Магистры пятого знака - Степанов Николай Викторович. Страница 14

— Мое почтение вам, благородные мужи деревни Тинкара! Как известно, вчера все достойные люди Арудэнга чтили святого Яргуса, да будет во веки вечные благословенно имя его! Каждый из нас с детства знает о подвигах столь славного воина, — судья поднял глаза к небу и все же не поленился перечислить великие дела благородного героя.

Напыщенная многословная речь оратора затянулась минут на десять и ничего, кроме скуки, у меня не вызвала. Единственное, что я вынес из словоблудия толстяка, — у каждого народа имеется свой Геракл. В здешних краях его звали Яргусом.

— Свои великие подвиги Яргус совершал во имя мира и порядка. А что же мы видим сейчас? Храним ли с благодарностью то, что завещал он нам? — Судья обвел взглядом толпу собравшихся и вдруг резко сменил тему — Кому не известно, сколько грамм вина помещается в стакане?

Народ моментально проснулся, услышав вопрос на животрепещущую тему.

— Двести, если стакан полный. А если нет? — Оратор не сказал ничего нового, но всецело завладел вниманием окружающих.

— Тогда меньше, — заволновалась публика.

— А плату с вас берут за полный стакан. И что в итоге мы имеем? — Коротышка хитро прищурил глаза и выдержал эффектную паузу. — Мы имеем чистой воды нарушение закона. Разве это порядок?

Толпа восприняла его речь как откровение и заволновалась еще больше.

— Так и начинаются нарушения закона. А кто однажды преступил закон, преступит его и во второй, и в третий раз. Запретный плод сладок. И к чему это приведет? Сегодня кто-то обманул односельчанина, а завтра — прямой путь на большую дорогу!

Речь имела явные признаки проповеди, построенной на местном материале. Мне даже стало интересно, как судья сумеет вернуться к основной цели сегодняшнего собрания.

— А на большой дороге законов не существует вообще. И вот тому пример: вчера двое нечестивцев вознамерились совершить кощунство, превратить нашу деревню в территорию беззакония. Они посчитали необязательным соблюдать правила, установленные нашими предками. Можем ли мы с этим мириться, спрашиваю я вас?

— Не-е-ет! — дружно взревела толпа.

— Нет, нет и еще раз нет! — как будто не слыша реакции масс, судья сам ответил на свой вопрос. — Я, покорный служитель закона, призванный строго следить за его соблюдением, этого не допущу! Народ в вашем лице доверил мне сию нелегкую ношу, но я не согнусь под ее тяжестью. Закон един для всех!

Поднятый вверх указательный палец возвестил, что произнесена ключевая фраза. Одновременно этот знак стал сигналом для тюремщиков. Я заметил, как открылись двери соседнего с ратушей здания и оттуда вывели двоих нарушителей, которых конвоировали четверо стражников. Однако пока внимание толпы было приковано к трибуне. «Хорошо отрепетировал». Оратор с пафосом продолжил:

— Мы заставим всех без исключения уважать наши законы. Это говорю вам я, Гесдин, судья деревни Тинкара и ваш покорный слуга!

Я вспомнил Нерона: «Какой артист умирает во мне!» В этом парне жил и здравствовал настоящий шоумен. Это же надо так мастерски срежиссировать весь спектакль! Сначала практически усыпил слушателей, а затем завладел вниманием масс, заставил ловить каждое свое слово. И пусть речь выступавшего не столько обличала преступников, сколько подчеркивала его собственные заслуги, но как умело он это провернул! Складывалось впечатление, что говоривший если и уступал великому Яргусу в святости, то ненамного.

А какая великолепная концовка шоу! Народ жаждал зрелища, и он его получил, что называется, на десерт. В центр круга ввели заключенных и развязали им руки.

— Эти двое задумали смертоубийство, чтобы омрачить наш праздник. Не вышло! — судья сразу перешел к делу, поскольку теперь взгляды собравшихся устремились к преступникам. — И впредь не выйдет, пока я стою на страже закона!

Площадь взорвалась аплодисментами и восторженными криками. Оратор дал толпе пару минут для выражения всеобщей любви и снова поднял руку.

— У нас свободная страна, и, если некоторые хотят изничтожить друг дружку, — пожалуйста. Но в строгом соответствии с законом и под нашим пристальным наблюдением, — после этих слов трибуну вместе с Гесдином откатили в сторону.

