Слишком много сыщиков - Стаут Рекс. Страница 10

Похоже, вопросов ни у кого не возникло. Вульф добавил:

– Мистер Гудвин предупредил вас по телефону, что я хочу посоветоваться с вами. Дело вот в чем. Случилось так, что все мы оказались втянутыми в расследование убийства и потому нас задержали здесь. Мистера Гудвина и меня даже арестовали, как особо важных свидетелей, и выпустили под залог. Не знаю, арестовали ли также кого-либо из вас, но уверен, что передвижения каждого существенно ограничили. Я думаю, что для нашего общего блага мы должны сложить воедино все сведения, которыми каждый из нас располагает, обсудить положение и решить, что мы можем сделать. Ведь все мы квалифицированные и опытные профессионалы.

Амсел начал было что-то говорить, но Вульф поднял руку:

– Если позволите. Прежде чем вы начнете обсуждать мое предложение, я бы хотел заметить, что ни мистер Гудвин, ни я не только не имеем отношения к убийству, но и ничего не знаем о том, как умер тот человек. Возможно, любой из вас может повторить о себе то же самое. Если это так, для всех вас должны быть очевидны все преимущества моего предложения; мы были бы последними простофилями, если бы не объединили усилия и не поделились имеющимися сведениями. Если же это не так и кто-то из вас убийца или как-то замешан в убийстве, то он, конечно, не признается, и, скорее всего, откажется поделиться тем, что ему известно. Но все равно для остальных нас было бы лучше всего объединить и наши знания, и наши возможности. Вы не согласны?

Сыщики переглянулись, а Джей Керр сказал:

– Ясно как день. Просто замечательно! Последний – водит.

– Ловко! – объявил Амсел. – Значит, если я не играю в вашу игру, – я убийца.

– У меня вопрос, – проговорил Харланд Айд. – Почему вас с Гудвином арестовали, а потом отпустили под залог?

– Потому, – ответил Вульф, – что этот человек, Донахью, – я думаю, вам уже известно его имя, – сегодня утром изложил мистеру Хайетту свою версию случившегося, которая противоречила тому, что я написал в своем отчете. Например, он заявил, что якобы представился мне как Донахью, и добавил, будто я знал, что прослушивание было незаконным.

– Ого, – протянул Керр – Не мудрено, что вам так хочется расколоть нас.

– Мистер Керр, я сам уже раскололся. И готов ответить на любые вопросы. Кстати, заверяю вас, что мною движет отнюдь не страх перед возможными неприятностями, и то же самое могу сказать о мистере Гудвине. Просто мне хочется домой, вот и все.

В разговор вступила Дол Боннер:

– Как я понимаю, для нас вопрос в одном: а зачем нам это? В любом случае хуже себе мы не сделаем. Полицейским мы уже рассказали все, что знали – во всяком случае, мисс Колт и я – и завтра они снова явятся нас терзать. – Золотистые глаза уставились на Вульфа. – А вот что мы выигрываем?

Вульф исподлобья покосился на нее. Вообще-то иногда он честно старался, разговаривая с женщинами, не хмуриться, но удавалось ему это весьма редко.

– Возможно, мадам, что ничего, однако, считается, что все мы обладаем находчивостью и смекалкой – возможно, это так и есть. А раз так, то мы могли бы и воспользоваться этими качествами, тем более что в противном случае нам остается только предаваться печальным раздумьям в надежде, что мистеру Груму достанет и без нас собственных мозгов – или просто повезет. Вы хотя бы сравнивали свои показания?

В ответ трое сказали «Нет», а еще двое покачали головой.

– Тогда самое время это сделать. Вы ведь даже не знаете, можно ли с уверенностью сказать хоть об одном из вас: «Да, он не убийца». Предположим, что убийца один из нас – вы знаете, какими временными рамками мы ограничены?.. Не знаете. Видимо, вы еще не удостоились чести, как я, выслушать мистера Хайетта. Убийство произошло между девятью тридцатью, когда мистер Хайетт оставил Донахью одного в комнате, и десятью часами, когда приехали мистер Гудвин и я. Предположим, что убийца один из нас – что поделаешь, приходится делать такие допущения, пока не найден истинный виновник. Значит, если кто-то из нас сможет доказать, что он или она вошел в сорок вторую комнату раньше девяти тридцати и не выходил из нее, то такого можно исключить из подозреваемых. Есть среди нас такие?

