Легко! - Степанов Николай Викторович. Страница 66

– Гайнар, я не видел у вас в лагере рабов. Зачем тогда вы их захватываете?

– Рабство – это плохо. Гайнар не держит рабов, он их отдает другим вождям, которые живут в городах. А взамен получает хорошее оружие, чтобы его воины были лучшими в Свурдуне.

– А на Сволдск зачем напал? Забрал бы себе рабов – и домой.

– Один человек сказал, что в городе много хорошего оружия, и он обещал показать где.

– Кто?

– Гайнар сказал – один человек. Послушай, нынче великий день, а ты вспоминаешь о большом позоре. Нехорошо.

– Больше не буду. – Я понял, что сегодня у него ничего не узнать.

Зато праздник действительно удался. Все пили какую-то бражку, танцевали, орали песни, ели приготовленное на открытом огне мясо.

А ночью я как убитый спал под открытым небом. И никакая сволочь не побеспокоила до самого утра.

– Араштан, – растолкал меня на рассвете вождь, – вот этот, без языка, пытался украсть лук. Что с ним делать?

Связанный гадляндец стоял возле шатра. Я с трудом продрал глаза.

– Подержи его с недельку, а потом отпусти. И еще… Можно тебя попросить об одной услуге?

– Конечно! – радостно ответил вождь. – Любое пожелание будет исполнено!

– Мне через твоего человека нужно пробраться обратно в город, но так, чтобы об этом не стало известно наместнику.

– Тебе у меня плохо?

– В гостях всегда хорошо, но есть срочное дело, которое за меня никто не сделает.

– Ладно, сегодня ночью тебя проводят в город.

Вождь выполнил свое обещание. Когда сняли повязку с глаз, в сумраке я различил очертания знакомых улиц.

План у меня был самый простой: пробраться во дворец, проникнуть в спальню Дурангима и схватить негодяя. И пусть только он попробует не доставить настоящего Мирида! Бойся гнева терпеливого, а я терпел более чем достаточно!

Вот он дворец, городская стена, на которой довелось повоевать в первую же ночь моего прибытия. Ступени, по которым мы спускались после сражения. Пробраться в свою комнату не составило труда. Я словно и не уходил никуда. Даже корзинку с Узрандой поставил на прежнее место. Дальше – сложнее. Нужно было суметь незамеченным проскочить мимо многочисленных патрулей дворца. Зная их расположение, мне удалось это сделать без особых проблем. Оставался последний барьер – личная охрана возле входа. И вдруг – о чудо! Оба стражника спали, опершись на копья. Теперь наместник от меня никуда не денется!

Наверное, мышка, добравшись до желанного куска сыра, тоже считает, что ей несказанно повезло. До тех пор, пока не захлопнется дверь мышеловки. Так и я думал о своей везучести, оказавшись возле кровати Дурангима.

И тут зажегся свет! А передо мной во всей своей «красе» предстал Дурангим с оскаленной в злорадной ухмылке пастью, два его телохранителя и дюжина лучников.

– Вот мы тебя и раскусили, подлый убийца! – закричал наместник.

– Какой убийца? Ты чего несешь? – Единственное, что я сумел сказать от неожиданности.

– Ты задумал занять мое место. Устроил несколько спектаклей с нападением на город свурдунцев, а теперь тайно пробрался в город, чтобы убить меня. Не выйдет. Моих людей не обмануть никакими лжеподвигами, – пафосно произнес он и почему-то оглянулся на телохранителя.

– А ты не хочешь рассказать своим людям про наемных убийц, которых отправил вместе со мной за город? Про подставного пленника, который тоже почему-то хотел прикончить своего освободителя, наверное, в знак благодарности. И я думаю, они сразу поймут, кто обманщик.

– Ты можешь говорить сейчас все, что угодно, но все факты против тебя.

– Какие факты?

– Пока ты не появился в городе, свурдунцы на нас не нападали. Мы никогда раньше не находили на сторожевых башнях предательски убитых охранников. Как ты сейчас проник ко мне в комнату? Не хочешь рассказать?

– Да очень просто. Охрана у тебя никудышная.

– Конечно, покойники – никудышные охранники. А убил их ты!

– Да никого я не убивал! Отстань!

– Во дворце обнаружено десять трупов, – доложил вошедший адъютант. – Всем стражникам перерезали горло.

