Райские пастбища - Стейнбек Джон Эрнст. Страница 19

Хотя мисс Морган ни разу здесь не бывала, она сразу поняла, что это владения Молтби. Забор устало склонился к земле под тяжестью ежевики. Фруктовые деревья широко распростерли свои голые ветви. Лозы дикой куманики карабкались по стволам яблонь; белки и кролики выскакивали прямо у нее из-под ног и спасались бегством. Стая диких голубей, испуганная ее приближением, взмыла вверх, со свистом рассекая крыльями воздух.

Компания голубых соек, собравшись в ветвях высокой дикой груши, пронзительными голосами обсуждала какие то свои проблемы, создавая немыслимую какофонию. Под вязом, одетым в мохнатую шубу инея, мисс Морган разглядела заросшую мхом крышу дома Молтби. Здесь царила тишина. Можно было подумать, что тут уже лет сто никто не живет. «Как все запущено! — подумала она. И в то же время как все прелестно и естественно!» Она прошла во двор. Калитка держалась на одной петле. От дождя постройки стали серыми, а по стенам, похожие на пальцы огромной руки, вились дикие ползучие растения. Мисс Морган завернула за угол дома и замерла с открытым от изумления ртом. По спине у нее пробежали мурашки. Посредине двора стоял толстый столб. К этому столбу был привязан какой-то старый оборванец. Другой человек, поменьше и помоложе, и еще более оборванный, складывал у ног пленника кучу хвороста. Мисс Морган похолодела. Она решила спрятаться за угол дома.

«Этого не может быть, — уговаривала она себя. — Это сон. Этого просто быть не может».

И тут она услышала, что эти двое беседуют самым дружелюбным образом.

– Скоро десять, — сказал палач.

Пленник ответил:

– Да, только, пожалуйста, когда станешь разводить костер, будь поосторожней. Убедись сначала, что они уже тут.

Мисс Морган чуть не вскрикнула от облегчения. Немного помедлив, она подошла к столбу поближе. Тот, который не был привязан, обернулся и увидел ее. Какое-то мгновение он стоял с несколько смущенным видом, но тут же справился с собой и поклонился. И когда этот человек, одетый в лохмотья, заросший густой нечесаной бородой, поклонился ей, это выглядело и смешно, и как-то по-особому мило.

– Я учительница, — едва переводя дыхание, представилась мисс Морган. — Я тут просто гуляла и увидела ваш дом. На минуту мне показалось, что это аутодафе всерьез.

Джуниус улыбнулся.

– Конечно, всерьез. Вы даже представить себе не можете, насколько все это серьезно. Я подумал было, что и вы пришли его спасать. Его спасут ровно в десять.

Дикий лисий лай, донесшийся издалека, разорвал тишину.

– Грядет освобождение, — продолжал Джуниус. — Извините меня, пожалуйста… мисс Морган, так ведь? Я Джуниус Молтби, а этого джентльмена зовут обычно Джекобом Штутцем. Но сегодня он президент Соединенных Штатов, индейцы взяли его в плен и собираются предать смертной казни на костре. Сперва мы думали, что он будет госпожой Гунивер, [3] но, даже несмотря на свой костюм, он все-таки больше похож на президента, чем на Гунивер, вы не находите? К тому же он отказался надеть юбку.

– Юбки эти какие-то дурацкие, — добродушно заметил президент.

Мисс Морган рассмеялась.

– Можно мне посмотреть, как его освободят, мистер Молтби?

– Я не мистер Молтби, в настоящий момент я представляю собой целых триста индейцев.

Снова послышался лисий лай.

– Сойдите с тропинки, — сказал «триста индейцев». — Вас могут принять за индейца и зарезать.

Он бросил взгляд на ручей. Ветка ивы отчаянно раскачивалась. Джуниус чиркнул спичкой по брюкам и поджег хворост. Едва вспыхнул огонь, обступавшие дом ивы словно разорвались на куски. Мальчишки, выскочив из зарослей, кинулись в атаку. Их вооружение и амуниция были пестрыми, как у французов, идущих штурмовать Бастилию. И как только языки пламени взметнулись вверх, дабы поглотить несчастного президента, костер яростно разметали во все стороны. Спасители трясущимися руками развязали веревки, и вот наконец Джекоб Штутц предстал перед ними, свободный и счастливый. Затем последовала церемония не менее впечатляющая, чем сама боевая операция по спасению президента. Мальчики выстроились для приветствия, а президент обошел строй и приколол на грудь каждому свинцовый жетон, на котором было нацарапано слово «ГЕРОЙ». На этом игра завершилась.

