Схизматрица - Стерлинг Брюс. Страница 57

Константин ощутил знакомое напряжение и дрожь в затылке. Коснувшись затылочного контакта, он полез в карман за ингалятором. Ни к чему ему фуга, когда мальчишка разболтался и вот-вот расколется.

— Продолжай, продолжай.

— Все твои достижения на поверку оказывались простым очковтирательством. Ты ведь ничего ни разу не создал сам. Ты — ничтожество, Константин. Полное ничтожество. И я знаю человека, под чьим ногтем поместится десяток таких, как ты.

— Кто же это? Твои друг, Феттерлинг?

— Бедняга Фернанд, твоя жертва… Конечно, он в тысячу раз лучше тебя, но такое сравнение нечестно. У тебя никогда не было ни капли артистического таланта. Нет, я имею в виду другого. Человека, специализирующегося в твоем главном искусстве. Политики и шпионажа.

— Какой-нибудь катаклист… — устало отмахнулся Константин.

— Нет, не катаклист. Абеляр Линдсей.

Жгучий приступ мигрени скрутил Константину голову. Поверхность резервуара медленно поплыла к нему. Тусклый ледяной блеск металла. Он падал. Собрав все силы, Константин попробовал поднять руки, но бешеный удар фуги, растянувшийся, казалось, на целый месяц; отсек нервные импульсы. Придя в себя, он почувствовал под щекой холод и услышал, что Мавридес все еще говорит:

— …всю эту историю от Норы. Пока ты здесь судил артистов за измену, Линдсей одержал величайшую победу в истории. Перебежчик от Инвесторов… Он получил в свои руки перебежчика от Инвесторов, матку звездного корабля.

— Слышал я это, — откашлявшись, сказал Константин. — Механистская пропаганда. Бред. Мавридес истерически расхохотался.

— Спекся ты к растакой матери! — громко сказал он. — Спекся. От тебя не останется ни-хе-ра, кроме сноски в учебнике истории, двух строчек мелким шрифтом. Это же Линдсей организовывал революцию в вашем мире, пока ты возился со всяким говном, разводил мошек-брошек и строил планы, как бы присвоить всю честь себе. Ты же мелочь, гнида. Не стоило и возни убивать тебя, но мне никогда не везло.

— Линдсей мертв. Шестьдесят лет как мертв.

— Ну да, плебей. Он хотел, чтобы ты так думал. — Смех, извлекаемый непосредственно из нерва, металлом гремел из динамиков. — Я жил в его доме, придурок, и он меня любил.

Константин открыл резервуар, повернул, таймер ампулы, бросил ее в воду и захлопнул люк. Отвернувшись, он пошел прочь. Дойдя до двери, он услышал резкий, неистовый всплеск. Токсин сделал свое дело.

Народная Корпоративная Республика Царицын Кластер

03.01.84

Ничего ровнее и чище этой длинной, сверкающей линии сварки Линдсей в жизни не видел. Плавая в пузыре обзора, он наблюдал за копошащимися в вакууме строительными роботами. Механистские машины имели длинные комариные носы, добела раскаленные сварные кончики которых заливали вороненую обшивку дворца царицы дрожащим голубоватым светом.

Шла постройка полномасштабной копии звездолета Инвесторов, корабля без двигателей, который никогда никуда не полетит сам по себе. К тому же — черного, без малейшего следа аляповатых мозаик настоящего инвесторского корабля. На этом настояли другие Инвесторы, приговорив матку-перебежчицу к заточению в темной тюрьме корабля-суррогата.

После долгих исследований Линдсей кое-как разобрался в истинной сути преступления капитана.

Матки откладывают яйца в чревоподобные «сумки» самцов. Самцы оплодотворяют яйца и носят в сумках до срока. Бесполые лейтенанты регулируют овуляцию посредством сложной гормональной псевдокопуляции.

Преступная же матка в припадке страсти убила своего лейтенанта и заменила его обычным самцом. Но без настоящего лейтенанта циклы ее сексуальности исказились. Линдсей отснял ее за уничтожением одного из яиц с пороком развития. Для Инвестора это гораздо хуже извращения и даже убийства: это — ущерб для бизнеса.

