Семейное дело - Стаут Рекс. Страница 6

— Я сейчас в кабинете.

— Ты позавтракал?

— Да.

— Поднимись ко мне.

Захватив копию своих показаний из ящика стола, я поднялся по лестнице. Будучи приглашенным, я вошел без стука. Вулф сидел у стола между двух окон с книгой в руках. Или он уже расправился со своим экземпляром «Таймс», или же его мозги, подобно моим, отказывались сотрудничать. Когда я приблизился, он опустил книгу — «Дворцовая гвардия» Дэна Ратера и Гэри Гейтса — и пробурчал:

— Доброе утро.

— Доброе утро, — ответил я также хмуро.

— Был уже в управлении полиции или у окружного прокурора?

— Нет еще. На телефонные звонки пока не отвечаю.

— Садись и доложи.

Как всегда, он устроился в большом кресле. Я пододвинул другое кресло, поменьше, и сел.

— Для начала вам лучше познакомиться с копией моих показаний сержанту Стеббинсу.

Я передал Вулфу копию протокола допроса на четырех страницах. Обычно ему достаточно прочесть один раз, однако в данном случае он опять вернулся к первым двум страницам, где я дословно изложил беседу с Пьером Дакосом.

— А что ты не включил в свои показания? — взглянул на меня Вулф.

— Мой разговор с Пьером приведен полностью. Слово в слово. Из остального — тоже практически все; не упомянул только, что вы явились вооруженным увесистой тростью и сказали мне, что, по вашему мнению, я не мог поступить иначе. А так все здесь на бумаге: и слова и поступки. И, конечно, я опустил собственные догадки. Их я оставил для Стеббинса. После моего ухода Пьер Дакос нащупал что-то в кармане и вытащил этот предмет на свет. То была алюминиевая трубка, в какие упаковываются сигары «Дон Педро». Отворачивая колпачок, он держал трубку перед глазами, всего в нескольких дюймах. Вы сами видели его лицо. На полу валялись кусочки алюминия, и я различил на них отдельные печатные буквы. Естественно, специалисты собрали их и показали Стеббинсу. И конечно же они скоро придут к аналогичному заключению, а потому я счел целесообразным самому все выложить Стеббинсу.

Вулф покачал головой. Не знаю только, относилось ли это ко мне или к Стеббинсу.

— Что еще ты рассказал ему?

— Ничего. У меня больше ничего и не было… И никому другому… Ни медицинскому эксперту, ни лейтенанту Бернему, которого вы никогда не встречали. Я не считал, но, по словам Фрица, всего перебывало у нас девятнадцать человек. Дверь Южной комнаты опечатана. Специалист по взрывным устройствам собирается там поискать возможные улики, по всей вероятности, уже сегодня днем.

Когда Вулф хочет что-то хорошенько обдумать и находится в кабинете за своим письменным столом в самом удобном для него кресле, он обычно откидывается назад и закрывает глаза, однако спинка кресла в спальне не имеет нужного угла наклона, поэтому он лишь прищурился и стал дергать себя за мочку уха. Так продолжалось минуты две.

— Ничего, — произнес он наконец. — Абсолютно ничего.

— Согласен. Ведь вы — величайший сыщик в мире. Но Стеббинс не верит. По его мнению, Дакос все-таки кое-что мне сообщил — возможно, не фамилию, а просто дал какой-то намек, который я не включил в свои показания, поскольку мы намерены опередить полицию и сами поймать убийцу. Безусловно, мы этого хотим — по крайней мере, я хочу. Могло ведь так случиться, что колпачок отвинтил бы я сам. Следовательно, я в неоплатном долгу перед тем малым, который все это устроил.

— Я тоже. В моем собственном доме, в то время, когда я мирно спал в своей кровати. Это… это…

Я удивленно поднял брови. Впервые за многие годы нашей совместной работы Вулф оказался не в состоянии подобрать подходящие слова.

Он с силой ударил кулаком по подлокотнику.

— Итак. Позвони Феликсу и передай: мы будем у него обедать… — Он взглянул на стенные часы. — Через полчаса. Если комнаты на втором этаже заняты, то на самом верху, где удобно. Известны ли тебе какие-нибудь другие источники информации о Пьере Дакосе, кроме ресторана «Рустерман»?

Ответив, что такие источники мне не известны, я поднялся, подошел к телефону, стоявшему на тумбочке у кровати, и набрал нужный номер.