Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич. Страница 8

Было около четырех, часов дня. Солнце уже заметно склонялось к западу. Море по-прежнему было спокойно, а горизонт ясен. Справа, с западной стороны, японцы медленно нагоняли русскую эскадру, идущую полным ходом в направлении на мыс Шантунг. На артурских кораблях не было заметно повреждений, и они шли на разных дистанциях друг от друга. Крейсера двигались параллельной колонной с левой стороны, в десяти кабельтовых от броненосцев. Еще левее тянулись цепочкой миноносцы. К ним в кильватер пристроилась и «Монголия».

После посещения парохода японцами у всех настроение резко повысилось. Собравшись на палубе, все население парохода обменивалось впечатлениями о только что пережигом треволнении. С «Цесаревича» запросили, все ли благополучно на «Монголии», на что последовал положительный ответ. Было очевидно, что на флагманском корабле беспокоились за судьбу плавучего лазарета.

Как только головной корабль японской эскадры вышел на траверз броненосца «Полтава», грянул выстрел из двенадцатидюймовки. Примеру броненосца последовали остальные корабли. Японцы не замедлили ответить, и вскоре бой разгорелся по всей линии. Японские снаряды, перелетая через русские корабли, начали падать невдалеке от «Монголии». Охотский поспешил отойти еще дальше в сторону.

С мостика были прекрасно видны обе сражающиеся стороны: ближе, в двадцати кабельтовых – русские, а в шестидесяти – семидесяти – японцы. Обе эскадры окутались дымом от выстрелов и взрывов, но японские снаряды при взрыве давали огромные столбы густого черного дыма, а русские – малозаметный зеленый дымок. Поэтому казалось, что русские броненосцы несут гораздо большие поражения, чем японцы. Особенно доставалось флагманским кораблям «Цесаревичу» и «Пересвету», которые временами совершенно скрывались в черном дыму.

– Наших-то как шпарят! – взволнованно проговорил Охотский. – А японцы, словно заговоренные, ни одного попадания!

– Вглядитесь повнимательнее, Измаил Дмитриевич, и увидите, что и у них есть поражения. Видишь зеленоватые дымки? Это и есть попадания наших снарядов, – возразил вахтенный начальник.

Все наличные бинокли и зрительные трубы были пущены в ход. Затаив дыхание, все следили за развертывающейся перед ними трагедией. Многие женщины начали плакать, особенно когда снаряды попадали в те корабли, на которых находились их близкие.

– Не могу, не могу! – истерично закричала вдруг одна из пассажирок при виде огромного облака дыма, окутавшего «Победу». – Там, наверно, не осталось ни одного живого человека!

Но в следующее мгновение броненосец вновь стал ясно виден, и на нем не было заметно никаких повреждений.

Разнервничавшихся дам пришлось чуть не насильно увести вниз.

Рива мужественно продолжала следить за «Севастополем». Вот на нем взвился вихрь огня и дыма, и тотчас начался пожар в носовой части. Молодая женщина закрыла от ужаса глаза.

Вслед за «Севастополем» загорелось на «Полтаве». Огненные языки высоко вздымались сквозь дым. В бинокль виднелись белые точки суетящихся на палубе людей.

На «Пересвете» почти одновременно были сбиты стеньги на обеих мачтах. На «Ретвизане» снесло половину средней трубы.

По мере сближения эскадр стали яснее видны повреждения на японских кораблях. Стрельба их заметно ослабевала.

– Наши молодцами дерутся! – восхищался Охотский. – Неизвестно еще, чья возьмет.

Японские газеты так описывали этот бой:

«Получив известие о предстоящем выходе русской эскадры, адмирал Того поспешил сосредоточить на подступах к Артуру все находящиеся поблизости боевые суда своей эскадры – всего восемнадцать боевых кораблей, из них четыре броненосца, шесть броненосных крейсеров и восемь легких. Кроме того, была подтянута миноносная флотилия в составе пятидесяти миноносцев.

Но в генеральном сражении принимал участие лишь первый броненосный отряд, в составе четырех броненосцев и двух броненосных крейсеров новейшего типа, под начальством самого адмирала Того. Около полудня он увидел русскую эскадру, идущую курсом на юго-восток, в десяти милях впереди себя, и, пользуясь преимуществом хода, устремился ей навстречу.

