Слишком много сыщиков - Стаут Рекс. Страница 5

Он протопал к креслу возле стены, уселся в него и, опустив руки на колени, закрыл глаза.

Я подошел к нему и, повысив голос, осведомился:

– Указания есть?

– Нет. – Вульф даже не открыл глаза.

– Вы не забыли, что сейчас здесь, в Олбани Джил Тобер? Он на короткой ноге с фараонами. Может, мне ему позвонить, чтобы он был наготове, если нам что-нибудь понадобится?

– Нет. – Вульф явно не намеревался поболтать. Я вернулся к нашим собратьям, которые по-прежнему дружно стояли кучкой, и объявил:

– Ну что ж, дорогие коллеги, если вам хочется перемыть нам косточки, валяйте, не стесняйтесь. Может, хоть скажете что-нибудь полезное для нас.

– Где труп? – спросил Стив Амсел.

– В тридцать восьмой комнате, по ту сторону коридора.

– Как его убили?

– Задушили собственным галстуком. Вряд ли он мог бы сделать это сам. Сначала, видимо, его оглушили тяжелой бронзовой пепельницей. Она валялась там на полу.

– Вы с Вульфом пришли сюда последними, – отметил Харланд Айд. – Вы не видели его по пути сюда?

Я посмотрел на него и хмыкнул.

– Послушайте, нам еще фараоны всю плешь проедят. Поимейте совесть. Мы же братья по оружию. Неужто и вы будете допрашивать нас с пристрастием?

– Вовсе нет, – спесиво возразил он. – Я всего лишь подумал, что раз та комната расположена между этой и лифтом, а дверь была открыта, то вы вполне могли увидеть его, или даже поговорить с ним. Я совсем не собираюсь…

Тут его прервали. Дверь открылась, и вошел какой-то человек – широкоплечий тип, похожий на Кинг-Конга, с лицом, явно не обремененным работой мысли. Он закрыл за собой дверь, остановился и, шевеля губами, пересчитал нас. Затем, ни слова не говоря, ногой подтолкнул к двери стул и взгромоздился на него.

И снова компания сыщиков не оправдала моих ожиданий. Одного взгляда на вошедшего орангутанга было достаточно, чтобы понять – с умственными способностями у него туго, и вряд ли ему удастся запомнить и пересказать услышанное – даже если он и не глухонемой. Собравшиеся не могли не заметить этого и не понять, что появление соглядатая никак не может ограничить их свободу общения. Однако все разом смолкли, и молчали добрых полчаса. Для очистки совести я несколько раз пытался завязать разговор, но все мои попытки потерпели неудачу. Дамы снова уединились в своем углу; я попробовал их разговорить, и, как мне показалось, Салли была не прочь как-то разрядить напряжение и немного потрепаться, но Дол Боннер явно набрала в рот воды, а Дол, как ни крутите, была шефом Салли.

Дверь снова отворилась в десять минут второго – я как раз взглянул на часы. На этот раз вошли двое. Первым в проеме двери возник долговязый субъект ростом не меньше шести футов с вытянутой физиономией и засаленной шевелюрой. Остановившись в трех шагах от нас, он обвел всех взглядом и провозгласил:

– Я Леон Грум, начальник сыскной полиции города Олбани. – Он остановился, видимо, рассчитывая на бурную овацию, но ее не последовало. Его лицо надо было видеть, такая на нем читалась многозначительность. Голос его тоже звучал весьма торжественно, впрочем, при тех обстоятельствах это было вполне понятно: не каждый день шефу филеров выпадает счастье обращаться к аудитории, состоящей исключительно из частных детективов – той самой породы, которую многие легавые на дух не переносят, – а кроме того, все мы приехали из Нью-Йорка, что в глазах этого провинциального выскочки равняло нас примерно с улитками или с иной нечистью.

Грум продолжал:

– Вам уже сказали, что в одной из комнат на этом этаже насильственной смертью умер человек, поэтому вас задержали, чтобы задать несколько вопросов. Сейчас со мной пойдут Ниро Вульф и Арчи Гудвин. Скоро и остальных поочередно проводят в ту комнату, чтобы показать тело. – Он указал пальцем на своего сопровождающего. – Если вы голодны, то скажите этому человеку, какие сандвичи вам принести, и вам их доставят. За счет налогоплательщиков города – Олбани. Теодолинда Боннер – это вы?

