Моя шоколадная беби - Степнова Ольга Юрьевна. Страница 28

Что-то в этом наборчике ему не понравилось. Что-то насторожило. Шляпа? Или то, что платье было пронзительно красным? Он вспомнил темнокожую бабу и красный «Мустанг». Оглянулся – машина стояла там, где стояла.

Сытов, не снимая шляпы, зашел в подъезд. Пакет с платьем он зачем-то прихватил с собой. Позади он услышал визг милицейской сирены. «Опять кого-нибудь грохнули в этом чертовом супердоме», – вяло подумал он и шагнул в лифт.

Сытов не купил путевку в экзотическую страну. Он первый раз в жизни сделал то, что хотел: поехал в Кусково искать могилу Кэт. Почему он решил, что эта могила должна быть, он не знал, но так и представлял ее себе – холмик, крест и надпись «Неизвестная темнокожая девушка». Он нарвет полевых цветов и скажет «Прости»...

Лика тактично молчала, когда он собирал сумку – карта, галеты, фляжка с коньяком, сок, средство от комаров, шорты, черная майка и... зачем-то спрей для загара, ведь не зря же он его покупал.

– Кит, – сказала она, когда Сытов босыми ногами уже ловил сандалеты на пороге, – Кит, хочешь, мы организуем благотворительный фонд помощи темнокожим детям Москвы и Московской области? Брось эту дурацкую затею, не надо никуда ездить. Я придумала, как надавить на генерального! Хочешь, мы пойдем вместе в студию бального танца? Хочешь...

– Иди к черту, – буркнул Сытов и захлопнул за собой дверь.

Вагончика на месте не оказалось.

«Тринадцать лет прошло, – напомнил себе Сытов. – Тринадцать лет прошло, и было бы странно, если бы временное жилище шабашников осталось на своем месте». Сытов отхлебнул из фляжки коньяк. Он пять часов провел за рулем, и в деревенской глуши считал себя вправе пить алкоголь. Иначе он просто не справится.

Жара стояла невыносимая. Какой-то настырный шмель кружил перед носом, и Сытов раздраженно махнул на него рукой. Шмель отлетел и, сменив тональность своей монотонной песни, завис над каким-то синим цветочком на длинном стебле. «Василек это или не василек?» – подумал Сытов.

Вот пролесок, где он оставил тогда машину. Вон тот кустик, из-за которого выскочила Катька и животом налетела на пулю. Вот место, где, корчась от боли, она упала и пыталась улыбнуться Сытову, чтобы не напугать его.

Сытов еще отхлебнул из фляжки и прошел немного вперед, продираясь сквозь довольно высокую, острую как бритва, траву. А вот место, где он опустил Кэт на землю, потому что она умерла. Здесь было очень много этих синих цветочков. Васильки это или не васильки?

Сытов вздохнул полной грудью душный, горячий воздух. Очень правильно, что он сюда приехал. Нельзя было продолжать жить с чувством вины. Сытов пошел к машине и сел за руль. Он отлично знал, что нужно делать дальше.

...Подходящая кандидатура нашлась быстро. Она бегала вокруг заброшенного колодца на окраине Кускова и озабоченно заглядывала внутрь, свешиваясь в темную преисподнюю почти по пояс.

– Эй, – крикнул Сытов кандидатуре, – поговорить надо!

– А мне не надо, – огрызнулся запойного вида мужик, у которого поверх старых кальсон был надет женский цветастый халат. Вид мужичка давал надежду на то, что в Кусково он проживает давно и за полтинник расскажет все, о чем судачили местные кумушки в последние двадцать лет.

Сытов нащупал в кармане джинсов бумажник и вышел из «мерса».

– Батя, ответь мне на пару вопросов и получишь сто русских рублей.

– К едреней Фене твои вопросы, и к той же Фене твои рубли! – Мужик перегнулся через сруб колодца, оставив Сытову на обозрение свою цветасто-ситцевую задницу.

– Эй! – крикнул Сытов. – А баксы тебя устроят?

Нужно было срочно сменить «кандидатуру», но у Сытова вдруг взыграл давно забытый журналистский азарт – разговорить неразговорчивого.

– К едреней Фене твои баксы, – гулко раздалось из колодца.

– А что ты там ищешь? – Сытов решил принять участие в проблеме собеседника.

– Езжай своей дорогой, – беззлобно посоветовал мужик, выныривая из темноты на солнце и сильно щурясь. Он был точно алкаш – оплывшее лицо, мешки под глазами, отвисшие синюшные губехи. Точно алкаш, но деньгами почему-то не брал.

