Подарок - Стейнбек Джон Эрнст. Страница 2

Мальчик зашагал вниз по склону холма. Собаки давно бросили его и скрылись в полыни, поглощенные своими собственными делами. Он снова вышел на огород, остановился и раздавил пяткой зеленую дыню, но это не доставило ему ни малейшего удовольствия. Нехорошо так делать, он прекрасно знал это. Он сгреб ногой землю и прикрыл ею раздавленную дыню.

Дома, на кухне, мать взяла его огрубевшие руки в свои и осмотрела ему пальцы и ногти. Наводить на Джоди чистоту перед школой было бесполезно — ведь мало ли что может случиться дорогой. Она вздохнула, увидев у него цыпки, потом дала ему книги и завтрак и отправила в школу за милю от фермы. Она заметила, что сегодня утром губы у Джоди дергаются больше обычного.

Джоди отправился в путь. По дороге он набил карманы кусочками белого кварца и то и дело швырял ими в птиц или в какого-нибудь кролика, зазевавшегося на солнцепеке. У перекрестка за мостом он повстречал двоих приятелей, и они пошли дальше втроем, делая огромные шаги и дурачась, как только могли. Занятия в школе начались всего лишь две недели назад. Мятежный дух еще не угас в школьниках.

Было четыре часа, когда Джоди снова поднялся на холм и посмотрел вниз, на ферму. Он искал глазами верховых лошадей, но в загоне было пусто. Отец еще не вернулся. Тогда Джоди медленно двинулся навстречу дневным трудам. Подойдя к дому, он увидел, что мать сидит на крыльце и штопает чулки.

— Там для тебя оставлены две оладьи, поди возьми их, — сказала она.

Джоди юркнул на кухню и вернулся с полным ртом, почти наполовину прикончив одну оладью. Мать спросила, что у них проходили сегодня в школе, и, не дослушав его невнятного бормотанья, сказала:

— Джоди, смотри, чтобы сегодня ящик с хворостом был набит доверху. Вчера ты клал сучья крест-накрест, там и половины не было. Сегодня клади ровнее. И вот еще что, Джоди: куры прячут яйца, а может, это собаки их съедают. Поищи в траве, нет ли там гнезд.

Не переставая жевать, Джоди сошел со ступенек и принялся за свои домашние дела. Он бросил зерна курам и увидел перепелку, которая клевала вместе с ними. Отцу почему-то нравилось, что перепела залетают на птичий двор. Он не позволял стрелять вблизи дома, боясь, как бы это не спугнуло их.

Когда ящик для хвороста был полон, Джоди взял свое ружье и отправился с ним к холодному ручейку в зарослях полыни. Он снова попил воды, а потом стал целиться во все, что попадалось на глаза, — в камни, в летающих птиц, в большой черный котел под кипарисом, — но только целиться, а не стрелять, потому что патронов у него не было и не будет, пока ему не исполнится двенадцать лет. Если отец увидит, что он прицеливается в сторону дома, разрешение на патроны будет отложено еще на год. Джоди вспомнил об этом и больше не стал наводить дуло вниз по склону холма. Ждать патронов два года и так срок не малый. Почти все отцовские подарки сопровождались какими-нибудь ограничениями, что до некоторой степени снижало их ценность. Это называлось дисциплиной.

Отца ждали с ужином до темноты. Когда наконец он вошел в столовую вместе с Билли Баком, Джоди учуял, что от них восхитительно пахнет коньяком. Он возликовал в глубине души, потому что, когда в комнате вот так пахло, отец часто разговаривал с ним, случалось даже, рассказывал ему о своих проделках в озорные детские годы.

После ужина Джоди сел у камина, и его застенчиво-вежливые глаза так и забегали по углам столовой. Джоди ждал, когда же отец откроет свой секрет, ибо он был уверен, что у отца есть какие-то новости. Но ему пришлось разочароваться. Отец строго показал на него пальцем.

— Ложись спать, Джоди, ты мне утром понадобишься.

Это было не так уж плохо. Джоди любил хозяйственные дела, которые выходили за пределы каждодневной рутины. Он посмотрел себе под ноги, и губы его дернулись, прежде чем с них сорвался вопрос.

— А что мы будем делать утром, резать свинью? — тихо спросил он.

— Ладно, ладно, иди-ка лучше спать.

Затворив за собою дверь, Джоди услышал позади смешки отца и Билли Бака и понял, что они над чем-то подшучивают. А позднее, когда он лежал в постели, стараясь уловить хоть что-нибудь из приглушенного разговора в соседней комнате, до него донесся протестующий голос отца:

— Да что ты, Руфь, я дал за него недорого.

Джоди слышал, как совы охотятся на мышей у сарая, слышал, как ветка яблони постукивает по стене дома. Когда он совсем уже засыпал, где-то невдалеке замычала корова.

На следующее утро Джоди оделся по звону треугольника еще быстрее, чем всегда. Пока он умывался и причесывался на кухне, мать сердито говорила ему:

— Не смей никуда убегать, сначала позавтракай как следует.

Джоди вошел в столовую и сел за длинный белый стол, Он взял с тарелки дымящийся блин, положил на него яичницу, покрыл ее вторым блином и примял все это вилкой.

Вошли отец и Билли Бак. По звуку их шагов Джоди догадался, что оба они в башмаках, но все-таки заглянул под стол, чтобы удостовериться в этом. Отец погасил керосиновую лампу, потому что день уже настал; лицо у него было суровое, строгое, а Билли Бак даже не посмотрел на Джоди. Он старался избегать застенчивого, вопрошающего взгляда мальчика и обмакнул в кофе сразу весь ломоть под жаренного хлеба.

Карл Тифлин резко сказал:

— После завтрака пойдешь с нами.

Джоди еле справился с едой; ему казалось, что в самом воздухе чувствуется что-то грозное. Наконец Билли Бак поднял блюдце, выпил с него кофе, расплескавшийся из чашки, вытер руки о штаны, и тогда они с отцом встали из за стола и вышли на светлый по-утреннему двор, а Джоди в отдалении почтительно следовал за ними. Он старался удержать мысли, чтобы они не забегали вперед, старался удержать их в полной неподвижности.

Мать крикнула им вдогонку:

— Карл! Смотри, как бы он не задержался, ему в школу идти.

Они прошли мимо кипариса, на ветке которого висела распорка для свиных туш, и мимо черного железного котла, — значит, свиней резать не будут. Солнце вставало над холмом, и от деревьев и построек тянулись по земле длинные черные тени. Они свернули к конюшне, напрямик, по жнивью. Отец Джоди откинул крючок с двери, и они вошли в конюшню. По дороге сюда солнце светило им прямо в лицо. В конюшне было темно, как ночью, а от сена и лошадей веяло теплом. Отец Джоди подошел к стойлу.