– И почерк тот же! – обрадовался наместник, словно ему сообщили, что он выиграл джек-пот в лотерею. – Что ты теперь скажешь?

Меня поразило то, как хорошо он подготовился. Это же надо так перевернуть все с ног на голову. И охранников я убил, и свурдунцев к городу привел, и на него покушаюсь… Такие злодеяния мог совершить кто угодно, но только не АРАШТАН. А если ему удастся развеять миф о благородном воине, то тогда можно столько ярлыков навешать. Не отмоешься.

– Отдаю должное твоей изобретательности, ты очень ловко все это подстроил. Одного я только не пойму – зачем? – Мой голос слегка дрожал.

– Опять слова. Отведите убийцу за решетку. Мы ее специально для тебя подогнали.

Меня под конвоем вывели из дворца и втолкнули в клетку на колесах. Как зверя.

– Если ты действительно араштан – сумеешь выбраться из клетки. Ну а если нет… Казнь утром. А пока у тебя будет время подумать над своей бездарной жизнью.

Замок защелкнулся, и только после этого стрелки опустили луки. Осветив мою клетку по периметру горящими факелами, люди наместника ушли во дворец, оставив меня одного. Даже поговорить не с кем! Да и о чем? Как один «лопух» по собственной глупости позволил засадить себя за решетку? Да еще за какую! Прутья толстенные, не разогнешь.

Самое обидное – на меня теперь всех собак навешали, обвинили во всех преступлениях. Как они узнали о моем возвращении? Гайнар? Исключено. Тогда кто? Человек, который провел в город? А ему это зачем? В голове метались сотни вопросов, перемешанных со злостью на самого себя. Я почувствовал, как разум затуманивает бессильная ярость.

Еще вчера утром был героем, спасителем города, а сегодня – предатель. Никогда мне не было так тяжко на душе. Хотелось грызть эти проклятые прутья, биться о них головой, кричать, но осознание того, что все эти действия ни к чему хорошему не приведут, да к тому же еще доставят удовольствие Дурангиму, останавливало безрассудные порывы. Оставалось следовать его совету и думать «над своей бездарной жизнью».

Занятие это, может, и полезное, но довольно нудное, и скоро оно мне надоело. Я решил спеть. Говорят, хорошая песня способствует поднятию морального духа. Даже воздуху в легкие набрал, но потом передумал. Певец из меня и в человеческом-то обличье – не ахти какой, и не думаю, что к новой морде добавились сказочные вокальные данные. Еще сочтут мое соло за вой раскаяния, решат – совсем мужик раскис. И кое-кто наверняка обрадуется. Нет, вокал оставим на потом, если оно будет, это «потом».

Я сложил губы трубочкой и принялся насвистывать детскую песенку. К моему удивлению, получилось довольно мелодично. Тогда я усложнил партию и попробовал исполнить «Полонез» Огинского – мое любимое музыкальное произведение. Прямо соловей! Даже самому понравилось.

– А еще что-нибудь умеешь? – кто-то толкнул меня в плечо.

Я обернулся. Галлюцинации? Странно, а почему сейчас? Вроде только успокоился.

– Меня не видно, – успокоил незримый сосед по камере. – Это я, хранитель священной косточки. Рядом сижу, слушаю. Ты это сам придумал?

– Нет, другие.

– Волшебники! – восхищенно произнес он.

– Не волшебники – композиторы. Они музыку сочиняют. Хочешь веселую?

– Давай!

Турецкий марш Моцарта тоже являлся одной из моих любимейших мелодий.

– И чего меня дернуло в чародеи? Надо было идти в композиторы. Погоди, ты просто так свистел или все-таки помощь нужна? – спохватился колдун.

– Очень нужна! Ты даже не представляешь, как я тебе рад! – Я вскочил на ноги, собираясь бежать из ненавистной тюрьмы. Хотелось бы увидеть рожу Дурангима, когда утром ему доложат о пустой клетке.

– Только учти, я теперь летать не умею, – предупредил хранитель.

– И не надо!

Я мысленно представил, как ухожу из города. Стоп! А что дальше? Кто мне обеспечит встречу с Миридом? Кто, кроме Дурангима, вообще знает, где находится этот пленник? Скорее всего, никто. Значит надо поставить наместника в такие условия, чтобы он просто не смог мне ни в чем отказать. Сановник боится потерять власть и ради ее сохранения пойдет на все. Нужно только убедить парня, что без араштана ему не удержаться во дворце.