Священный огонь - Стерлинг Брюс. Страница 35

Поль последний раз нажал на клавишу, и все пришло в движение. Затем он повернулся к Майе и деловито осведомился:

– Вы американка?

– Да.

– Калифорнийка?

– Верно.

– Из Сан-Франциско?

– Вы очень проницательны.

– А я Поль из Штутгарта. Я программист. А это Бенедетта, кодировщица из Болоньи.

– Меня зовут Майа. В сущности, я ниоткуда. И ничего особенного не умею делать. – Она протянула через стол руку женщине.

– Вы модель, – безразличным голосом отметила Бенедетта.

– Да. Время от времени.

– Интересно, имелись ли хоть какие-нибудь мысли в вашей хорошенькой головке? Когда-нибудь?

– Никаких, но я смогу встряхнуться, если в нее что-то взбредет.

– Не будь такой бестактной, Бенедетта, – засмеялся Поль.

Бенедетта слегка коснулась кончиков пальцев Майи своими в элегантных перчатках и откинулась на диване.

– Мне нужно поговорить с этим человеком, и для этого я проделала долгий путь. Надеюсь, вы подождете и не станете строить ему глазки, пока мы заняты.

– Бенедетта – католичка, – пояснил Поль.

– Я не католичка! А Болонья – самый некатолический город в Европе! Я анархистка, занимаюсь программированием, создаю виртуальные миры. Я не против повесить последнего геронтократа на кишках последнего священника!

– А еще Бенедетта – образец такта, – заметил Поль.

– Я только хотела спросить об этой стене, – обратилась к нему Майа.

– Она называется «Эдемский сад». Автор Ева Маскова. 2053 год, – откликнулся Поль.

Юджин вернулся из бара, ему очень понравился только что услышанный анекдот, и он принялся его пересказывать. Он оперся локтями о спинку диванчика и, трясясь от хохота, рассеянно отпил глоток минеральной воды из Майиного фужера.

– Расскажите мне об этой Еве. Где она сейчас? – попросила Майа.

– Она слишком увлекалась растворами и как-то упала с велосипеда, сломала себе шею, – холодно разъяснила Бенедетта. – Но врачи сумели ее починить. Потом она вышла замуж за богатого испанского банкира и теперь работает в социальной сфере в каком-то дурацком мадридском небоскребе.

Поль чуть заметно покачал головой:

– Ты беспощадна. В свое время у Евы был настоящий священный огонь.

– Это ты так считаешь, Поль. А я с ней встречалась. Она образцовая маленькая буржуйка средних лет – ухаживает за домашними растениями.

– И все же в ней был священный огонь.

Майе не терпелось сказать:

– Ее композиция, она создана о людях и для людей, таких как мы с вами. Когда им дают быть самими собой, они способны творить чудеса. А если их начинают исследовать и анализировать, наблюдая со стороны, их талант сразу исчезает.

Поль и Бенедетта обменялись удивленными взглядами, потом внимательно посмотрели на Майю.

– Надеюсь, что вы не актриса с неудавшейся карьерой, – проговорила Бенедетта.

– Нет, вовсе нет.

– Вы не танцуете? Не поете?

Майа покачала головой.

– И вы не работаете в области виртуальных миров? – стал допытываться Поль.

– Нет. Правда, я иногда фотографирую.

– В этом что-то есть, – удовлетворенно заявила Бенедетта. – Покажите мне ваши наглазники.

– У меня нет никаких наглазников.

– Ну, тогда покажите вашу камеру.

Майа достала из своей матерчатой сумки «мыльницу». Бенедетта разразилась коротким резким смехом:

– О, не может быть! Какое облегчение! А я-то было подумала, что встретила умную женщину, которая имеет вкус к настоящим вещам.

По лестнице в бар нетвердой походкой спускался высокий мужчина в длинном, неопределенного цвета одеянии и перепачканных глиной штанах.

– Эмиль идет, – радостно произнес Поль. – Эмиль, вспомнил! Как это занятно! Подождите минутку. – Он встал и покинул дам.

Бенедетта проводила его раздраженным взглядом.

– Ну вот, вы своего добились, – сказала она. – Стоит Полю заговорить с этим блаженным, и конца-края не будет. – Она покомкала и без того мятый платок и поднялась.

Майе не хотелось оставаться одной. Особенно сейчас, когда она уже привыкла к обстановке.

