Калейдоскоп - Стил Даниэла. Страница 14

Премьера состоялась 9 декабря. Рецензии театральных критиков превзошли все ожидания. Трудно было в это поверить… более того – просто невозможно… Но он смог, сумел!

Ребенок родился в счастливый момент их жизни, когда супруги Уокер продолжали упиваться неслыханным успехом Сэма на Бродвее. Складывалось впечатление, что Соланж все превосходно подгадала: роды начались, когда в субботу вечером опустился занавес, а на следующее утро, в десять часов, в «Докторе Хоспитал» на Ист-Энд-авеню появилась на спет девочка с темными, как у отца, волосиками и зелеными, как у мамы, глазами. Сердце Сэма, как только он увидел малышку, было отдано дочурке. Он был безмерно благодарен Соланж, усталой, но гордой, словно она теперь владела каким-то важным секретом, доставшимся ей с большим трудом.

На следующий день первым посетителем был Артур. Глаза его увлажнились, когда он смотрел на новорожденную. Девочку назвали Хилари, Соланж это имя нравилось, хотя выговаривать его ей было трудно. Она так и не освоила звук "х", называла дочь Илари и шептала ей что-то по-французски, когда сестры приносили новорожденную на кормление. Счастливые родители попросили Артура быть крестным, что его очень тронуло, но в качестве крестной вместо Марджори Сэм пригласил свою партнершу по спектаклю, Барбару Джордж.

Крещение состоялось в торжественной обстановке, в кафедральном соборе святого Патрика. На малышке была чудесная кружевная рубашечка, которую крестная купила в магазине Бергдорфа Гудмана, а на Соланж – новая норковая шуба, которую, как и кольцо с бриллиантом, Сэм подарил жене по случаю рождения дочери.

С момента получения им роли в бродвейском спектакле их материальные условия значительно улучшились, они переехали в более просторную квартиру на Лексингтон-авеню – не шикарную, но все-таки трехкомнатную: там была детская, выходившая окном на маленький скверик, уютная спальня Сэма и Соланж и гостиная, достаточно большая, чтобы принимать друзей. К ним теперь частенько кто-то заходил, преимущественно это были актеры, новые товарищи Сэма по труппе. Соланж не возражала против их визитов, наоборот, это ей нравилось.

Спектакль шел весь год и был снят лишь после Рождества 1949 года. В течение следующего месяца Сэм получил множество предложений, и когда он наконец выбрал наиболее подходящее, надо было уже приступать к репетициям и не оставалось времени перевести дух в кругу семьи.

Хилари исполнилось девять месяцев, она то появлялась у Сэма под ногами в ванной, когда он брился, то под столом, за которым он утром пил кофе, и беспрестанно лопотала «да-да-да», чем приводила его в умиление. Он хотел, не особо откладывая, завести еще одного ребенка, надеясь, что будет мальчик, но Соланж предпочитала подождать. Она радовалась маленькой Хилари и считала, что должна уделять ей максимум внимания. Она была заботливой матерью, по Сэма, казалось, любила даже больше, чем до рождения ребенка, – словно ее запасы любви с появлением дочери десятикратно увеличились.

Материнство нисколько не повредило ее внешности. Соланж оставалась потрясающе красивой молодой женщиной; теперь и пресса стала о ней писать как о фантастически привлекательной жене Сэма Уокера. Частенько у нее брали интервью, но она всегда переводила разговор на Сэма и его актерский талант. Критики совершенно с ней соглашались, особенно после премьеры нового спектакля. Он шел на протяжении двух сезонов, когда же был в конце концов снят, Сэм решил немного передохнуть, и они с Соланж отправились на побережье.

Соланж вскоре забеременела. Спустя девять месяцев, в вечер премьеры следующего спектакля Сэма, родилась еще одна девочка, на этот раз рыжеволосая, как ее мама. Соланж пришлось мчаться в больницу в сопровождении Артура сразу после того, как поднялся занавес. Она ужасно жалела, что не посмотрела премьеру, но и так едва дотянула до больницы, по дороге все время сжимала руку Артура, а тот торопил шофера.

Александра появилась на свет через десять минут после их приезда, прямо на каталке, не доезжая до родовой палаты. Малышка громко закричала, появившись на свет, и медперсонал поздравил Соланж с рождением здоровенькой девочки.

Артур пришел ее навестить, как только Соланж поместили в палату, и шутил, что она могла бы уже с малышкой успеть на финал пьесы. Соланж идея понравилась, она сожалела только, что это нереально. В качестве утешения Артур пообещал после спектакля доставить к ней Сэма и уехал, тепло простившись.

Сэм появился в больнице только на следующее утро. Он объяснил, что не мог вырваться с нескончаемого банкета по случаю премьеры, и старался при этом не замечать обиды в глазах жены. Соланж ждала его всю ночь, а он даже не позвонил.

Словно искупая свою вину, Сэм принес ей в подарок великолепный изумрудный браслет, но не смог этим унять ее боль. Соланж пыталась догадаться, где он на самом деле был. Он вообще в последнее время уделял ей мало внимания, объясняя это необходимостью отдавать все свое время спектаклю, и все же… в ее представлении ребенок был гораздо важнее. Однако Сэм говорил только о своей партнерше но спектаклю. Она, похоже, его совершенно очаровала.

Из больницы Соланж и Александру забирал Артур, потому что Сэм был занят на репетиции. Он постоянно отсутствовал, возвращался домой лишь поздно ночью.

Соланж ничего не говорила мужу, тщательно скрывала свои переживания, надеясь, что все образуется. Она сознавала, что в их браке наступили перемены, и начинала чувствовать в душе некую пустоту, причинявшую постоянную боль.

Похоже, лишь Артур это замечал, с ним единственным она могла говорить по душам. У него, правда, были свои проблемы. Он хотел иметь детей, а Марджори не желала об этом и слышать. Осуждая поведение Сэма, Артур считал его круглым дураком, но вслух этого не высказывал, а лишь пытался морально поддержать Соланж во время их частых встреч, обычно происходивших в обеденное время. Артур осуждал Сэма за нечестность по отношению к столь беззаветно любящей жене и нередко жалел, что тогда, в Париже, не проявил большей настойчивости, чем Сэм, но что было толку теперь в этих сожалениях? Соланж принадлежала другому и любила своего мужа.