Погоня за матерью - Стаут Рекс. Страница 19

– Ты обладаешь наглостью и ослиным упрямством, – сказал он.

– Это не только вульгарно, – ответил я, – но и не относится к делу.

– Черта с два. Может, ты помнишь день, месяц назад, когда ты был здесь, спрашивал об Эллен Тензер, а я поинтересовался у тебя, нашел ли ты пуговицы.

– Сейчас, когда ты мне напомнил, да.

– Ты тогда увильнул. А сейчас слушай. Ты знаешь о пуговицах больше, но и я знаю немало. Знаю, что их сделала Эллен Тензер, что в ее доме жил ребенок, а после встречи с тобой она была убита. И после этого ты являешься со сказкой о Люси Вэлдон и ребенке и еще спрашиваешь, есть ли у меня вопросы. Они есть. Ребенок в доме Люси Вэлдон и ребенок в доме у Эллен Тензер – один и тот же?

Конечно, я знал, что так и будет.

– Только между нами.

– О'кей. Люси Вэлдон его мать?

– Нет.

– То, что Эллен Тензер была убита из-за этого младенца, – неплохое предположение. Этот малыш – горячий материал. Ты просишь сделать центром внимания не только дом, где он живет, но и те места, где он бывает дважды в день. Это может иметь последствия. «Газетт» поместит материал, а на следующий день младенца украдут, задавят, убьют или сделают бог весть что. Благодарю тебя за предложение.

– Я могу сказать тебе определенно: никакого риска нет. Ровным счетом.

– Поясни.

– Все, о чем мы здесь говорим, не для печати.

– Ладно.

– Мы пытаемся выяснить, кто мать ребенка. Женщина, родившая младенца шесть месяцев назад и бросившая его, независимо от того, почему она это сделала, захочет посмотреть, как он выглядит. Она увидит страницу в «Газетт», пойдет на Вашингтонскую площадь, узнает по фотографии няню и коляску и подойдет на него взглянуть.

– Тираж «Газетт» около двух миллионов. Если мы опубликуем эту историю, на следующий день возле коляски будет полно женщин. Так?

– Надеюсь, не толпа. Будет кое-кто еще. Няня – лучшая женщина-детектив. Возможно, ты слышал о ней – Салли Корбет.

– Да.

– Сол, Фред и Орри будут под рукой, в пределах площади. В коляске будут скрытые камеры, и няня снимет каждого, кто подойдет достаточно близко. Фотографии мы покажем миссис Вэлдон. Есть шанс, что она узнает мать. Фотографии будут показаны еще нескольким людям, имена которых тебе не обязательно знать. Конечно, все зависит от дюжины «если», но что же из этого? Если ты переходишь улицу на зеленый свет, то имеешь шанс вернуться домой. Если ты знаешь, что хорошо для твоей газеты, то ухватишься за это предложение. И если ты поместишь эту историю и фотографии, и они помогут, ты получишь фото матери и рассказ о том, как мы его добыли.

– Насколько все это надежно, Арчи?

– Насколько надежны туз, король, дама, валет и десятка?

– Ты будешь на Вашингтонской площади?

– Нет. Меня могут узнать. Как никак я – знаменитость. Мое фото было в «Газетт» три раза за последние четыре года.

Он наклонил голову и несколько секунд тер щеку кончиками пальцев. Затем сказал:

– Хорошо. Фотографии для воскресного номера должны быть у меня к восьми часам в четверг.

ВТОРНИК. День. Продолжение. Контора Дол Боннерс на 45-ой улице. Встреча с Салли Корбет. Дол и Салли были причиной того, что шесть лет назад я пересмотрел свое отношение к женщинам-детективам. Я был настроен против них. Так же, как Вульф против Джейн Остин, заставившей его признать, что женщина может написать хороший роман.

СРЕДА. Утро. Контора Посарт Камера Иксчейндж. Салли и я провели больше двух часов с двумя механиками, наблюдая, как они устанавливают и проверяют камеры. Они стоили бы клиентке шестнадцать сотен, но Эл Познер дал мне их на прокат на неделю. Салли объяснили, как с ними работать, но полностью подготовить к этому ее должны были позднее. Я пригласил ее позавтракать у Рустермана.

СРЕДА. День. В доме Вэлдон вместе с Салли. Люси вернулась с побережья и рассчитала няню, сообщив ей, что ребенка отдадут в другие руки, чтобы дать ей отдых.

