Боковая ветвь - Степановская Ирина. Страница 58

— Никогда ничего вкуснее не ела! — Она залпом выпила полстакана вина. А потом опять задумалась, затосковала, поскучнела и запросилась домой: зачем они взяли обратные билеты на три дня позже, чем планировали, да еще на поезд? В Москве много дел, она и так долго проболела… Больные, аспиранты, родители, Катя… Решено было менять билеты на самолет. Они придумали, что послезавтра уедут на целый день в Адлер и улетят оттуда вечерним рейсом.

На следующее утро на сочинской электричке он с удовольствием уехал хлопотать о билетах. Ему хотелось побыть одному. А Наташа решила с утра прогуляться по парку, спуститься к морю и, если вода будет теплая, вдоволь поплавать.

Она спускалась по белой лестнице мимо магнолий и слушала, о чем гортанно судачит спрятанный за кустами маленький овощной базар. Продавцы орехов, ранней клубники, зелени и вина никак не могли поделить торговую площадь. Наташа проскользнула мимо них, остановившись на минуту, чтобы купить длинный красный палец орехов, обмазанных отвратительно липкой фруктовой патокой. Такую штуку из гигиенических соображений никогда не позволяли ей есть в детстве. Сейчас она купила ее всем назло. Синее платье с рисунком, напоминающим зеленые водоросли, привезенное из-за границы, как нельзя лучше подходило к сияющему дню. Две обогнавшие ее девчушки вдруг громко засмеялись, и она подумала, что их рассмешило, что взрослая тетка, то есть она, гулко шлепает по ступенькам сабо на пробковой подошве и смачно выковыривает зубами орехи из патоки, но, присмотревшись, поняла, что ошиблась. Их внимание относилось вовсе не к ней. Впереди ее по лестнице спускался симпатичный парень с прекрасной спортивной фигурой и тащил на плече дорогой фирменный велосипед. Видно, парень, взяв велосипед в этот край вечной лени, просто не знал, что чего-чего, а велосипедных дорожек здесь нет. Угол наклона местности позволял лишь носить велосипед, но никак не ездить на нем. Это, видимо, и вызвало смех девиц. Собственно, этот необычный груз также привлек и внимание Наташи. Она, поравнявшись с парнем, открыто улыбнулась, тоже оглядев в первую очередь велосипед, чуть приподняв поля желтой соломенной шляпы, и уже потом перевела веселый взгляд на его владельца. У того было не по годам серьезное, даже мрачное лицо. И он вдруг неожиданно остановился, стянув с потного носа солнцезащитные очки. Наташа сразу узнала знакомые черты.

— Женя Савенко! Неужели вы?

Молодой человек постоял секунды две, замерев то ли от удивления, то ли от неожиданности, и спустил свой агрегат с плеча на землю.

— Да, Наталья Васильевна, это я! Женя по кличке Кружков.

— Вот уж не ожидала вас встретить здесь, Женя! — Она не жеманничала, действительно была рада ему.

— А вы даже еще красивей стали! — вдруг сказал он, смело поглядев ей в глаза, и она увидела, что он вырос, перестал быть мальчиком, стал мужчиной, и почему-то этот факт ее смутил.

— Ну, вы даете, с места в карьер с комплиментами… Лучше скажите, как вы здесь оказались?

— Путевку дали на службе! Вы на пляж? Можно я с вами?

— Конечно!

И они пошли по ступенькам вниз и до самого моря молчали. Зато уж под тентом на берегу, наслаждаясь прежним восхищением в его глазах, она почувствовала себя королевой, путешествующей инкогнито, и отвела душу, чуть не замучив его вопросами. Он ведь весьма неожиданно для нее сбежал тогда в армию.

И вот спустя два года они встретились. Женя здесь. Теперь она хорошо разглядела — он действительно возмужал, превратился в мужчину. «Сколько ему? — подумала Наташа. — Наверное, лет двадцать шесть». А ей тридцать семь. Боже, десять лет назад она готовилась поехать в Лаос. Дочка была тогда маленькая… а сейчас девица. Жизнь идет… Странно, сейчас она, пожалуй, чувствует себя даже лучше, увереннее, чем тогда, в двадцать семь… Просто смех да и только! Глупая, что с нее взять! И Наташа засмеялась от удовольствия.

Они сидели с Женей в тени пальмы на старинной деревянной скамейке, и чтобы солнце не достало ее сквозь зеленые веера листьев, она немного прижалась к своему спутнику приятно загорелым плечом. И вдруг она почувствовала, что он, наклонившись к ее руке, покрывает ее поцелуями. Сначала от пальцев до локтя, потом плечо, а потом она ощутила его поцелуи на шее… волосах… губах. Ощущение было так восхитительно, что она не стала сразу протестовать и отталкивать его от себя. Потом все-таки пришлось.

