Золотая чаша - Плейн Белва. Страница 66

– При всем моем уважении к твоему другу, – сказал Дэн, – не могу, однако, не заметить, что давно уже мне не приходилось слышать подобной чепухи. Сладостно умереть за родину! Когда же это, ответь мне, было сладостно умирать за что бы то ни было? Конечно, на латыни это звучит несколько более внушительно, согласен. Ну и набрался же ты, Фредди, глупостей в Англии, и одной из них, замечу, пока мы еще не отошли от темы, является эта твоя разлюбезная классика.

Фредди вспыхнул.

– Мне кажется, – заявила вдруг Лия, – это просто чудесно, что Фредди знает латинский и греческий.

– Господи, да разве же я против образования? Я последний человек, который будет против этого возражать.

Дэн, похоже, с трудом сдерживал клокотавшую в его душе ярость. Да, подумал Пол, эта война в Европе сильно на него подействовала.

Атмосфера за столом с каждой минутой становилась все более невыносимой. Когда, мелькнула у Пола мысль, он испытывал легкость? Легкость на душе и во всем теле? Все это время, с тех самых пор, как он возвратился из Европы домой, обручился и… Надо обязательно достать на этой неделе билеты в «Зигфельд Фоллиз», решил он. Девушки в платьях с блестками и шляпках с перьями, красивые и длинноногие; Уилл Роджерс со своими шутками… Да, ему совершенно необходимо развеяться.

– Ладно, изучай свои чертовы языки, если уж тебе этого так хочется, но тратить на это всю свою жизнь, нет, я этого не понимаю! – Дэн распалялся все больше и больше. – Преданность мертвому миру – вот как я все это называю. Почему бы тебе, с твоим-то умом, не заняться современными проблемами, вместо того, чтобы прятаться от них.

– Это не мертвый мир, – ответил Фредди, лицо которого стало пунцовым. – Когда мы говорим о классике, о классической архитектуре, классической музыке и так далее, мы говорим о том, что является основой.

Дэн пренебрежительно взмахнул рукой с зажатой в ней вилкой.

– Чепуха! Софистика! Все это чистой воды эскапизм.

– Фредди идеалист. Он такой же, как и вы, – вмешалась в разговор Лия.

– Как я? Я имею дело с реальными вещами, наукой и социальным прогрессом.

– У вас с ним просто разные цели, – продолжала настаивать Лия, глядя на Дэна с вызовом.

Она стала еще более самоуверенной с тех пор, как пошла работать, подумал Пол и попытался рассеять заметно сгустившуюся за столом атмосферу враждебности.

– Я сам часто думал то же самое о Фредди и Дэне, – сказал он и шутливо добавил: – По крайней мере, ты должен благодарить судьбу, Дэн, что твой сын не банкир.

Его слова, как он и надеялся, вызвали смех, даже у Хенни, которая вполне естественно молчала во время последнего резкого обмена мнениями.

Мими, на чью дипломатичность всегда можно было рассчитывать, повернула улыбающееся лицо к Дэну.

– Пол говорит, вы работаете сейчас над чем-то весьма интересным. Вы нам об этом не расскажете?

– Я работаю над несколькими вещами, но все это техника и мне было бы трудно объяснить. Думаю, вам будет неинтересно, – протянул Дэн с явной неохотой. Однако чувствовалось, что внимание ему приятно и он хочет, чтобы его упрашивали.

Мими так и сделала.

– Нет-нет, все это нам будет чрезвычайно интересно! Лишь расскажите нам обо всем простым языком, не вдаваясь в технические детали.

– Ну, я кое-что придумал с динамо-машиной Грамма. [42] Это генератор, он вырабатывает электрический ток, но если все сделать наоборот, он становится двигателем. Меня также заинтересовала одна идея, связанная со звуковыми сигналами. Возможно, вы знаете, что волны короткого диапазона отражаются от плотных предметов; вот я и думал о том, как это можно использовать для спасения кораблей. Так много рыбачьих судов тонет, например, у Ньюфаундленда.

– Вы были правы, я ничего не поняла, – весело проговорила Мими. – За исключением того места, когда вы говорили о спасении кораблей. Это звучит чудесно. Что, как вам кажется, вы можете здесь сделать?

