Убийство из-за книги - Стаут Рекс. Страница 16

— На одной из этих коробок, — сказал я, — вы найдете собственное имя. На остальных — другие имена. Доставить нужно сегодня. Быть может, у вас прибудет бодрости и оптимизма…

Я замолк, так как говорил в пустоту. Девица выскочила из-за стойки и рысью метнулась к столику. Не знаю, на какое чудо она надеялась, но судя по ее прыти, оно могло уместиться в столь изящной коробке. Пока она разыскивала свое имя, я пересек приемную, утвердился на надежном плацдарме перед предательской дверью, проскочил ее, не уронив достоинства, и был таков.

Если нарядные банты возымеют столь магическое действие на всех женщин в этой конторе, то обрывать телефон мне начнут с минуты на минуту, имея это в виду, я намекнул таксисту, что неплохо бы прорваться к Тридцать пятой улице менее чем за час, но увы, сами знаете, что творится на Манхэттене в это время дня.

Когда мы наконец добрались, я взбежал по ступенькам, отомкнул дверь, промчался на кухню и спросил у Фрица:

— Мне никто не звонил?

Он ответил, что нет. При этом глаза его странно заблестели.

— Знаешь, Арчи, — сказал он, — если тебе понадобится помощь с барышнями, можешь на меня рассчитывать. Забудь про мой возраст: швейцарец и в старости швейцарец.

— Спасибо. Возможно, я тебя призову. Теодор тебе насплетничал?

— Нет. Мистер Вульф рассказал.

— Экий завистник!

Мне вменено в обязанность докладываться, когда бы я ни возвращался с задания. Поэтому я пошел в кабинет и позвонил по внутреннему телефону в оранжерею, где Вульф ежедневно проводит время с четырех до шести.

— Я дома, — возвестил я. — Цветы доставлены. Кстати, я поставлю их в счет Уэлману по три доллара за штуку. По дешевке.

— Нет. Я не торгую орхидеями.

— Но он же клиент. А без цветов нам не обойтись.

— Я не торгую орхидеями, — отрезал Вульф и бросил трубку.

Я достал учетную книгу, подсчитал затраченное время и расходы Сола, Фреда и Орри, которых отозвали с дела, и выписал им чеки.

Первый звонок я принял почти в шесть. Обычно я отвечаю: «Контора Ниро Вульфа, у телефона Арчи Гудвин», но на сей раз решил, что стоит подсократить формальности, и сказал просто:

— Арчи Гудвин слушает.

— Это мистер Арча Гудвин? — спросил суховатый, надтреснутый, но все еще женский голос.

— Да.

— Меня зовут Шарлотта Адамс. Я получила коробку с орхидеями и вашей запиской. Большое спасибо.

— Не стоит благодарности. Симпатичные, правда?

— Просто загляденье, но только я не ношу орхидеи. Они из теплицы мистера Ниро Вульфа?

— Да, хотя он называет ее оранжереей. Но вы можете смело владеть их в петлицу, они для того и предназначены.

— Мне сорок восемь лет, мистер Гудвин, так что у вас должны быть какие-то особые причины, чтобы послать мне орхидеи. Почему вы это сделали?

— Буду с вами откровенен, мисс Адамс. Мисс Адамс?

— Нет. Миссис Адамс.

— Все равно буду откровенен. Девушки то и дело выходят замуж и уезжают, и в моем списке номеров телефонов зазияли гигантские прорехи. Я задал себе вопрос, чему обрадуются девушки из того, что я могу им предложить, и ответ оказался такой: десяти тысячам орхидей. Цветы, правда, не мои, но у меня есть к ним доступ. Потому я сердечно приглашаю вас завтра вечером в шесть часов посетить дом номер девятьсот два по Западной Тридцать пятой улице, полюбоваться орхидеями, а потом мы вместе отужинаем, и, я уверен, ничто не помешает нам хорошо провести время. Вы записали адрес?

— Я должна проглотить эту ахинею, мистер Гудвин?

— Ни в коем случае. Глотать будете завтра за ужином. Угощение будет, обещаю, пальчики оближете. Придете?

— Сомневаюсь, — сказала она и повесила трубку.

Во время разговора вошел Вульф и водрузился за стол. Он хмуро посмотрел на меня и принялся оттягивать нижнюю губу указательным и большим пальцами.

Я обратился к нему:

— Начало ни к черту. Почти пятьдесят, замужем, да еще и умничает. Она каким-то образом проверила номер и уже знала, что он ваш. Я, правда, и так собирался им открыться. У нас…

— Арчи!

— Да, сэр.

— Что за чушь ты нес насчет ужина?

— Никакой чуши. Я не успел вам сказать, что решил пригласить их отужинать с нами. Это очень поможет…

— Отужинать здесь?

— Где же еще?

— Нет, — сказал, как ножом отрезал.

Я возмутился.

— Это ребячество, — сказал я в тон Вульфу. — Вы презираете женщин и — дайте мне высказаться, — во всяком случае, не терпите их общества. Раз уж вы зашли в тупик с этим делом и перевалили всю тяжесть на меня, я хочу, чтобы мне развязали руки; к тому же я не верю, что вы способны выгнать из дома орду голодных братьев по разуму, независимо от их пола, в часы ужина.

Вульф стиснул губы. А разжав их, изрек:

— Прекрасно. Отведешь их ужинать и ресторан «Рустерман». Я позвоню Марко, и он предоставит вам отдельный кабинет. Когда выяснишь, сколько…

Тренькнул телефон, и я поспешно развернулся, снял трубку и сказал:

— Арчи Гудвин слушает.

— Скажите что-нибудь еще, — прощебетал женский голос.

— Теперь ваш черед, — возразил я.

— Вы приносили коробки?

Это была мизантропка за коммутатором.

— Угадали, — признал я. — Все дошли по адресу?

— Да, кроме одной. Одна из наших девушек прихворнула и осталась дома. Заварили же вы кашу, скажу я вам! А верно, что вы тот самый Арчи Гудвин, который работает у Ниро Вульфа?

— Тот самый И это телефон Вульфа.

— Ну и дела! В записке сказано: позвонить и спросить «почему». Так почему?

— Я затосковал и решил устроить пирушку. Завтра в шесть. Здесь у Ниро Вульфа. Адрес в телефонном справочнике. Если и другие последуют вашему примеру, то вам ничего не угрожает. Бездна орхидей, уйма напитков, возможно полюбопытствовать, как вас зовут?

— Конечно. Бланш Дьюк. Так говорите, завтра в шесть?

— Точно.

— Вы не могли бы кое-что записать?

— Обожаю это занятие.

— Запишите: Бланш Дьюк. Потрясающее имя, правда? Так вот, два стаканчика джина, один — сухого вермута, две капли гранатового сиропа и две капли перно. Успели?

— Угу.

— Думаю, что приду, если нет, отведайте сами. Я никогда не знаю, что буду делать на следующий день.

Я проворковал, что советую ей прийти, развернулся и обратился к Вульфу.