Схизматрица - Стерлинг Брюс. Страница 53

Работа съедала годы. Когда-то время для Линдсея было плотным и ощутимым, словно свинец; теперь же оно ускользало меж пальцев. Линдсей чувствовал, что его собственное ощущение времени начинает совпадать с чувством времени старейшин-шейперов, знакомых по Голдрейх-Тримейну. Для истинной старости время не плотнее, чем воздух. Всего лишь посвистывающий в ушах разрушительный ветерок, уносящий прошлое и не щадящий даже воспоминаний о нем. Время набирало скорость. И замедлить его могла только смерть. И истина сия была горше амфетамина.

Он вернулся к статье: переоценка известного фрагмента инвесторской чешуи, найденного в вещах неудачного механистского межзвездного посольства. Проанализировано более чем исчерпывающе. Статья «Проксимодистальные градиенты и адгезивность эпидермальных клеток» поступила из картеля Диотима, от очередного шейпера-перебежчика.

Стол зазвонил. Прибыл посетитель.

Ненавязчивость охранной системы в контроле Линдсея носила характерные черты Уэллсова подхода к делу. Посетитель был снабжен изящным венцом, пришедшим на смену неуклюжему экзекуционному контакту. На лбу гостя, невидимый для него, светился крохотный красный огонек, указывающий автоматическому оружию, приличия ради скрытому в потолке, потенциальную цель.

— Профессор Милош?

Одет посетитель был странно: белый официальный костюм с круглым открытым воротом и гармошками складок на локтях и коленях.

— Вы — доктор Морриси из Цепи Миров?

— Республика Моря Ясности. Меня послал доктор Понпьянскул.

— Понпьянскул мертв, — заметил Линдсей.

— Так говорят, — согласно кивнул Морриси. — Убит по приказу председателя Константина. Но у доктора нашлись друзья в Республике. Так много, что теперь он контролирует нацию. Титул его — блюститель, а нация переродилась в Неотеническую Культурную Республику. Я был, так сказать, квартирьером революции. — Он помешкал. — Наверное, я должен передать слово доктору Понпьянскулу.

— Наверное, — ошеломленно подтвердил Линдсей.

Достав видеопластину, Морриси подключил ее к своему портфелю. Пластина засветилась, и он подал ее Линдсею. На ней появилось лицо Понпьянскула. Его морщинистая рука откинула в сторону волосы.

— Абеляр! Как дела?

— Невилл… Ты жив?

— Да, до сих пор квартирую во плоти. В портфеле у Морриси интерактивная экспертная система. Она должна, за отсутствием меня самого, обеспечить пристойную беседу с тобой от моего имени.

Морриси кашлянул:

— Я как-то не привык еще к этим механизмам. Полагаю, мне не следует нарушать приватность вашей беседы.

— Да, так будет лучше.

— Я подожду в холле.

Линдсей проводил его взглядом. Костюм Морриси его забавлял. Он уже забыл, как и сам, когда жил в Республике, носил что-то подобное.

Линдсей всмотрелся в экран:

— Неплохо выглядишь, Невилл.

— Спасибо. Мое последнее омоложение организовал Росс. А провели — катаклисты. Та же группа, что и с тобой работала.

— Работала? Да они меня в каталажку какую-то засунули!

— В каталажку? Странно. Катаклисты пробудили меня. Никогда еще не чувствовал себя таким живым, как сейчас, когда, по общему мнению, я мертв. И так — уже десять лет, Абеляр. А может, — пожал плечами Понпьянскул, — одиннадцать.

Линдсей послал видеопластине взгляд. Изображение на взгляд не отреагировало, и ощущение волшебства сильно померкло.

— Значит, ты повел наступление на Республику, — медленно проговорил Линдсей, — через террористические организации катаклистов?

Видеопластина улыбнулась характерной улыбкой Понпьянскула.