– Я? Да, в общем-то ничего. У меня есть мои идеи, но нет средств, чтобы их осуществить. Последнюю я подкинул Альфи. У людей, с которыми он работает, есть фабрика, может они смогут этим как-то воспользоваться. Денег мне не нужно. Для меня достаточно знать, что это может работать. Я был бы по-настоящему счастлив, если бы так оно и оказалось.

– Не понимаю я вас, – раздался снова голос Лии. – Что плохого в том, чтобы заработать на этом немного денег? Если не вы, так кто-нибудь другой их все равно получит. Лично я намерена разбогатеть. Я не собираюсь всю жизнь оставаться на этой работе. Когда-нибудь, когда я достаточно узнаю, я открою собственный магазин модной одежды.

– Делай, что хочешь, – коротко ответил Дэн. – Это твое право.

– Лия, – вмешалась Хенни, – ты ведь, кажется, принесла свою папку. Покажи нам рисунки, те, что ты мне показывала.

Мими поднялась.

– Да, пожалуйста. Мы выпьем кофе в гостиной, и Лия покажет нам свои рисунки.

Сделанные карандашом и в большинстве своем ярко раскрашенные рисунки изображали грациозных стройных дам, похожих на тех, которых можно увидеть в журналах мод.

– Весьма неплохо, – заметил Пол, пораженный мастерством, с каким были сделаны рисунки, и оригинальностью изображенных на них фасонов. – Полагаю, это копии?

– Да, большинство из них, но я также придумываю и собственные фасоны. Вот этот мой, – достав из папки один из рисунков, Лия пустила его по кругу. – Это robe de style. [43] Думаю, лучше всего здесь подойдет голубой муар. Мне нравятся волнообразные цветовые переливы этой ткани. Напоминает воду.

– Оно восхитительно, – воскликнула Мими. – Иди сюда, Фредди, – обратилась она к юноше, стоявшему в стороне от кружка зрителей. – Посмотри, какое чудо.

– О, он их все видел. Я, наверное, утомила его до смерти этими рисунками.

Улыбка Фредди, напоминавшая улыбку родителя, с гордостью демонстрирующего свое любимое, не по годам умное чадо, говорила, что он совсем не был этим утомлен.

Лия с жаром продолжала.

– Я бы также использовала здесь кружево, причем кремового цвета. Я всегда считала, что оно намного лучше, чем чисто белое.

– Верно, – согласилась Мими, которая была вся внимание.

– А количество оборок зависит от того, для какой женщины предназначается платье. Так для некоторых я бы сделала пышные двойные оборки. А для женщин типа… типа, например, тети Эмили я вообще не стала бы ими увлекаться. Возможно, пустила бы одну по спине и одну посередине юбки. Когда шьешь платье, непременно надо учитывать, какая женщина будет его носить, причем здесь играет роль не только ее внешность, но и то, в каком доме она живет, и многое другое. Мими была приятно удивлена.

– Ты умная девушка и я понимаю, что ты имеешь в виду. Скажи, как бы ты сделала это платье для меня?

– Сборки я пустила бы на три четверти вниз от талии, – Лия наклонила набок голову и прищурила глаза, внимательно изучая Мими. – Хотя, нет, я пустила бы их до половины. Не так просто и строго, как для тети Эмили, но и не так пышно и экстравагантно, как… как для женщины другого типа.

– Разумно, – сказала Мими. – Так вот какой я тебе представляюсь! А теперь ответь, только честно, что ты думаешь о том, как я вообще выгляжу? Какие изменения ты бы внесла в мою внешность?

– Я должна ответить честно?

– Да, конечно.

– Хорошо. Ты элегантна, у тебя достаточно запоминающаяся аристократическая внешность. Но я бы предпочла видеть тебя более эффектной.

– Думаю, я стану одной из твоих первых клиенток. Предсказываю тебе большое будущее, – Мими хлопнула в ладоши. – Аплодисменты в честь мадам Лии.

Дэн спросил:

– А что бы ты изменила во внешности Хенни? Какого она типа?

– Никакого. Она ни на кого непохожа, – ответила с необычайной серьезностью Лия. – Даже в черном платье она прекрасна, как вы сами можете видеть.

Это было правдой; широкая кость и высокий рост, казавшиеся в молодости огромным недостатком – во всяком случае, в глазах родных и ее собственных, – сейчас, в сорок, придавал ей чрезвычайно величавый вид. Она держалась с бессознательной гордостью и достоинством; перерезавшие лоб три параллельные морщины, как и залегшие под ясными миндалевидными глазами тени, говорили о ее неустанных заботах.