– В следующую субботу мы повесим негодяев, пытавшихся осуществить этот подлый замысел, — заявил Робби.

– Почему не сейчас? Повесим их прямо сейчас! — завопило войско.

– О, нет, мои солдаты. У нас еще много дел. Нам нужно соорудить виселицу. — Он повернулся к отцу. — Думаю, нам придется вздернуть вас обоих, — сказал он. Потом он алчно посмотрел на мисс Морган, но секунду спустя неохотно отвел глаза в сторону.

В жизни мисс Морган это был, пожалуй, самый приятный день. Хотя ей и выделили почетное место на суку платана, ребята перестали смотреть на нее как на учительницу.

– Будет лучше, если вы снимете туфли, — предложил Робби, и она действительно обнаружила, что куда приятней снять туфли и болтать в воде босыми ногами.

В этот раз Джуниус рассказывал об индейцах — людоедах с Алеутских островов. Поведал он и о том, как наемники восстали против Карфагена. Он красочно описал лакедемонян, которые тщательно причесывались, прежде чем погибнуть в бою при Фермопилах. Он объяснил, откуда произошли макароны, а о том, как открыли медь, он рассказывал так, будто сам присутствовал при этом. И наконец, когда непреклонный Джекоб стал возражать против его трактовки первородного греха и между ними вспыхнула небольшая ссора, мальчики стали собираться домой. Мисс Морган позволила им обогнать ее — ей хотелось спокойно, наедине с собой поразмыслить об этом странном джентльмене.

Каждый год и учителя, и ученики с одинаковым ужасом ожидали дня, когда школу должны были посетить члены попечительского совета. Это был напряженный день. Уроки проходили нервно. Каждая ошибка казалась преступлением. И никогда дети не делали столько немыслимых ошибок, и учителя никогда так не трепали себе нервы, как в этот день.

Попечительский совет Райских Пастбищ посетил школу пятнадцатого декабря, днем. Сразу же после ленча члены совета с мрачным, прямо-таки похоронным, хотя и несколько смущенным видом вошли в класс. Первым шел Джон Уайтсайд, секретарь совета, пожилой седовласый человек. К образованию он относился спокойно, что не раз вызывало критику в его адрес. За ним шел Пэт Хамберт. Пэта выбрали в совет, потому что он сам этого хотел. Он был одиноким человеком и не умел ни с кем сдружиться, но использовал любую возможность побыть в обществе. Он был одет в нелепый, негнущийся костюм, как статуя Линкольна в Вашингтоне. За ними с унылым видом следовал Т.Б. Аллен. Поскольку Аллен был единственным торговцем в долине, место в совете принадлежало ему по праву. Следом шествовал Реймонд Бэкс, большой, веселый, краснолицый человек. Завершал процессию Берт Мэнро, только что избранный членом совета. Это был его первый визит в школу, поэтому, следуя за другими членами совета, он несколько напоминал овцу.

Когда члены совета заняли свои места, вошли их жены и расположились на стульях в другом конце класса, за спинами детей. Ученики смущенно ерзали. Они чувствовали себя, как солдаты, попавшие в окружение: все пути к бегству, если бы они вздумали бежать, были отрезаны. Обернувшись (точнее, извернувшись ужом), дети видели, как дамы, чинно сидящие сзади, улыбаются им самым доброжелательным образом. От их внимания не ускользнул и большой бумажный сверток, который держала на коленях миссис Мэнро.

Уроки начались. Мисс Морган с принужденной улыбкой приветствовала попечительский совет школы.

– Джентльмены, — сказала она, — занятия будут идти как всегда, без малейших поблажек. Думаю, вам как официальным лицам будет интересно увидеть обычный день нашей школы.

Потом она пожалела об этих словах. Ни разу в жизни она не видела таких бестолковых детей. Те, кому удавалось выдавить из себя хоть несколько слов, делали при этом несусветные ошибки. Читая, они запинались на каждом слове. Члены совета пытались сохранить достоинство, однако многие не могли сдержать смущенную улыбку. На лбу мисс Морган выступили капельки пота. Она уже представила себе, как разгневанные члены совета снимают ее с должности. Дамы в задних рядах напряженно улыбались. Время шло. Когда с грехом пополам ей удалось закончить урок арифметики, точнее — пародию на урок арифметики, — Джон Уайтсайд встал.