Погоня за отцом - Стаут Рекс. Страница 19

– Что? – У Макгрея отвалилась челюсть. – Но… почему? Ведь он посылал эти чеки.

– Да, это установлено твердо, благодаря мистеру Баллу и вам. Но дочь родилась двенадцатого апреля тысяча девятьсот сорок пятого года, следовательно, зачата была летом сорок четвертого, а, по словам мистера Джаррета, он провел все лето за границей по заданию правительства. В июле, например, он лежал в военном госпитале в Неаполе. Подчеркиваю: по его словам.

– Господи! – Макгрей растерянно взглянул на меня. – А разве я вам это не рассказывал?

Я помотал головой.

– Но я вас и не спрашивал. Хотя был обязан спросить. Прошу прощения. Теперь спрашивает мистер Вульф. Джаррет сказал мне, что в конце мая сорок четвертого года он полетел в Англию, а оттуда в Египет, потом в Италию и снова в Африку, так что вернулся домой он только шестого сентября. Сейчас мы это проверяем. Вы можете нам помочь?

Макгрей посмотрел на меня, потом повернулся к Вульфу.

– А вы уверены насчет даты рождения? – спросил он.

– Да, здесь тоже сомнений нет. Мистер Гудвин видел свидетельство о рождении.

– Тогда… Вы… О, Господи! Значит, все лето он провел за границей. Я, конечно, могу проверить, когда он улетел и когда вернулся, но нужно ли это теперь?

– Нет. Но нам важно другое: не покидала ли страну Элинор Деново – вернее, Карлотта Воэн, как она называлась тогда. Могли бы вы нам помочь?

– Нет, конечно. Я ее не… Я видел ее несколько раз с тех пор, как она переехала, я с ней почти не разговаривал. – Макгрей выглядел вконец несчастным. – Жаль, что вы не сказали мне все это по телефону. – Он бросил взгляд на часы. – Целый час потрачен впустую.

– Возможно, что и нет. – Вульф чуть наклонил голову. – Вы раздосадованы, мистер Макгрей. Это вполне понятно. Но и нам тоже несладко. Нельзя сказать, что мы с мистером Гудвином допустили ошибку в логике умозаключений. К тому же вы сами сказали, что Карлотта Воэн весной сорок четвертого сменила место жительства, но не прервала деловых отношений с Джарретом. Вполне логично предположить, что если их отношения вышли за рамки чисто деловых, Джаррет мог позаботиться о том, чтобы предоставить ей другое жилье. Мы до сих пор не отказываемся от этой версии; нужно только продолжить расследование. Вчера вы также сказали мистеру Гудвину, что, возможно, Юджин Джаррет был какое-то время увлечен Карлоттой. Ему тогда было двадцать, и он, должно быть, обучался в колледже, но лето он, скорее всего, проводил дома. К тому же сыну столь богатого отца было бы несложно изыскать возможность для того, чтобы снять для Карлотты квартиру. Не стану также объяснять вам очевидное, что чеки, которые отсылал Джаррет, могли предназначаться вовсе не для его дочери, а для внучки. Что вы думаете по этому поводу?

Макгрей нахмурился. Потом посмотрел на меня и спросил:

– Разве я говорил такое?

Я кивнул.

– Могу воспроизвести, если желаете.

Макгрей ошарашенно покрутил головой.

– Ничего не помню. – Он повернулся к Вульфу. – Просто нелепо. Двадцать два года Джаррет посылал ей деньги только потому, что его сын… Нет, не могу в это поверить. Хотя, кто его знает… – Он задумчиво поджал губы, перевел взгляд с Вульфа на меня, потом обратно. – Я хочу уяснить одно. Когда мистер Баллу обратился ко мне по поводу этих чеков и я выяснил, что их оплачивал Джаррет, я не возражал, чтобы эти сведения стали известны вам. Мне было даже приятно, что с помощью такого пустяка можно насолить Джаррету. Бог-свидетель, что Джаррет доставил мне массу неприятностей. Но вот его сын – другое дело. Ему бы я неприятностей причинять не стал, даже если бы располагал нужными вам сведениями. Но у меня их нет. Юджин Джаррет – не только мой коллега, которого я уважаю за высокий профессионализм, но и мой друг. Могу вам сказать – и это все, – что Юджин не разговаривает с отцом вот уже десять лет. И он оценивает своего отца куда более жесткими мерками, чем я. Я уверен, что если Сайрус Джаррет продолжал посылать деньги этой женщине – Карлотте Воэн или Элинор Деново – в течение последних десяти лет, то это точно никакие связано с его сыном.