— Женя, Женя… ну хватит!

Но он уже не желал ничего слушать и слышать.

— Женя! — Наташа не знала, что делать. — Пляж, кругом люди…

Но, честно говоря, думать, что делать, ей не хотелось.

— Женя, на нас все смотрят!

— Да дела нет до нас никому!..

— Женя, и вы решили, что если я здесь одна, то я доступна?

— Не болтайте вы глупости! Я вас люблю! Я вами уже сто раз обладал, а может, и двести! И ночью, и днем… в своих мыслях. Я вас раздевал, любил и потом одевал, я сидел с вами в ресторанах, я ходил с вами на дискотеки, я вас ругал и вами восхищался! Я всюду вас видел и всегда с вами был. Так какая вам разница, делал я это во сне, в мечтах или наяву?

— Вы что, Женя? — Она с силой оттолкнула его в сторону.

— Конечно! Когда любишь, всегда так! Она засмеялась его многоопытности.

Поцелуй был долог и сладостен для обоих. Когда она, запыхавшись, наконец открыла глаза, перед ней было его лицо, а за ним море. Это было прекрасно. «Как давно со мной не было ничего такого, — подумала она и сказала себе: — В конце концов, его любовь требует награды».

Но ему она ничего не сказала. Просто отодвинула его и ушла. Но все влюбленные — телепаты. Когда она дошла до центрального входа в свой корпус, он уже сидел перед ним на велосипеде, небрежно упираясь одной ногой в бордюр, с огромным букетом сирени в руках. Она посмотрела на него и молча взяла цветы.

— Молодой человек, вы куда? — закричала дежурная. Она не могла допустить, чтобы кто-нибудь вперся в ее святая святых с велосипедом.

— Он со мной в номер, — с достоинством ответила Наташа, и они стали отчаянно целоваться уже в лифте.

«В конце концов, я не так-то уж часто в жизни испытывала сексуальное удовольствие, — оправдывала себя Наташа. — Всякий раз я могла только давать, а получать была не в состоянии. Так всегда было с Алексеем. В последние годы так было с мужем. Могу наконец я побыть сама собой хоть с этим мальчиком?» Тут мысли ее смешались, и опомнилась она уже через некоторое время, с телом, наполненным негой, как медом.

— Ты восхитительная! Ты чудная! Нежная! — Это говорил Женя. Боже, ей было в самом деле хорошо. Ей было чудно. Она блаженно вытянулась на простынях.

— А сколько сейчас времени?! — ворвалась в сознание дикая мысль. Ведь может войти Серов! Они должны уходить!

— А я тебя никуда не пущу! — Он угадал ее мысли. — Сейчас пойдем к твоему мужу и все ему объявим!

Она засмеялась, благодарная ему за эти глупые, но такие рыцарские слова. Как прозаична жизнь, как мало в ней рыцарей и бескорыстных пажей. Их на самом-то деле, наверное, и нет. Просто под влиянием минуты некоторые люди могут выговаривать такие слова. А многие даже и этого не могут. Как ни печально, но теперь ей придется взять на себя роль отрезвляющего душа.

— А что объявим-то, Женя? — спросила она улыбаясь. Но он оставался серьезен.

— Объявим, что мы любим друг друга и ты завтра же уезжаешь со мной!

— Уезжаю? Куда?

Он назвал ее родной город на Волге. Она удивилась.

— Как? Почему?

— Потому что я там служу. В летном полку, за рекой. Я старший врач полка. Мне там дали квартиру. Даже не квартиру, а целых полдома с отдельным входом.

— Я и не знала! — удивилась она. Все думала, он мальчишка, а он — старший врач полка! — И тебе нравится?

— Честно говоря, нет. Но призвали, сам постарался, пришлось служить. Конечно, кое-какой опыт я приобрел, хотя хирургической практики там нет почти никакой. Солдат теперь мало, а летчики — ребята здоровые. Но пока я не жалею. Впервые в жизни у меня есть свой дом. Не родительская квартира, а дом. На отшибе, на краю летного поля, но все равно он мой. Во дворе два тополя и детская качалка. Мой предшественник был человек семейный, сделал для детей. И — ничего больше, только степь вокруг. Но знаешь, летом там так хорошо пахнет… То ли солнце, то ли полынь, то ли другая какая трава, но такого чудного запаха до этого я не знал. Осенью я езжу на охоту на уток…