Свет иных дней - Бакстер Стивен М.. Страница 15

Они вместе полетели к свету.

В представшей перед Кейт стене было много окон и ряд из трех арочных дверных проемов. Она видела за окнами и дверями свет – еще ярче того, что исходил от фасада здания. Стены в сравнении с размерами постройки выглядели тонкими, как папиросная бумага.

А их все влекло и влекло к кубу, пока он не навис над ними – громадный, будто гигантский океанский лайнер.

Бобби спросил:

– Насколько велико это здание?

Кейт негромко отозвалась:

– Святой Иоанн говорит о том, что это куб со стороной в двенадцать тысяч стадий.

– А двенадцать тысяч стадий – это…

– Около двух тысяч километров. Бобби, этот город Бога – величиной с небольшую луну. Пока мы войдем в него, пройдет еще много времени. А сдерут с нас за каждую секунду, само собой.

– Если так, то жаль, что я не съел хот-дог. Кстати, знаешь, мой отец часто о тебе вспоминает.

– Он на меня злится.

– Хайрем вспыльчив и отходчив. Думаю, в каком-то смысле ты его задела.

– Наверное, я должна быть польщена.

– Ему понравилось твое высказывание. Электронный наркоз. Вынужден признаться, я не совсем понял смысл этой фразы.

Кейт посмотрела на него, сдвинув брови. Они вместе плыли к белесо-серому свету.

– А ты и вправду жил жизнью затворника, да, Бобби?

– На самом деле, конечно, многое из того, что ты называешь промыванием мозгов, приносит положительный эффект. Например, штифты Алыдгеймера. – Он задержал на Кейт взгляд. – Может быть, я понимаю в этом чуть больше, чем тебе кажется. Пару лет назад я открыл в одной больнице отделение, спонсируемое «Нашим миром». Там оказывали помощь больным, страдающим навязчивыми состояниями, путем пересечения петли деструктивной обратной связи между двумя участками головного мозга…

– Между хвостатым ядром и миндалиной, – закончила за него Кейт и улыбнулась. – Просто поразительно – как это мы все стали специалистами в анатомии головного мозга. А я и не говорю, что все вредно. Но все зависит от того, о каком болезненном состоянии идет речь. Алкогольная и наркотическая зависимости ликвидируются за счет изменений в обратной связи головного мозга. Людей, склонных к ярости, умиротворяют с помощью выжигания частей миндалины, связанных с проявлениями эмоций. Трудоголиков, игроманов и даже людей, постоянно влезающих в долги, «диагностируют» и «лечат». Даже агрессивность связали с какими-то расстройствами в коре головного мозга.

– И что же во всем этом такого ужасного?

– Эти мошенники, эти доктора, практикующие перепрограммирование, ничего не понимают в той машине, с которой возятся. Это примерно то же самое, что попытка выяснить, какую функцию выполняет часть программы сжиганием компьютерных микросхем, благодаря которым эта программа работает. Всегда есть побочные эффекты. Как ты думаешь, почему Биллибобу было так легко найти и приобрести футбольный стадион? Потому, что организованные спортивно-зрелищные мероприятия с две тысячи пятнадцатого года в упадке. Игроки перестали играть в полную силу.

Бобби улыбнулся.

– Это как-то не слишком серьезно.

– Тогда поразмышляй вот о чем. Качество и количество оригинальных научных исследований в последние два десятка лет резко идет на убыль. За счет лечения пограничного аутизма врачи лишили самых ярких наших ученых способности соблюдать строгую дисциплину. А область головного мозга, связанная с депрессией – субгенуальная кора, – также связана и с творческими способностями, с осознанием значения. Большинство критиков согласны с тем, что в искусстве наметился откат назад. Как ты думаешь, почему так популярны виртуальные рок-группы твоего отца – сейчас, через семьдесят лет после того, как на пике славы побывали подлинники?

– Но какова альтернатива? Если бы не перепрограммирование, мир стал бы жестоким и диким.

Кейт сжала его руку.

– Наверное, ты этого не замечаешь, сидя в своей золоченой клетке, но мир снаружи и в самом деле жесток и дик. Нам нужна такая машина, которая позволила бы увидеть точку зрения другого человека. Если мы этого не достигнем, тогда все перепрограммирование на свете – насмарку.