Макгрей опустил ладони на подлокотники кресла и поднялся.

– Мне пора, – сказал он. – Можете смело вычеркнуть Юджина Джаррета. Если сумею припомнить что-нибудь про его отца, что может вам пригодиться, то непременно сообщу. Откровенно говоря, мне, как и многим другим, было бы очень приятно, если бы удалось утереть нос Джаррету-старшему. Быть может, Элинор Деново и знала что-то его порочащее. Искренне надеюсь, что вам удастся это раскопать. А вам… – Он замялся. – Если вам требуется финансовая поддержка…

– Не требуется. У меня есть клиент.

– Что ж, значит, все в порядке.

Он повернулся и понуро зашаркал к выходу. Шел он так медленно, что мне не составило ни малейшего труда опередить его и открыть перед ним дверь. Уже выходя, Макгрей хотел было что-то сказать, но передумал. Внизу у тротуара стоял его автомобиль – «империал» 1965 года выпуска.

Вульф сидел с закрытыми глазами и пощипывал мочку уха. Я прошагал к своему столу, сел и произнес:

– Если хотите знать мое мнение, то мы потратили зря не только время Макгрея, но и свое собственное. Конечно, все его рассуждения насчет отношений между отцом и сыном яйца выеденного не стоят. Старый Джаррет чувствовал бы себя в долгу перед Элинор, а не перед сыном. Нет, хоть режьте меня на куски, надо браться за джарретовского отпрыска. Больше некому.

Вульф хрюкнул и открыл глаза.

– А что, если неверна наша исходная предпосылка? Вдруг эти выплаты не имеют отношения к рождению девочки?

– Тогда нам крышка. К тому же в этом случае все письма Элинор – ложь от начала до конца. Да и зачем бы тогда Элинор хранила эти деньги? Причем сберегла все до последней сотни.

– Женщины – непредсказуемое скопище причуд.

– Кто это сказал?

– Я.

– Не настолько непредсказуемое.

Его плечи поднялись и опустились.

– У тебя есть еще время на то, чтобы напечатать одно письмо? Чтобы сразу отослать?

– Нет. Но я должен понести наказание за свою глупость. – Я извлек из выдвижного ящика стола блокнот. – Мисс Роуэн не даст мне умереть голодной смертью, даже если я приеду совсем поздно. Она – тонкая и понимающая натура.

– Фу! – Вульфу до смертного одра не забыть, как Лили называла его Питом и поливала духами «Персидская гурия» [3]. – У тебя есть домашний адрес Юджина Джаррета?

Я кивнул.

– Добыл сегодня утром. Думал, что он может понадобиться Солу.

– Отошлешь сегодня же экспресс-почтой. «Уважаемый мистер Джаррет! Представляя интересы своего клиента, запятая, убедительно прошу Вас помочь мне получить сведения о деятельности мисс Карлотты Воэн в тысяча девятьсот сорок третьем – сорок четвертом годах, запятая, когда она находилась на службе у Вашего отца. Точка. Буду премного обязан, запятая, если в понедельник Вы сумеете найти время, запятая, чтобы прийти в мою контору по указанному адресу в одиннадцать утра, запятая, или в половине третьего, запятая, или в шесть вечера. Точка. Искренне ваш».

– Почему бы не пригласить его еще и на девять вечера?

– Ты же знаешь, я не люблю работать после ужина. Впрочем… Хорошо. Добавь девять часов.

Я повернул к себе пишущую машинку, достал бумагу, копирку и начал печатать.

Час спустя я катил по парковой аллее имени Генри Хадсона со скоростью шестьдесят миль в час и размышлял над положением дел. Я чувствовал неловкость перед нашим клиентом. В пятницу утром я позвонил Эми, сказал, что Джаррет вряд ли может быть ее отцом, и объяснил почему. Вот и все. А ведь она вполне заслуживала право знать, что была права насчет фамилии Деново, что на самом деле ее мать звали Карлотта Воэн. Как-никак за восемь дней, что мы уже занимались ее делом, можно было сказать Эми хотя бы это. Совесть мучила меня и по другому поводу: мне предстоял приятный уик-энд в обществе Лили Роуэн, в то время как Сол, Фред и Орри вкалывали не на страх, а на совесть, пытаясь отыскать иголку в стоге сена.