Погоня за матерью - Стаут Рекс. Страница 9

Это была спальня. Я нарочито громко крикнул: «Эй, дом горит!». Прислушался – в ответ ни звука. Но чтобы увериться, я совершил небольшой обход – две спальни, ванная, гостиная и кухня. Никого, даже кошки.

Может быть, она просто отправилась в аптеку за аспирином и вернется через несколько минут. Я решил, что если это так, то пусть она обнаружит в доме меня. Я бы за нее взялся. Уверен, она в чем-то замешана. Наизусть я не помню все законы штата Нью-Йорк, но в них обязательно должен быть закон о подбрасывании детей в вестибюли. Так что я мог не беспокоиться и не прислушиваться: не подъезжает ли к дому машина?

Самое лучшее было бы найти письма, телефонные номера или, возможно, справочник, и я отправился в гостиную. «Таймс» так и лежал на столе под вазой с фруктами. Я развернул газету, чтобы посмотреть, не вырезала ли она объявление, но оно было не тронуто. Письменного стола не было, но в столе, на котором лежал «Таймс», я обнаружил ящик, и в тумбочке под телефоном еще три ящика. В одном нашел карточку с дюжиной телефонов, но все они были местными. Писем я не обнаружил.

В спальне мисс Тензер я нашел главное. На дне ящика комода под ночной теплой сорочкой лежали два плисовых синих комбинезона, каждый – с четырьмя белыми пуговицами из конского волоса. Такого же размера комбинезоны, как и тот, что лежал в моем седане. Неделю назад я не предположил бы, что получу истинное удовольствие от вида детской одежды. После того, как я созерцал их в течение целой минуты и положил обратно, я вышел и открыл дверь в туалет. Я надеялся на большее.

И я его получил, но не в туалете и даже, строго говоря, вообще не в доме, а в погребе. Это был настоящий погреб, а не яма, откуда брали топливо. Я нашел там несколько металлических предметов, прислоненных к стене в углу, и мне не понадобилось их монтировать, чтобы определить: это детская кроватка. Тут еще были три маленьких чемодана и два больших, и один из больших оказался набитым пеленками, прорезиненными штанишками, нагрудниками, погремушками, ненадутыми воздушными шарами, рубашечками, свитерами и другой одеждой и вещами.

Я удовлетворил свою тягу к детской одежде полностью, и поскольку дом был в моем распоряжении, я искал хотя бы намек, откуда здесь появился ребенок. Но ничего не нашел, хотя искать я умею и всегда нахожу то, чему не полагается быть найденным. Я проделал большую работу. Еще больше времени отнимает задача оставить все так, как было, но я справился и с этим. Все, что у меня имелось, когда я закончил, это несколько фамилий и адресов с конвертов писем, найденных в спальне, и несколько номеров телефонов. Однако все это выглядело малообещающим.

Было без двадцати три и Сол, вероятно, уже приехал. Я вылез в окно, прошел за поворот дороги и увидел машину Сола на обочине широкой площадки. Заметив меня, он плюхнулся на сиденье, и когда я подошел, он уже нарочито храпел. На него не очень приятно смотреть долго: большой нос, квадратный подбородок, широко разросшиеся брови, открытый рот… Стекло дверцы было опущено, и я протянул руку, чтобы схватить Сола за нос, но в долю секунды он перехватил мою руку за запястье и выкрутил ее. Так-то вот! Он знал, что я хочу сделать, еще до того, как я подошел.

– Дяденька… – просительно сказал я. Он отпустил меня и сел.

– Какой сегодня день? – спросил он.

– Рождество. Ты давно здесь?

– Час двадцать.

– По инструкции ты должен был уехать отсюда двадцать минут назад.

– Я видел твой седан. Хочешь сэндвич, пирог с изюмом и молоко?

– Еще бы!

На заднем сиденье лежала картонка. Я влез в машину и открыл ее. Два сэндвича с солониной. Я принялся за них и сказал:

– Она сбежала, пока я звонил. Это было больше трех часов назад.

– Там есть кто-нибудь еще?

– Нет.

– Ты что-нибудь нашел?

Я промолчал, проглотил кусок сэндвича, взял картонку с молоком.

– Если у какой-нибудь из твоих приятельниц есть пара близнецов, то в погребе, в чемодане, вполне хватит одежды для них. А в ящике наверху имеются два плисовых комбинезончика с пуговицами из белого конского волоса. В них-то все и дело – вот почему они наверху.