Я принялся разглядывать злоумышленников. Молодцеватый мужик с пренебрежительной ухмылкой на лице мне сразу не понравился. Что-то отталкивающее было даже в его походке: он не шел, а нес себя, словно снисходя до окружающих. Судя по вооружению, мужчина являлся настоящим воином, чего нельзя было сказать о втором. Парнишка не старше семнадцати лет стоял, низко опустив голову. По тому, как растерянно он держался за меч, можно было судить о его воинских качествах. «И они еще собираются сражаться?!» На мой взгляд, исход поединка был ясен заранее.

— Ухтырь, по-моему, сейчас состоится не поединок, а убийство, — рука непроизвольно потянулась к тесаку.

— Не вздумай вмешиваться в совершение правосудия, каким бы оно тебе ни казалось. Затопчут на месте. Не все присутствующие знают, что ты волшебник.

Карлик специально произнес это достаточно громко. Стоявшие рядом отодвинулись подальше. Я одарил своего слугу убийственным взглядом, но на этот раз промолчал.

Поединок начался с того, что так не понравившийся мне боец вытащил из кармана тюбик с краской и нарисовал на своем щите пятый крестик. Шит он оставил возле трибуны, а сам двинулся в сторону противника, поигрывая легким клинком. Меч парня, наоборот, был сродни лому.

— Смелее, юноша, — подзадорил его щеголь. — Не видите — народ хочет лицезреть ваше мастерство. Даю фору в пять ударов.

Легко быть ловким, когда твой соперник ничего не умеет. Молодой человек размахивал тяжелым мечом, словно дубиной, каждый раз врезаясь лезвием в землю. Увернуться от подобного удара не представляло никакого труда. Поэтому «храбрый» вояка успевал не только отодвигаться в сторону, но и комментировать действия противника. Как же мне хотелось заменить юношу и продемонстрировать на шкуре этого остряка-самоучки его собственные методы! В пятый удар парнишка вложил все свои силы. Меч, в очередной раз врезавшись в землю, не выдержал.

— У, какие мы сильные! Ломаем сталь, как хворостину. Не следует воину так поступать со своим оружием! Может, среди честной публики найдется человек, кому не жалко собственного меча? — Щеголь окинул окружающих насмешливым взглядом.

Насколько я успел понять, в здешних краях не принято делиться оружием.

— Я могу предложить не только меч, но и свои руки. — Несмотря на яростную жестикуляцию крогула, я вышел в центр живого круга.

— После окончания поединка, назначенного досточтимым господином судьей, мы решим и этот вопрос. Но пока я должен следовать закону. — Воин вдруг стал на редкость законопослушным.

— Меч можете оставить, а сами покиньте площадку, где вершится правосудие. — Властный голос судьи перечеркнул шансы юноши на спасение.

Пришлось подчиниться.

— Я же говорил — не вмешивайся. Думаешь, парню от твоей помощи легче? — недовольно прошептал Ухтырь. — А нам лишние неприятности.

— Хватит бурчать. В конце концов, кто из нас главный?

— Твоя фора, к сожалению, закончилась, — продолжал издеваться щеголь. — Сейчас я проткну твое сердце, а затем снесу голову. Не бойся, ты не успеешь ничего почувствовать.

Вот же гад, никак не уймется! Я чувствовал себя прескверно, поскольку помочь не мог. Юноша же крепко уцепился за рукоять тесака и приготовился к последнему в своей жизни удару.

Однако этот удар последним стал не для него. Деревянная рукоять грозного оружия парнишки, вероятно, рассохлась и не удержала лезвие при первом же размашистом движении. Задиристый боец, естественно, отскочил назад, но он не мог предположить, что новое оружие противника вдруг станет метательным. Толпа охнула, когда в грудь щеголя вонзилось лезвие сангарского меча. Ухмылка медленно сползла с лица воина.

— Не может быть, ты же был у меня пятым, — произнес он и замертво рухнул наземь.

Концовка поединка явилась полной неожиданностью не только для жертвы. Все почему-то сразу уставились на меня, словно не юноша сейчас одержал нелегкую победу, а совсем другой человек. Трудно предположить, чем бы закончилось безмолвное созерцание моей персоны, если бы не хрустальный перезвон, вдруг прозвучавший на площади.