– Может, тебе бутылку купить, батя? – спросил Сытов и тоже заглянул в колодец. В глаза ударила кромешная темень, в нос – затхлый запах ила.

– Я не пью. Разве не видно? – гордо заявил мужик и отпихнул Сытова от колодца.

– Видно, – согласился Сытов. Алкоголем от мужика действительно не пахло. – А что ты там потерял? – Мужик проигнорировал вопрос и снова свесился в колодец. Колодец был старый, заброшенный, вертящаяся ручка была сломана – никчемный был колодец. Разве что только утопиться.

Сытов за шиворот выдернул мужика из темного жерла и рявкнул:

– Стоять! У тебя что, суицидные намерения?

Мужик, вылупив глаза, замер, и заорал вдруг на Сытова:

– А ты че, бляха-муха, психоаналитик что ли?

Сытов опешил от такой просвещенности и неожиданно брякнул:

– Не, бляха-муха, я не психоаналитик. Мне он самому не помешает.

Мужик открыл рот, закрыл, опять открыл, но так ничего и не сказал.

– У меня, батя, очень личное дело. И очень мужское. Я к бабам с ним никак не могу, так как нужна полная конфиденциальность. Сохранение тайны. А ты – подходящая кандидатура. Я вижу.

– К едреней Фене твою конфиденциальность, – пробормотал мужик, сел на траву и свесил буйную голову между колен. – А почему это я подходящая кандидатура? – вдруг поинтересовался он и в глазах его появился искренний интерес. Сытов схватился за соломинку:

– Ты не пьешь, – загнул он палец на руке. – Деньги просто так не берешь, – загнул он другой палец. – Ты образованный. Знаешь, что такое психоаналитик, конфиденциальность и... кандидатура.

– Кто, – буркнул мужик.

– Что?

– Психоаналитик и кандидатура – это кто, а не что.

– Вот видишь, – похвалил Сытов, – ты мне подходишь.

– Ну, задавай вопросы, – кивнул мужик.

– Тринадцать лет назад в этой деревне была убита девушка.

– Ха. Тут каждый божий день кто-нибудь кого-нибудь убивает. Дикий народ! Пьют.

– Не перебивай. Девушка была убита из ружья одним из шабашников, которые строили тут неподалеку свинарник. И это была не обычная девушка, она была... темнокожей.

– Ну?!

– Вот и ну. Я хотел бы знать... где ее похоронили. Где могила?

Мужик встал с земли, отряхнул заскорузлые, грубые руки и опять заглянул в колодец.

– Где могила? – крикнул Сытов в колодец, и гулкое, страшное эхо повторило его вопрос.

– Слушай, парень, – вынырнул мужик, – а ты случайно не тот тип, который девку эту сюда привез? Он ведь тоже на иномарке был. Наши бабы видели. Только твой конь черный, а тот серебристый был.

– Нет, я не тот парень. – Сытов испугался.

– Смотри, а то статья сто двадцать пять Уголовного кодекса Российской Федерации. Оставление человека в смертельной опасности. До одного года лишения свободы.

– Нет, я не тот парень, – Сытов надвинул поглубже на глаза свою ковбойскую шляпу. – Почему оставление? Почему в опасности? Она умерла, я знаю. Где могила? Ведь где-то здесь ее похоронили.

– Не хоронили ее, – нырнул мужик, оставив Сытову свой зад.

– Скажи, что ты там потерял? – заорал Сытов и тоже повторил надоевший маневр, оказавшись вниз головой в темном тоннеле. Он забыл придержать шляпу, и она свалилась вниз, мелькнув ковбойскими, дорогими полями.

– Вот, бляха-муха! Это ты теперь потерял! – вынырнул мужик. – Шляпа-то, небось, дорогая. Я такую в столице видел, четыреста баксов стоила.

– Триста пятьдесят.

– Вот. Здрасьте вам. Теперь мои пельмешки еще и шляпой накрыло.

– Какие такие пельмешки?! – пробормотал Сытов и снова свесился в колодец.

– Холодильник у меня дома накрылся. Подпол картошкой забит, а погреб в процессе строительства. Вот я в колодец-то свои запасы и спустил, вместо холодильника. Ведерко привязал к веревочке, сложил в него пельмешки, молоко, масло. Эх, бляха муха! Веревку-то в руках не удержал! Упала веревка. Вот и думаю теперь как задачу решить. Баба моя меня не поймет.