– Бенедетта, не уходите. Побудьте со мной.

Бенедетта сильно удивилась:

– С какой стати я должна это делать?

Майа понизила голос:

– Вы умеете хранить тайны?

Бенедетта поморщилась:

– Какие еще тайны?

– Секрет программиста.

– Да что вы понимаете в программировании?

Майа наклонилась к ней:

– Немного. Но мне нужен программист. Потому что я владею дворцом памяти.

Бенедетта снова села:

– Вы владеете дворцом памяти? И он большой?

– Да и еще раз да.

Бенедетта пригнулась:

– Он незаконный?

– Вероятно.

– Как мог кто-то вроде вас стать владельцем незаконного дворца памяти?

– А как по-вашему, мог кто-то вроде меня стать владельцем незаконного дворца памяти?

– Ненавижу строить гипотезы, – отозвалась Бенедетта и поджала губы. – Но позвольте поделиться одной догадкой. Вы оказали кому-то сексуальные услуги.

– Нет. Вы ошиблись. Впрочем... Да, нечто в этом духе. Действительно.

– Давайте откроем ваш дворец и заглянем внутрь.

Бенедетта молча повязала на шее платок. Ткань немного пошевелилась, и на ней загорелись золотые узоры. Бенедетта подняла свой элегантный дорогой ноутбук и сумку с металлическими заклепками.

– Нам надо сесть в какой-нибудь укромный уголок за баром.

– До сих пор вы были так терпеливы со мной, Бенедетта. Я ненавижу навязываться.

Бенедетта изучающе посмотрела на нее и опустила глаза.

– Ладно. Я сваляла дурака. Простите, что я вела себя с вами столь глупо. Постараюсь исправиться. Ну, мы можем идти?

– Я принимаю ваши извинения. – Майа встала. – Пойдемте.

Бенедетта провела ее в темноватый угол за длинной барной стойкой. Очевидно, кто-то сличал на столе образцы крови. Там лежали рамки смятых хроматографов и шприц с алмазным кончиком на тонкой игле, так называемый «москит».

Бенедетта смахнула со стола хроматографы, поставила ноутбук и выдвинула антенну.

– Итак, что нам требуется? Перчатки? Наглазники?

– Мне нужен наладонник для ввода пароля.

– Экран прикосновений! Должно быть, нам крупно повезло, что я захватила мой фуросики [2]. Это судьба. – Бенедетта сняла свой платок, положила его на стол и аккуратно разгладила. – Вот это должно сработать. Он из Японии. Японцы любят неявную функциональность. – Она сунула в ноутбук часть фуросики, и он сразу зажегся, цвет платка изменился, дав оттенок яичного белка.

– Я ни разу не видела этих фуросики, – Майа наклонилась над столом, – но слышала о них...

Умная, все понимающая ткань была выткана на плотной основе волоконно-оптических нитей, органических компонентов и квазиэластичных волокон. Оптические нити толщиной в волос плыли, уменьшая тонкие экранные линии яркого света. Тканый экран дисплея. Гибкий компьютер, целиком сделанный из ткани.

Бенедетта открыла свою сумку, достала оттуда дорогие итальянские дизайнерские наглазники и надела их.

– Они очень изящные, – заметила Майа.

– Тебе нужны наглазники и перчатки? Ладно, ты попала к правильным людям. Мы обратимся к Бубуль. Мы можем доверять Бубуль. Хорошо?

– Наверное.

Бенедетта постучала по наглазникам и передала по воздуху незримые сигналы и команды.

– Тебе понравится Бубуль, – пообещала она. – Бубуль всем нравится. Она богатая, щедрая, веселая, даже бесшабашная. Она любит рисковать и вряд ли доживет до сорока.

Бенедетта принялась стучать по клавишам ноутбука, перебирая ключи. Затем передала Майе свои наглазники, легким движением подтолкнув их по столу. Лицо Майи раскраснелось от свечения фуросики.

– Чудо святой Вероники! – заявила Бенедетта и ухмыльнулась. – Дай мне найти сенсорную функцию.

– Это большой секрет. Но я охотно поверю любому. Не сомневаюсь, что тебе это ясно, Бенедетта.

– Ты очень хорошенькая, – медленно проговорила Бенедетта, глядя на экран и продолжая печатать. – Тебе нельзя быть такой хорошенькой. А также торопить меня и подталкивать.