать мне о результатах?

– Разумеется, нет, – Вульф хмуро посмотрел на гостя. – Вы что, действительно так наивны или просто прикидываетесь? Вам, я полагаю, прекрасно известно, что такое обязательства перед клиентами. У вас есть простой выход из положения: свяжитесь с кем-нибудь из них по телефону, предпочтительно с мистером Баффом или мистером Ассой, и пусть они дадут мне соответствующие инструкции.

Похоже, складывалась вполне благоприятная обстановочка, чтобы выяснить, кто кому будет вышибать мозги, но он вдруг вскочил на ноги, засунул руки в карманы и огляделся, по-видимому, в поисках объекта для глаз, потому что сразу же устремился к глобусу и остановился там, вперив в него взгляд. Вскоре он обернулся, прошел к креслу и сел.

– Они уже заплатили вам предварительный гонорар?

– Нет, сэр.

Он вынул из внутреннего кармана узкий черный кожаный футляр, открыл его и вырвал полоску голубой бумаги, потом извлек на свет миниатюрную авторучку, положил листок на ближний к нему край стола и начал писать. Убрав футляр и ручку, он перегнулся и послал порхающий листок на стол перед Вульфом со словами:

– Вот здесь десять тысяч долларов. Теперь я тоже ваш клиент или во всяком случае моя фирма. Если этого мало, скажите.

Вульф дотянулся до чека, разорвал его пополам, потом еще и еще, потом нагнулся и выбросил клочки в мусорную корзину. Разогнувшись, он проговорил:

– Послушайте, мистер Хири. Я вообще не отличаюсь вежливостью, когда мне мешают спокойно переваривать пищу. А вы как будто нарочно испытываете мое терпение. Думаю, вам лучше уйти.

Провались я на этом месте, если Хири в эту минуту не посмотрел в мою сторону. Желая уберечь его от новых разочарований – на случай, если он снова предложит мне двадцатку, а то и сотню за помощь в восстановлении дипломатических отношений с Вульфом, а мне снова придется огорчить его отказом, – и считая, что и я тоже вправе внести свою лепту в задуманную Вульфом экзекуцию, я поймал его взгляд и заметил:

– Когда вы действительно надумаете уходить, то имейте в виду, что здесь у нас прямо за домом есть небольшой, но очень уютный дворик, это на случай, если вы все еще ищете более подходящее место…