Во время первого боя в японские суда попало несколько крупных снарядов, причинивших значительные повреждения. Для исправления их адмирал Того временно вышел из боя. Русская эскадра уже почти скрылась из виду, когда наконец японцы смогли последовать за ней.

Второй бой шел на параллельно сближающихся курсах на дистанции пятьдесят один кабельтов. Сражение велось с необычайным ожесточением. Невзирая на численное превосходство японцев в тяжелой и особенно в средней артиллерии, русские упорно продолжали идти вперед, нанося нам весьма значительные повреждения».

Адмирал Того находился в боевой рубке головного флагманского броненосца «Микаса». Он напряженно следил за ходом боя в подзорную трубу, временами отдавая отрывистые распоряжения. На его бледно-желтом, продолговатом, почти европейского типа лице, с небольшой коротко стриженной полуседой бородкой, застыло сосредоточенное выражение. Внешне он сохранял полное спокойствие, ничем не выдавая все сильнее нараставшую тревогу за исход сражения.

Никогда еще русские не проявляли в бою столько выдержки и упорства, как сейчас. «Микаса» весь был окутан дымом от взрывов и возникающих на нем пожаров; из-за дыма временами русских почти не было видно. Грохот стрельбы смешивался с шумом разрывов попадавших в «Микасу» русских снарядов.

Почти все верхние надстройки были разрушены и снесены, на исковерканной палубе валялись неубранные трупы. Одно из орудий носовой башни было подбито, другое могло действовать с трудом. Кормовая двенадцатидюймовая башня тоже была выведена из строя, половина средней артиллерии левого борта не действовала. Не хватало прислуги для орудий.

Давно выбыл из строя командир броненосца капитан Хирота, были отправлены на перевязочный пункт почти все чины адмиральского штаба. В командование броненосцем вступил третий по старшинству капитан-лейтенант. От главного врача пришло донесение, что уже выбыло из строя десять офицеров и около двухсот матросов.

Адмирал вышел на мостик и оглянулся на идущие сзади корабли. Стоящий рядом юнга-горнисг поспешил подать цейсовский бинокль. Вслед за адмиралом из рубки вышли флаг-офицеры и два сигнальщика. В это время русский снаряд попал в одну из дымовых труб, осколки застучали по броневой рубке и палубе. Адмирал поморщился и, приказав перейти на левое крыло мостика, стал разглядывать идущие сзади свои суда.

Горел «Асахи». Сквозь дым пожара были видны наполовину снесенная грот-мачта и развороченные верхние надстройки. Тем не менее броненосец продолжал интенсивно вести огонь. За «Асахи» чуть выступал «Фуджи». По медленной стрельбе можно было судить о наличии на нем значительных разрушении. На концевом крейсере «Якумо» еще были видны языки пожара. В это время четвертый от мателота броненосец «Шикишнма» сильно метнулся влево и на мгновение стал отчетливо виден. Передний мостик был разрушен. Из кормовой башни сиротливо выглядывало лишь одно двенадцатидюймовое орудие, трубы были сильно помяты. Вскоре «Шикишима – опять лег на курс и скрылся за идущими впереди кораблями.

Адмирал оторвался от трубы и взглянул в сторону русских. Склонявшееся к западу солнце хорошо освещало эскадру. Несмотря на разрушения и пожары, она продолжала двигаться прежним курсом и не снижала интенсивности своего огня.

Того в задумчивости направился обратно в рубку. Страшный взрыв поблизости сильно толкнул его в спину. Сзади раздался негромкий крик. Адмирал оглянулся. На палубе корчился в предсмертной агонии юнга-горнист, все еще держа в руке исковерканный горн. Один из флагофицеров исчез, другой, превозмогая боль, зажимал рукой раненый бок.

– Где лейтенант Коноэ? – спросил его адмирал.

– Пал смертью самурая во славу нашего обожаемого Тенно, – ответил с трудом офицер побелевшими от страдания губами.

– Идите сейчас же на перевязку, – приказал ему Того, заметив кровь.