– Да, я.

– Если вдруг понадобится вас обыскать, то женщину-полицейского уже вызвали.

– Я надеюсь, обыск добровольный, – оскорбление сказал Стив Амсел.

– Разумеется, добровольный. Кто из вас Ниро Вульф? Пойдемте, вы и Арчи Гудвин.

Вульф поднялся и направился к двери, бросив мне на ходу: «Идем, Арчи». Как-никак жалованье мне платил Вульф, и он не собирался разрешать кому-то отдавать мне приказы.

3

В коридоре я увидел троих, которые стояли у двери в тридцать восьмую комнату и охраняли пустые пока носилки – один, в штатском, строил из себя важную птицу, двое других, в полицейской форме, напротив, откровенно скучали. Внутри возились еще трое: двое снимали отпечатки пальцев, а третий щелкал фотоаппаратом. Они придирчиво осмотрели нас, велели ни к чему не прикасаться и провели Вульфа вокруг стола к лежащему на полу бездыханному телу. Должен сказать, труп нисколько не изменился с тех пор, как я его видел немного раньше – только ноги его теперь были вытянуты, а с шеи убрали галстук. Вульф, насупившись, посмотрел на убитого.

– Вы знаете, кто это? – осведомился Грум.

– Нет, – заявил Вульф. – Кто он, я не знаю. Однако мне приходилось встречать этого человека. Я видел его один раз в апреле. В тот день он позвонил мне и, назвавшись Отисом Россом, нанял меня. Впоследствии я выяснил, что он вовсе не Отис Росс, во всяком случае, не тот Отис Росс, за которого себя выдавал. Мистеру Гудвину доводилось видеть его не один, а девять раз, и он тоже готов подтвердить, что это и есть тот самый человек.

– Знаю. Гудвин, вы по-прежнему так считаете?

– Я не считаю, а убежден. – Раз Вульфу вздумалось поучить Грума, как выбирать выражения, я тоже решил от него не отставать. – Это и есть тот самый человек. Вернее, был.

– Тогда мы можем… да, кстати, – Грум, прервав сам себя, повернулся к столу и, указав на какой-то предмет, обратился к экспертам. – Уолш, вы уже закончили с пепельницей?

– Да, капитан. Можете забрать ее.

– Тогда, Гудвин, если не возражаете, помогите немного. Маленький опыт. Возьмите эту штуку так, как будто собираетесь ударить его человека по голове. Только не раздумывая, а как придется.

– Пожалуйста, – ответил я и потянулся за бронзовой пепельницей. Весу в ней оказалось не меньше фунта, а то и побольше. – Можно взять ее двумя разными способами, но оба вполне годятся. Можно ухватить ее за край, вот как сейчас, – особенно удобно, если времени и места хватит, чтобы размахнуться. – Я показал, как. – Или, если у того, кто берет ее, здоровая лапа и длинные пальцы – как у меня, например, – то эту штуковину легко обхватить, а тогда можно и размахнуться, и врезать как следует даже без замаха. – Я продемонстрировал мощный удар, а затем, переложив пепельницу из правой руки в левую, достал носовой платок и принялся протирать края.

– Полегче, – остановил меня Грум. – Язык у вас подвешен неплохо, и вообще о вашей страсти паясничать легенды ходят, но здесь Олбани, а не Нью-Йорк, и вряд ли ваш треп оценят. И не рассчитывайте, что вам это поможет.

– Вот как? – воскликнул я. – Вы же меня сами попросили, чтобы я показал, как обращаться с этой штукой!

Я закончил тереть пепельницу и поставил ее на стол на прежнее место. Грум, видно, решил со мной не препираться.

– Идите за мной, – велел он и зашагал к двери.

Мы повиновались. Пройдя почти через весь холл, он открыл какую-то дверь и посторонился, пропуская нас. Комната была угловая, застеленная коврами, окна выходили на две стороны. У окна за столом сидел уже знакомый нам Альберт Хайетт и разговаривал по телефону. В комнате был еще какой-то человек, лопоухий и со шрамом на щеке. Он подошел к нам и спросил Грума, кому где сесть. Как я и думал, Вульфа и меня усадили лицом к окну. К тому времени, как Хайетт положил телефонную трубку, мы с Вульфом уже сидели рядом с лопоухим, который расположился за маленьким столом и вооружился блокнотом и ручкой.