Кольцо (Кольцо Кассандры) - Стил Даниэла. Страница 27

— Может быть. — Его глаза посерьезнели. — Знайте, что я вас тоже люблю.

Это было правдой. Девушка разбередила ему сердце. Она возникла в жизни Томаса в тот самый момент, когда он больше всего нуждался в дружеском участии.

Молча Макс Томас шагнул к двери; Ариана пропустила его вперед, потом повернула ключ. Помахав ему на прощание рукой, она поднялась наверх, а Макс, стараясь не шуметь, спустился по лестнице вниз. Вскоре Ариана услышала, как во дворе негромко заурчал мотор «форда».

— Прощайте, милый, — прошептала она, стоя у окна.

Девушка смотрела в темноту долго, не меньше получаса, думая о первом в своей жизни поцелуе и о мужчине, с которым они, возможно, никогда больше не увидятся.

На следующее утро Вальмар и Ариана встретились за завтраком. По их поведению никто не мог бы заподозрить, что минувшей ночью случилось нечто необычное. Во второй половине дня шофер встревоженно доложил, что старый «форд» госпожи фон Готхард исчез. Вальмар немедленно позвонил в полицию. Автомобиль был найден вечером. Он стоял возле станции целый и невредимый. Полицейские были уверены, что это проделки юного Герхарда, решившего немного покататься. Эта история их развеселила, а Герхард, призванный для ответа, весьма убедительно бушевал и возмущался. Поскольку дело было внутрисемейным, полицейские удалились, а машину поставили на место в гараж., — Папа, я не брал автомобиль! — негодовал Герхард, — Правда? Ну тогда говорить вообще не о чем.

— Нет, я вижу, что ты все-таки меня подозреваешь!

— Это не имеет никакого значения. Главное, что машина вернулась на место. Однако мне хотелось бы, чтобы в будущем ты или твои приятели больше… не одалживали машину Кассандры.

Вальмару было неприятно вести с собственным сыном подобную игру, но выбора не оставалось. Ариана увела Герхарда из кабинета отца и попыталась его утешить.

— Но это нечестно! Я ни в чем не виноват! — кипятился подросток. Потом вдруг с подозрением уставился на сестру. — А может, это твоих рук дело?

— Конечно, нет. Не говори глупостей. Я и водить-то не умею.

— Нет, это ты, я знаю!

— Герхард, не пори чушь.

Брат и сестра расхохотались и поднялись по лестнице на свой этаж. В результате Герхард уверился, что машину брала Ариана.

Несмотря на наигранную веселость, с которой держалась Ариана, отец почувствовал, что с девушкой что-то не в порядке. По утрам она почти все время молчала, а вечером, после гимназии или госпиталя, немедленно удалялась к себе в спальню. Разговоров с отцом она избегала. Так продолжалось целую неделю. Потом Ариана внезапно появилась у Вальмара в кабинете, и он увидел, что глаза ее мокры от слез.

— Ты что-нибудь знаешь о нем, папа? — спросила она, и Вальмар сразу обо всем догадался. Именно этого он и опасался.

— Пока нет. Пройдет немало времени, прежде чем он даст о себе знать.

— Откуда ты знаешь? — Она опустилась в кресло возле камина. — А вдруг он убит?

— И это не исключено, — с тихой печалью ответил он. — Надеюсь, что с ним все в порядке. Так или иначе, его здесь больше нет, он ушел из нашей жизни. Теперь он пойдет своим путем, трудно сказать, куда выведет его эта дорога. Тебе лучше забыть о Максе. Для него мы — частица прежней жизни, с которой он покончил.

Но вид дочери не на шутку испугал Вальмара и, не удержавшись, он спросил:

— Ты что, влюбилась в него.?

Ариана резко повернулась к нему, пораженная вопросом. Отец никогда еще не спрашивал ее ни о чем подобном.

— Я не знаю… — Она зажмурилась. — Но я так беспокоилась за него. Он ведь может…

Она слегка покраснела и отвела глаза, не желая говорить всю правду.

— Понятно. Надеюсь, ты все же в него не влюблена. В таких делах не прикажешь, но…

Как объяснить ей? Что тут можно сказать?

— Понимаешь, в наше время лучше не торопиться с любовью, приберечь ее до более спокойной поры. В необычайных обстоятельствах, в период войны многое может показаться романтичным, но ощущение это обманчиво и недолговечно.

Пройдет время, может быть, годы, ты встретишься с Максом вновь и увидишь, что он совсем не такой, каким тебе представлялся.

— Я понимаю это, — ответила Ариана.

Да, она понимала, и именно поэтому старалась не слишком сближаться с ранеными в госпитале, в котором работала.

— Я знаю это, папа.

— Вот и хорошо.

Вальмар глубоко вздохнул — приближался еще один опасный поворот, и отступать было уже поздно.

— Пойми, что человека, находящегося в таком положении, как Макс, любить опасно. Он в бегах, его могут схватить. Если ты связала свою судьбу с таким человеком, за тобой тоже начнут охотиться. Даже если лично с тобой ничего плохого не случится, боль утраты может погубить тебя, как она чуть не погубила Макса.

— Но как можно преследовать людей за то, что они кого-то любят? — возмутилась Ариана. — Разве человек может заранее угадать, кто прав, а кто виноват в политической борьбе?

Этот вопрос, такой наивный и в то же время такой закономерный, заставил Вальмара вновь вспомнить о Кассандре.

Ее он тоже предупреждал…

— Папа, ты меня слышишь? — спросила Ариана, видя, что мысли отца витают где-то далеко.

— Тебе придется его забыть. Не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности.

Он смотрел на нее сурово, но она не отводила глаз.

— Ты тоже рисковал, когда решил помочь ему.

— Это другое дело. Но в определенном смысле ты права.'.

И все же я не связан с Максом узами любви. — Его взгляд стал еще пристальнее. — Надеюсь, ты тоже.

Ариана не ответила. Вальмар подошел к окну и стал смотреть на озеро. Вдали виднелось Грюневальдское кладбище.

Перед его мысленным взором предстала Кассандра — такой, как в последнюю ночь перед самоубийством. А ведь он предупреждал ее, но она смотрела на него теми же глазами, что сейчас Ариана.

— Ариана, я должен рассказать тебе нечто такое, о чем мне меньше всего хотелось бы тебе рассказывать… Речь пойдет о цене любви. О нацистах… о твоей матери.

Его голос звучал приглушенно и нежно. Ариана слушала как завороженная, глядя на стоявшего к ней спиной отца.

— Я не осуждаю ее, не критикую, и я не затаил на нее злобу. В этой истории нет ничего постыдного. Я и она — мы по-настоящему любили друг друга. Но когда мы поженились, Кассандра была слишком юна. Я любил ее, но не всегда понимал. Она во многом была не похожа на других женщин своего времени. В ее душе как бы тлел неугасающий огонек. — Вальмар повернулся к дочери: