Zeitgeist - Стерлинг Брюс. Страница 18

– Тысячелетие почти завершилось, парень. Повествование становится все более поливалентным и децентрализованным. Оно уже стало ризоматическим [14] и так далее.

– Это я уже слышал. Ну и что? В чем моя роль?

– Не знаю, есть ли у тебя своя роль, но здесь, на Кипре, тебе ее точно не отыскать. Это крохотная непризнанная незаконная республика. Мы здесь находимся среди изгоев. На самой дальней периферии жизни. К тому же близится точка пересечения кривых. Большой кризис. Отвинтится много винтиков, ходячие зомби лягут в могилы.

– Вы о двухтысячном годе? – догадался Виктор.

Старлиц молча кивнул. Удачная вышла ночка. Парень выкарабкается. Этой ночью на парне повис первый в его жизни труп. Зато теперь он был в курсе дела.

Старлиц поселил Виктора в дешевом pansiyon, неприглядной ночлежке. В Лефкосе она была известна как «Наташин дом», прославившийся персоналом из работящих украинок. В пять часов утра персонал крепко спал, утомленный тяжким трудом по демпинговому посрамлению конкуренток – турецких проституток.

Загнав такси в высокие сорняки, разросшиеся вдоль брошенных турецких окопов к востоку от столицы острова, он зашагал назад к разделенному городу, любуясь, как заря, воспетая Гомером, пробует розовыми деснами небо над Никосией. Он закурил сигарету Виктора и беззаботно засунул руки в карманы.

Через пару часов Старлица можно было увидеть на скамейке на автобусной остановке: он уплетал круассаны с шоколадом из большого пакета, запивая их кофе из пластмассового стаканчика. Городская толпа текла по своим делам. Большинство мужчин были в плоских кепках и цветастых свитерах, женщины толкали детские коляски по расчерченному белыми полосами тротуару.

Из ржавого драндулета-микроавтобуса вылезла американка с рюкзаком на спине – загорелая, со множеством тугих черных косичек на голове. Кричащая рубашка была завязана узлом у нее на диафрагме, разлохмаченные снизу джинсы грозили лопнуть от натуги, и даже поддерживавший их широкий ремень не придавал всей композиции надежности. Старлиц встал со скамейки и последовал за ней.

Американка открыла маленькую калитку и поднялась по ступенькам, ведущим к двери белого домика.

У двери висела табличка «BARBARLIK MUZESI». Прочтя объявление в рамке, посетительница вытянула из кармана, каким-то образом умещавшегося у нее на бедре, кошелек и принялась считать нули на турецких банкнотах. Потом она, чудом удерживаясь на огромных «платформах», потопталась на коврике перед дверью, забранной решеткой, толкнула дверь и вошла. Пожилой музейный привратник молча принял у нее деньги. Старлиц тоже заплатил.

Когда-то «Музей варварства» был частным домом, но после учиненных здесь зверств, прогремевших на весь Кипр, его посвятили убийствам и превратили в изящную, чистенькую выставку бесчеловечности. На стенах были аккуратно развешены старые фотографии со сценами греческого насилия над турками: сгоревшими и разрушенными домами, школами, мечетями, лавками, с изгаженными флагами, разбитыми окнами, оскорбительными надписями, с мертвецами в грязных лохмотьях, извлеченными из братских могил. Даже турецкие статуи не избежали пули в висок.

Старлиц подошел к женщине вплотную.

– Ничего не понимаю! Почему мы их не разбомбили? Какой ужас!

Старлиц протянул ей свой пакет.

– Хотите круассан?

– Хочу! – Она запустила руку в пакет, извлекла воздушную булочку и с хрустом ее надкусила. Потом, тыкая остатком круассана в жуткую фотографию, продолжила: – Вы только взгляните: мертвые дети! Куда только смотрело Си-эн-эн? Когда надо, этих жуликов-журналистов никогда не оказывается на месте.

– Вы здесь давно? – поинтересовался Старлиц.

– Нет, только приехала. Осматриваю достопримечательности.

– Вы откуда?

Она пожала плечами.

– Отовсюду. Я из семьи военных.

– А как вас называют ваши друзья?

Она бросила на него удивленный взгляд.

– Мои друзья называют меня Бетси. А вам придется обращаться ко мне миссис Росс.

– Меня зовут Лех Старлиц, миссис Росс. – Старлиц извлек из кармана стодолларовую бумажку, разгладил и дал ей.

– С какой стати? – насторожилась она.

– Чтобы вы уделили мне минуту.

– Ладно. – Она спрятала деньги. – Валяйте.

– Слыхали когда-нибудь про девичью группу «Большая Семерка»?

– А как же! Мне давно все это осточертело: НАТО, UNPROFOR [15], коалиция Персидского залива... – Она нахмурилась. – Для сутенера у вас недостаточно приличный вид. Можно подумать, что вы так в костюме и спите.

– У меня деловое предложение для американской гражданки. В самый раз для вас.

– Что еще за дрянь у вас на уме?

– Я продюсер, миссис Росс. Поп-музыка. Гастроли. – Миссис Росс удивленно заморгала. – Вы стали бы выступать. У вас были бы помощники, грим, вам бы нарастили волосы и полностью обновили гардероб. Плюс лимузины, шикарные отели, бесплатная жратва, бесплатные разъезды, огромная аудитория визжащих девчонок. Все как положено. Я хочу превратить вас в звезду.

– Вот это да! – Она оглядела его с ног до головы. – У вас не все в порядке с мозгами? Сбежали из психушки?

– Нет. Я вас не обманываю. Это серьезное предложение.

– А знаете, – медленно проговорила она, не сводя взгляд с фотографий на стене, – это было бы в самый раз для меня. Vida loca [16] в чистом виде. Я рождена для сенсации.

– Держите. – И Старлиц дал ей еще сотенную.

– Так вы серьезно! – ахнула она.

– Серьезнее не бывает. Это только начало.

Она прищурилась.

– В чем была бы моя задача? Выкладывайте!

– Петь и танцевать на сцене.

– Танцевать я умею, это у меня хорошо получается. А вот с пением не густо.

– Не беда, «Большая Семерка» – гастрольное шоу. Для пения у нас есть кассеты и компьютеры.

Миссис Росс засунула пальцы за свой бронированный ремень и покачалась на каблуках.

– Колитесь! Сразу видно, что вы что-то не договариваете. – Она расплылась в улыбке. – Бросьте, я уже просекла, что вы вовсе не такой проказник, какого из себя корчите. Понимаете, о чем я? Я встречала и похуже. И не с такими справлялась.

– Слушайте меня внимательно, миссис Росс. «Большая Семерка» – мое детище. Я – босс. Я устанавливаю правила игры и гребу деньги. Вы войдете в семерку девушек. Станете членом коллектива, так сказать.

Миссис Росс рассматривала музейный пол. За тридцать лет беспрерывного шарканья половицы были истерты. Подняв голову, она решительно произнесла:

– О каком заработке речь? Я задолжала отелю. Немало, между прочим.

– Не беда, детка. Мы каждый день расплачиваемся с отелями. Бывает, даже разносим их в щепки.

– Мне даже пришлось кое-что заложить. Личные побрякушки.

Старлиц кивнул.

– Я приставлю к вам персональную ассистентку. Она вернет вам ваше барахло.

– Еще я часто звоню в другие страны, главным образом в Боснию. Там служит мой бывший муж.

Старлиц добродушно усмехнулся.

– Это нам раз плюнуть. – Ему понравилось, что он с ходу наткнулся на бывшую жену военнослужащего. Находка пришлась ему по душе.

Старлиц повел миссис Росс обедать, хотя время было еще не обеденное. Женщина недавно развелась, ей некуда было податься, она сильно поиздержалась и изголодалась, поэтому накинулась на кебаб, как волк из дремучей чащи. Потом они лениво попивали горячий турецкий кофе в ожидании большого белого лимузина из «Меридиен».

В Гирне Старлиц передал свежеиспеченную Американку в умелые Тамарины руки. Тамара быстро осмотрела новое приобретение, проявив такт, больше присущий лошадиному барышнику, после чего отвела ее к гримерам.

– Времени в обрез, – холодно предупредила она их. – Сделайте из нее конфетку, а потом собирайте вещи. Нас ждет Стамбул.

Как только новая Американка оказалась вне зоны слышимости, Старлиц спросил у Тамары ее мнение о своей находке.