– Наличие одежды еще можно как-то объяснить, но детская кроватка все решает, – сказал он.

– Да, – у меня был полный рот.

– Значит, ребенок был там, и она знает, откуда он. Может быть, ей неизвестна мать, но знает она достаточно много. Что она из себя представляет?

– Она бы удивила даже тебя. Думаю, будет все отрицать. Если бы она вернулась и застала меня в доме, я попытался бы ее расколоть, а теперь не знаю.

– Не стоит нам сидеть в моей машине. Она знает твою?

Я кивнул и сделал глоток молока.

– О'кей, – я положил молоко и второй сэндвич в картонку. – Прикончу в своем седане эту легкую закуску, спасающую мне жизнь. А ты сунь свою машину в лес и присоединяйся ко мне. Если Вульф решит ее накрыть, то Фред или Орри будут здесь к девяти часам. Подумай, как ты будешь входить с ними в контакт. Если Вульф решит, чтобы они приехали к нему, то вместо Фреда и Орри приеду я, и мне, возможно, понадобится твоя помощь.

6

Сол Пензер, Фред Даркин и Орри Кэтер по очереди вели наблюдение за подступами к дому Эллен Тензер в течение двадцати часов. Но здесь никто не появился. Когда Вульф спустился в контору в одиннадцать утра в субботу, у меня не было никаких новостей. Он разместил свою тушу на стуле и принялся просматривать утреннюю почту, которую я вскрыл. Не обнаружив ничего интересного или полезного, он отодвинул почту в сторону и, нахмурив брови, взглянул на меня.

– Проклятье, – прорычал он. – Эта женщина сбежала, не так ли?

Я вытащил из кармана двадцать пять центов, подбросил монету над письменным столом и взглянул на нее.

– Орел. Значит, не сбежала.

– Мне необходимо точное мнение.

– Вы его не получите. Только последний дурак может составить мнение, если его нельзя подкрепить аргументами. Вы просто напоминаете мне, что останься я там, вместо того, чтобы идти вам звонить, я бы сейчас шел по ее следу.

– У меня и в мыслях этого не было.

– То, что я попал в дом и нашел там вещи, не покрывает промаха. Ненавижу неудачу. Звонил Сол.

– Когда?

– Полчаса назад. У племянницы мисс Тензер ребенка не было ни в декабре, ни в январе, ни в феврале. Он проверил ее жизнь за этот период и подробности расскажет позже. Сейчас он выясняет, была ли тетушка у племянницы, начиная со вчерашнего полудня.

Зазвонил телефон, я взял трубку.

– Бюро Ниро Вульфа.

– Это Орри Кэтер. Звоню из Махопака.

– Все в порядке?

– Нет. Ничего хорошего. В десять пятьдесят пять приехала машина. Криминальная полиция. Вышли трое: полицейский, тип из окружного департамента и Перли Стеббинс. Они попытались открыть дверь, потом зашли за угол, и этот тип из департамента влез в открытое окно, а Стеббинс и полицейский вернулись к двери. Вскоре она открылась, и они вошли в дом. Не похоже на то, что я могу чем-нибудь помочь, вот я и заволновался. Мне уехать?

– Насколько ты уверен, что это был Перли?

– Минутку, я ведь не сказал, будто подумал, что это он. Я сказал, что это он. Я ведь докладываю.

– Ты прав. Приезжай.

– Если я вернусь, то я…

– К черту, приезжай.

Я осторожно положил трубку, перевел дыхание, повернулся в Вульфу.

– Звонил Орри Катер из Махопака. Я велел ему приехать, потому что мисс Тензер домой не вернется. Она мертва. Приехали трое в полицейской машине. Они сейчас в доме и один из них – Перли Стеббинс. Не нужно особого ума, чтобы понять: сержант из нью-йоркского отдела по убийствам не приедет в Путнемский округ за пуговицами из белого конского волоса.

Губы Вульфа сжались крепко, как никогда. Потом они разомкнулись.

– Предположение – это еще не факт.

– Сейчас будут доказательства.

Я повернулся к телефону, взял трубку и набрал номер «Газетт». А когда Вульф услышал, что я прошу Лона Коэна, он взял трубку параллельного аппарата и придвинулся поближе к нему. Лон по крайней мере половину своего времени говорит по телефону, но я поймал его между двумя телефонными звонками и спросил, есть ли у меня еще кредит, и он ответил, что в следующем номере газеты нет, но на сведения и новости есть.