– Наверное, нет, – ответила Дол Боннер. – Мисс Колт и я пришли первыми, когда было без двадцати десять. Минут через пять в комнату вошел мистер Айд, и еще через четыре-пять минут – мистер Амсел. Следующим появился мистер Керр, а вы с мистером Гудвином пришли последними, почти ровно в десять. Я еще возмущалась, когда вас вызвали на собеседование, ведь мы пришли первыми и вызвать нас следовало, как я считала, тоже первыми.

– Значит, никого из нас исключить из числа подозреваемых нельзя. Разумеется, когда я очертил временные рамки, с 9.30 до 10.00 – я не принимал во внимание такую возможность, чтобы мистер Гудвин или мисс Колт, или оба вместе, отправившись за кофе, свернули в тридцать восьмую комнату и убили того человека. Или, может, кто-нибудь желает разобраться и в этом эпизоде?

Салли Колт хихикнула. Это ее не красило, но я не стал слишком уж придираться – как-никак она, вероятно, в первый раз вплотную столкнулась с убийством и, похоже, здорово нервничала. Я пришел ей на помощь:

– Да бросьте. Ни я, ни мисс Колт, ни мы вместе никуда не сворачивали и никого не убивали.

– Мисс Колт?

– Да хватит говорить глупости! – голос ее прозвенел громче, чем требовалось, и Салли добавила, уже потише: – Нет, мы не убивали. Мистер Гудвин сказал правду.

– Хорошо. Мистер Гудвин часто говорит правду, – Вульф уселся поудобнее. Его копчику сегодня досталось – это с шести-то утра! – Наверно, версия полиции такова: кто-то из нас по приезду, проходя по коридору, заметил выглянувшего из комнаты Донахью и решил с ним покончить. Тогда перед нами непростая загадка. Чтобы поговорить с Донахью более или менее обстоятельно, времени явно не хватало, если только убийца не вошел в здание значительно раньше, чем появился в комнате сорок два, а до этого полиция и без нас докопается. Важно то, что по всей вероятности убийце достаточно было просто увидеть Донахью, чтобы тут же решить его убить. Подходит ли кто-нибудь из вас на подобную роль? Я уже рассказал вам целиком и полностью, что меня связывало с убитым. Кому-нибудь из вас прежде приходилось иметь с ним дело?

– Да. Мне приходилось, – отозвалась Дол Боннер.

– Вам, мисс Боннер? Вы не поясните, каким образом?

– Разумеется, поясню. Я же рассказала обо всем полицейским, так отчего бы мне не повторить это вам? – В голосе Дол Боннер сквозило презрение, уж не знаю – по отношению к Вульфу или вообще ко всем присутствующим. – Прежде всего, кое о чем я умолчала, хотя, конечно, не нарочно. Когда мы с мисс Колт поднялись на четвертый этаж, я сначала зашла в дамскую комнату, а она направилась сразу в комнату номер сорок два. Я присоединилась к ней, когда было без двадцати десять. Полиции, конечно, это тоже известно. Кроме того, я слышала, как полицейский детектив говорил кому-то – как будто районному прокурору – что каждый из нас опознал тело.

– Вот как. – Вульф снова нахмурился. – Каждый?

– Так он сказал. – Дол посмотрела на Айда, затем на Амсела, на Керра и снова перевела взгляд на Вульфа. – Что до того, какие дела с убитым были у меня, то все повторилось как у вас. В апреле он явился ко мне в контору, представился Аланом Сэмюэлсом и сказал, что хочет нанять меня для прослушивания своего домашнего телефона в Бронксе. Условия нашего договора были в точности как у вас. Правда, у меня нет своего Арчи Гудвина, который бы подтолкнул меня на эту затею, но я сама рассудила, что не помешает попрактиковаться в организации прослушивания, которое ведется вполне легально и законно. Итак, я согласилась взяться за дело при условии, что Сэмюэлс предъявит документы, подтверждающие его личность. Он показал водительское удостоверение и кое-какие письма, но я сказала, что этого недостаточно.

Дол умолкла и сглотнула. Видно, это повествование доставляло ей ничуть не больше удовольствия, чем Вульфу.