— Должен признать, катаклисты тоже сыграли свою роль. Ты оцени, Мавридес: я сыграл на молодежи. Этак лет сорок — пятьдесят назад существовала политическая группировка под названием «презервационисты». Ими воспользовался для захвата власти Константин, однако шейперов они ненавидели не меньше, чем механистов. Смех, конечно, но на деле они просто хотели жить по-человечески. Новое их поколение выросло под властью шейперов и здорово этим недовольно. Однако благодаря шейперской демографической политике молодежь составляет большинство. — Понпьянскул засмеялся. — Константин устроил из Республики отстойник шейперов-милитантов. И вообще — такую политическую кашу тут заварил… Когда разгорелась война, милитанты устремились обратно на Совет Колец, а вместо них прибыли сверхспособные — катаклисты. Константин слишком много времени проводил на Кольцах и оторвался от местной обстановки… Катаклистам понравилась моя идея заповедника культуры. Там, в новой конституции, обо всем этом есть. Мой посланец тебе ее передаст.

— Спасибо.

— А у остатков Полночной лиги дела плохи. Давно мы с тобой не беседовали… Я разыскал тебя через твою бывшую жену.

— Александрину?

— Как? — Программа была сбита с толку; изображение на долю секунду замигало. — Пришлось повозиться, за Норой постоянно следят.

— Секунду… — Линдсей поднялся, чтобы наполнить свой бокал. Воспоминания о Республике водопадом обрушились на него, и первая жена, Александрина Тайлер, вспомнилась автоматически. Но в Республике ее, конечно же, нет. Вместе с прочими жертвами Константиновой чистки она была вывезена на Дзайбацу.

Он повернулся к экрану. Тот продолжал:

— Росс, как только ГТ спекся, подался к кометчикам. Фецко увял. Феттерлинг лижет задницы фашистам в Союзе старателей. Маргарет Джулиано взяли ледовые убийцы. До сих пор ждет разморозки… Я захватил здесь власть, но это не может возместить наших потерь.

— А что с Норой? — спросил Линдсей.

Поддельный Понпьянскул помрачнел.

— Она воюет с Константином там, где он наиболее силен. Если б не она, мой переворот не удался бы. Она его отвлекла… Я надеялся, что смогу заманить ее сюда, и тебя тоже. Она всегда была так приветлива… Лучшая наша хозяйка.

— Она не поедет?

— Она вышла замуж.

Бокал треснул в железных пальцах Линдсея. Шарики виски медленно поплыли к полу.

— Из политических соображений, — продолжило изображение. — Ей не приходится пренебрегать ни одним потенциальным союзником. Во всяком случае, организовать твое присоединение ко мне было бы сложно. В Неотенической Культурной Республике не может быть граждан старше шестидесяти. За исключением меня и моих уполномоченных.

Линдсей выдрал шнур из гнезда видеопластины, а затем помог маленькому кабинетному сервороботу убрать осколки.

Гораздо позже он снова пригласил в кабинет Морриси. Тот был в смущении.

— Вы совсем закончили, сэр? Мне дано указание стереть все из памяти после просмотра.

— С вашей стороны очень любезно было взять на себя этот труд. — Линдсей приглашающим жестом указал на кресло. — Спасибо, что подождали.

Морриси уничтожил память конструкта и спрятал пластину в портфель, внимательно следя за лицом Линдсея.

— Надеюсь, я не принес дурных новостей.

— Новости просто изумительные, — заверил его Линдсей. — Наверное, по их поводу даже следует выпить.

По лицу Морриси скользнула тень.

— Простите, — сказал Линдсей. — Наверное, я был несколько бестактен.

Он отставил бутылку в сторону. Оставалось в ней — едва на донышке.

— Мне — шестьдесят, — сообщил Морриси, сидя в неудобной позе. — И меня выселили. Очень вежливо выселили. — Он болезненно улыбнулся. — Когда-то я был презервационистом. В первую революцию мне было восемнадцать… Ирония судьбы, не так ли? Теперь я — бродяга.

— Некоторую власть я здесь имею, — осторожно сказал Линдсей. — И кое-какие средства — тоже. Дембовская приняла много изгнанников. И для вас место найдем.

— Вы очень любезны. — Лицо Морриси напряженно застыло. — Я был биологом. Работал над разрешением национальных экологических проблем. Учился у доктора Константина. Но, боюсь, я очень отстал от времени.

— Это поправимо.

— Я принес вам статью для «Джорнел».

— О-о. Вы интересуетесь Инвесторами, доктор?

— Да. Надеюсь, мой труд соответствует вашим требованиям.

Линдсей изобразил улыбку:

— Мы вместе над ней поработаем.