То же самое сказали служанке и кухарке. Не знаю, как она объяснила появление новой шикарной коляски. Где-то около трех, когда пришли из «Газетт» журналистка и фотограф с помощником, Салли была в униформе няни, коляска готова, а Люси нуждалась в подкреплении спиртным.

ЧЕТВЕРГ. ПЯТНИЦА. СУББОТА. Первым делом в четверг утром поездка в «Газетт» посмотреть снимки. Выбранные ими фотографии Салли и коляски были превосходны. Люси на фото выглядела как женщина, пытающаяся улыбнуться, несмотря на зубную боль. Лон сказал, что другие снимки были еще хуже.

Салли возила ребенка на прогулку по Вашингтонской площади дважды в день все три дня. Любой человек, смотрящий на ребенка с расстояния в шесть ярдов или меньше, снимался на пленку.

ВОСКРЕСЕНЬЕ. Утро. В десять часов, когда Салли вступала на площадь, толкая впереди себя коляску, я правой рукой взялся за третий кусок пирога, а левой держал «Газетт», открытую на странице с крупным заголовком: «Женщины любят детей». Это дело вкуса, но, по-моему, «Женщинам нравятся дети» было бы точнее.

13

Когда Лон Коэн предположил, что на площади будет толпа, он несколько преувеличил возможности и влияние «Газетт». Воскресный урожай состоял из двадцати шести снимков – семь утром и девятнадцать вечером.

Спустя двадцать четыре часа мы так и не знали, есть ли у нас фото матери или нет. Вот что нам стало известно: Люси, Юлиан Хафт, Лео Бингхэм и Виллис Краг не узнали ни одну женщину ни на одном из двадцати шести снимков. Правда, была одно фотография, относительно которой Люси не была твердо уверена. Но женщина на этом снимке находилась в списке и ее давно вычеркнул Сол.

Около пяти зазвонил телефон.

– Это Сол, Арчи. Я в телефонной будке на Университетской площади.

– Ну?

– Вроде, дело пошло. Во всяком случае, то, что мы предполагали, кажется, произошло. Около четырех часов на северной стороне площади остановилось такси, из него вышла женщина. Она перешла улицу и огляделась. Такси поджидало ее. Она увидела коляску на полпути через площадь, направилась туда и подошла прямо к ней. Она не нагнулась, не положила руку на коляску, но заговорила с Салли. Секунд сорок она была там – смотрела на ребенка. Машина Орри стояла за углом, но так как женщину ждало такси, мы не успевали. Она быстро вернулась обратно, и такси отъехало.

– Возможно, что ты поймал птичку.

– Дать тебе номер такси?

– Конечно.

Я записал номер, минуту посидел, переводя дыхание и наслаждаясь успехом. Затем по домашнему телефону позвонил в оранжерею.

– Да?

– Поздравляю. Ваша теория о том, что женщина, родившая шесть месяцев назад младенца, наверняка захочет его увидеть, оправдалась. Два к одному: мать у нас на крючке. Даже три к одному.

– Пожалуйста, отчитайся.

– С удовольствием.

Я рассказал ему, как было дело.

– Итак, если это мать, она в наших руках. Выяснение, где она села в такси, ничего не даст. Но Сол ее опознает на фото. Поздравляю.

– Удовлетворительно, – сказал он и повесил трубку.

На этот раз мы имели пятьдесят четыре снимка и один из них был на вес золота. Я отнес их на 47-ую улицу, но Эл Познер не мог отпечатать их в тот же вечер: двое из его людей были выходными, один болел, так что Элу предстояло возиться с ними одному.

Когда мы обедали, позвонил Сол. Имя таксиста было Сидней Бергман. Он взял пассажирку на Мэдисон-Авеню между пятьдесят второй и пятьдесят восьмой улицами, отвез ее к площади и обратно на пятьдесят вторую. Он никогда не видел ее прежде и ничего о ней не знал. Я сказал Солу, чтобы он поджидал ее утром на площади, она могла появиться еще раз.

На следующий день без четверти двенадцать я вошел в наш кабинет с фотографиями. Я мог бы вернуться на полчаса раньше, но у меня ушло время на составление комплектов для Крага, Хафта и Бингхэма. Вульф сидел за письменным столом перед стаканом пива, а Сол в красном кожаном кресле перед бутылкой вина «Кортон Черлимэгн». Похоже, они говорили о литературе. На столе Вульфа лежали три книги, а одну, раскрытую, он держал в руках. Я сел и стал слушать. Да, литература. Я встал и пошел к выходу, но был остановлен голосом Вульфа: