Последний рубеж - Стерхов Андрей. Страница 92

Глядя на каменное изваяние, Влад вспомнил другое.

На плацу Центра боевой подготовки имени командора Брамса стоит точно такая же женщина неопределенного возраста и неопределенного рода занятий. Только та в поднятых над головой руках держит не шар, а три соединенные между собой звезды и символизирует земную нацию, несущую всем прочим народам свободу на условиях равенства во имя братства. Во всяком случае, именно так утверждал в часы повышения уровня патриотизма главный пропагандист Центра майор… майор… Блин! Хрен вспомнишь за бесплатно фамилию этой штабной крысы. Впрочем, неважно, как его фамилия. Важно, что говорил. А говорил: мол, земная нация, новые рубежи, гражданский долг, воссоединение – ля-ля-ля, бла-бла-бла, шема-шема-шема… И все пафоса нагонял. Чтобы прониклись.

Ага, прониклись.

Сейчас!

«Вдова Полковника» – вот как на самом деле называли все ту каменную тетку. «Вдова Полковника» и не иначе.

Правда, когда какие-то балбесы отломили от равенства и братства свободу (а может, от братства и свободы – равенство или – кто там знает – братство от равенства и свободы), то все тут же принялись называть каменную бабу «Вдовой Подполковника». А как иначе? Все верно, название должно соответствовать содержанию. У простых и трезвых людей принято так. Потом тыловики заказали в ближайшей мастерской дешевую гипсовую копию свободы (братства или равенства) и вернули звезду тетке. Вновь стала она «Вдовой Полковника»…

Миновав площадь, Влад срезал путь через пустые прилавки городского базара, перебежал по мосту над оврагом, из которого воняло так, будто под завязку забит дохлыми крысам, затем вновь выбрался на главную дорогу, и через два квартала ему открылся вид на Хитрую Гору.

Что такого хитрого в этой горе, Влад не совсем понимал. Точнее, совсем не понимал. Холм как холм. Намного выше всех остальных холмов, расположенных в границах Айверройока, – и что? Назвали бы «Высокой» Горой. Было бы понятно, о чем речь. А так – что к чему?

Дорога стала огибать Хитрую Гору по дуге. Домов здесь было совсем мало. И чем дальше, тем этих темных строений со слепыми окнами становилось все меньше и меньше. Казалось, что город тут и заканчивается, что это его окраина, что дальше уже пойдут сплошные пески, камни и прочая требуха, привычная для здешних мест. Но дорога из плит вопреки ожиданиям не выродилась в грунтовку. Она по спирали повела на вершину горы.

Совершая подъем по серпантину, Влад к своему большому удивлению вскоре обнаружил, что Хитрая Гора расположена в самом центре города, а жилые кварталы разбегаются от нее волнами. Причем чем дальше от горы, тем кварталы плотнее, чем ближе, тем домов меньше и расстояние между ними больше. У подножия вообще никаких жилых построек не наблюдалось.

Вот так странно выглядел с высоты взлетающей птицы план города Айверройок.

Совершив за сорок минут несколько полных витков, Влад вполне благополучно добрался туда, где дорога подошла к вырубленной в скале арке. Не задумываясь ни на секунду, он прошел дальше и попал в узкое ущелье, наполненное клубами то ли густого тумана, то ли низовой хмари. Пришлось какое-то время идти на ощупь. Но очень скоро, шагов через пятьдесят, ущелье закончилось. Вынырнув из мутного киселя, солдат увидел нечто, отчего у него дух перехватило.

Оказалось, что дорога не заканчивается, а убегает вниз. А там, внизу, расположена впадина – вырезанное природой в горе блюдце размером в несколько десятков бейсбольных полей. В центре впадины за высоченной стеной – сложенной из белого камня короны с золотыми зубьями-башнями – угадывались очертания множества белокаменных зданий.

«Целый город, – подумал восхищенный Влад. – Город-крепость!»

Вглядываясь в завораживающие отблески ночных костров, в колыхание причудливых теней на стенах древних построек, солдат догадался, что это и есть то, что называла Тыяхша Внутренним Городом.

Пробежав вниз по дороге без малого три сотни метров, Влад остановился, сошел на обочину и принялся разрабатывать план дальнейших действий.

Щербатые плиты вели прямиком к обитым золотыми листами воротам. Иди и дойдешь. Только проникнуть в крепость таким путем представлялось делом нереальным – наверняка ворота под замком. А если даже на замок и не заперты, то стража выставлена. И выставлена не для того, чтобы всякого встречного и поперечного внутрь пускать. Можно, конечно, с боем прорваться. А смысл? Честолюбие потешить, порезвиться, но при этом весь гарнизон переполошить? Глупо. «А что, если представиться чин чинарем, наврать, что заблудился, ночлега попросить? – прикинул Влад. – Может, пожалеют глупого землянина?» Но тут же сообразил, что, если даже и пропустят, обязательно шпионов приставят. Тогда точно до раймондия не доберешься.

Мудрил-мудрил и, в конце концов, пришел к выводу, что, кроме как вскарабкаться на стену и втихаря перемахнуть через нее, никакого другого реального способа тайком пробраться во Внутренний Город нет. Ну а почему, собственно, и не вскарабкаться? Не стеклянная же она, эта крепостная стена. Из каменюк выложена, а значит, зазоры между ними имеются, трещины всякие, щели и выступы. Что мешает попробовать? Не торопясь, потихоньку-полегоньку, сантиметр за сантиметром. Должно выйти. Обязано. Получилось же на Суфанре, когда дикого снайпера из гнезда доставал. А там, между прочим, стена была из литого бетона. Правда, тогда Влад находился в лучшей физической форме и опять же кое-что из снаряжения под рукой имелось: веревки, «кошки», якоря, «гекконы» те же – перчатки с присосками из штурмового альпинистского комплекта. А сейчас… «Но Кугуар я, е-мое, или не Кугуар?» – подзадорил себя Влад и тут же выбрал в стене точку на девять часов, считая ворота точкой на шесть. После чего – среда не суббота, спецназ не пехота! – помчался к намеченной цели зигзагами.

Грамотнее было бы по-пластунски доползти. Тихой змейкой между камешками. Но дело уже к рассвету шло, и на чрезмерную осторожность времени не оставалось. Старался, правда, прижиматься как можно ниже к земле и использовать складки местности. Но местность складками не баловала. И вообще, ее тут будто вылизали. Ни валуна приличного, чтоб схорониться, ни кустика. И трава вся выжжена. Что с точки зрения охраны и обороны очень грамотно. Наверняка сверху вся округа днем просматривается как на ладони. Да и в лунную ночь – тоже.