Бобби чуть опасливо проговорил:

– А ты действительно очень сердитый человек, да?

– Сердитый? Сержусь ли я на шарлатанов вроде Биллибоба? На новомодных френологов [22] и лоботомистов, на врачей-нацистов, которые копаются у нас в головах и, возможно, даже угрожают будущему нашего вида – и это при том, что мир вокруг нас разваливается на куски? Конечно, я сержусь. А ты – нет?

Бобби ответил ей озадаченным взглядом.

– Пожалуй, мне стоит об этом подумать. Эй! Мы полетели быстрее.

Священный город вставал перед Кейт. Стена напоминала громадную, поставленную вертикально равнину, а окна походили на прямоугольные кратеры.

Толпы народа стремились разделяющимися потоками к громадным арочным воротам. Их словно бы затягивало в водоворот. Бобби и Кейт несло к центральным воротам. Когда прямо перед Кейт предстала широкая арка ворот, она испытала волнующее ощущение, поскольку ее несло в проем головой вперед, но настоящего чувства движения тут не было. Если она задумывалась, она до сих пор могла ощущать собственное тело – то, как она спокойно сидит на стадионном жестком сиденье.

И все же движение присутствовало.

Секунда… и они пролетели через арочный проем – туннель, наполненный серо-белым сиянием, – и их ноги заскользили по сверкающему золоту.

Кейт огляделась по сторонам, пытаясь отыскать стены, но теперь ее от них отделяли сотни километров. Но здесь присутствовала необычная перспектива. Воздух был туманным – даже облака в вышине были видны, и они были подсвечены золотистым сиянием, исходившим от пола. И вокруг открывался обзор на несколько километров во все стороны.

… А потом она запрокинула голову и увидела сверкающие стены города, встающие из слоя воздуха, примыкающего к полу. Плоскости и прямые линии сливались в далекий квадрат, необычайно ясный, висящий высоко в воздухе.

Это был потолок над атмосферой.

– Вот это да, – вырвалось у Кейт.

Бобби держал ее за руку. Его пальцы были мягкими и теплыми.

– Признайся. Ты потрясена.

– Все равно Биллибоб – мошенник.

– Но искусный мошенник.

Заработала сила притяжения. Люди вокруг опускались вниз, будто снежинки, и Кейт опускалась вместе со всеми. Она увидела реку, ярко-синюю реку, которая текла внизу по золотой равнине. Ее берега поросли густым зеленым лесом. Повсюду были люди – по берегам реки, дальше, рядом с домами. И еще тысячи падали с неба со всех сторон. Наверняка людей здесь было меньше, чем на стадионе; без сомнения, многие являлись всего лишь виртуальными проекциями.

По мере того как Кейт опускалась вниз, вырисовывались детали: деревья, цветы, даже блики света на поверхности реки.

Еще немного – и она легко коснулась ступнями земли. А когда посмотрела на небо, то увидела человеческую метель – множество людей в белом легко планировали к земле и словно бы ничего не боялись.

И повсюду было золото: под ногами, на стенах ближайших домов. Кейт стала вглядываться в лица окружавших ее людей. Казалось, они взволнованы, счастливы, чего-то ожидают. Но золото наполняло воздух желтоватым свечением, и из-за этого люди выглядели так, словно они страдают печеночным расстройством. Кроме того, счастливые-пресчастливые выражения лиц явно были фальшивыми, виртуальными.

Бобби подошел к дереву. Кейт заметила, что его босые ступни на пару сантиметров утонули в траве.

– На одном и том же дереве растут разные плоды. Посмотри. Яблоки, апельсины, лаймы… «И по ту, и по другую сторону реки древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева – для исцеления народов…» [23]

– Меня впечатляет твое внимание к мелочам.

– Не стоит так уж впечатляться. – Кейт наклонилась и потрогала землю. Она не почувствовала ни стеблей травы, ни росы, ни почвы – только гладкую, чуть скользкую пластиковую поверхность. – Биллибоб – шоумен, – заключила она. – Но он дешевый шоумен. – Она выпрямилась. – Ведь это даже не настоящая религия. На Биллибоба работают не монахини, а маркетологи и аналитики. Он проповедует евангелие процветания, по его учению, хорошо быть алчным, быть хапугой. Поговори об этом со своим братом. Это натуральный фетишизм, напрямую следующий из аферы с крещением банкнот.