И Линдсей представил улику так, что она била в самое сердце инвесторскои этики. Смущение — эмоция, не свойственная Инвесторам. Они были потрясены. Но Линдсей не мешкал с предложением средства правозащиты: изгнание! И завуалированно пригрозил предать свою запись гласности, посвятив в подробности все инвесторские корабли и человеческие группировки.

О скандале знало лишь избранное число богатых маток и лейтенантов, но даже это было сквернее некуда. Посвящать же в такую кошмарную историю впечатлительных самцов было просто немыслимо. И сделка состоялась.

Матка так никогда и не узнала, кто на нее донес. Подход к ней нужен был еще более тонкий, на пределе талантов Линдсея. Вовремя подаренная груда драгоценных камней еще больше разожгла в провинившейся даме жадность — основной жизненный инстинкт всех Инвесторов. Бизнес на ее корабле шел из рук вон плохо: униженная, растерявшаяся команда, никудышный бесполый лейтенант…

И тут прибыл Линдсей, вооруженный Уэллсовыми схемами и диаграммами, статистически предсказывающими достояние, которое совсем легко выжать из города-государства, не зависимого ни от одной группировки. Экспоненциальные кривые вздымались прямо к загребанию дух захватывающих богатств. Он сказал, что ничего не знает о ее бесчестии — знает лишь, что соотечественники прямо-таки жаждут поместить ее под арест. Вдобавок намекнул, что, накопив достаточно, она сможет вернуть благосклонность сородичей.

Мало-помалу он помог ей понять, что это — ее наилучший шанс. Чего она стоит без команды и лейтенанта? Зачем отказываться от активной поддержки маленьких, вежливых чужаков? Общественные инстинкты этих хилых стадных млекопитающих приведут их к признанию ее своей королевой-маткой — да-да, именно! Уже сейчас Совет управляющих готов выполнить любую ее прихоть; все они свободно говорят по-инвесторски и прямо-таки рвутся засыпать ее богатствами!

Но жадность — это только для разгона, окончательно подчиниться воле Линдсея ее вынудил страх — страх перед маленьким мягкокожим чужаком с темным пластиком на мякоти глаз и готовыми ответами на любой вопрос. Казалось, он знает ее народ лучше, чем она сама!

Неделей позже последовало оглашение и внезапный — с мясом и кровью — перенос столицы к месту ссылки. Матку прозвали «Царицей» (с подачи Рюмина), а ее городом стал Царицын Кластер, возникший из ничего на внутренней кромке Пояса и уже четыре месяца переживавший непрекращающийся подъем. Народная Корпоративная Республика Царицын Кластер, совершив то, что Уэллс называл «скачком Пригожина» и «переходом на высший уровень сложности», скакнула из виртуального в реальное существование. Теперь Совет управляющих был перегружен делами, а транспортные линии — перебежчиками, ищущими политическое убежище и возможность начать жизнь с чистой страницы. Присутствие Инвестора накладывало на этот мир отпечаток необычного, отгораживало его крепостной стеной престижа, покуситься на который не решались ни механисты, ни шейперы.

Недоделанный дворец тесно окружали разношерстные скваттерские жилища: сети тугих шейперских пузырей-пригородов; хищные пиратские суденышки, бесстыдно совокупляющиеся посредством гофрированных абордажных рукавов; грубые соты притащенных на буксире механистских конструкций из никеля и железа; черепахообразные строительные времянки, липнущие к каркасной решетке городского комплекса, только-только сошедшей с чертежной доски. Город должен был стать столицей, околосолнечным вольным портом, последним оплотом бродяг. Он, Линдсей, основал его. Но не для себя.

— Что, приятель, зрелище волнует кровь?

Линдсей взглянул направо. В обзорный пузырь прибыл человек, некогда называвшийся Уэллсом. На месяцы приготовлений Уэллс скрылся под тщательно подготовленной маской. Теперь он был Уэллспринг, двухсот лет от роду, рожден на Земле; человек-загадка, делец милостью Божьей, ясновидец и даже пророк. Ничто меньшее просто бы не годилось. Для операции такого масштаба требовалась легенда. Иными словами — жульничество.

— Дело двигается, — кивнул Линдсей.

— Скоро начнется настоящая работа. Вот только не слишком мне нравится этот Совет управляющих. Уж больно они негибки, работают без души. У некоторых полно амбиций. Смотреть за ними нужно.