Кольцо (Кольцо Кассандры) - Стил Даниэла. Страница 69

А что, если… Внезапно ей в голову пришла мысль, что, может быть, удастся убедить Сэма принять Ариану к ним в дом Рут Либман выпрямилась во весь свой немалый рост и задумчиво посмотрела на Ариану сверху вниз. На ее широком добродушном лице появилась улыбка.

— Кстати говоря, я должна связаться с ними сегодня перед обедом. Уверена, что все устроится.

— Сколько времени мне придется пробыть здесь?

Ариана обвела взглядом унылую палату.

Ее по-прежнему держали в изоляторе — главным образом из-за того, что она мучилась кошмарами и громко стонала по ночам. Но Рут слышала, что ее собираются перевести в общую палату.

— Думаю, вы проведете в больнице еще несколько дней.

Нужно убедиться в том, что вы достаточно окрепли. — Она мягко улыбнулась. — С этим не нужно торопиться. Иначе может получиться так, что вы выйдете из больницы и разболеетесь не на шутку. Отдыхайте, набирайтесь сил.

Она поднялась, чтобы уходить, но тут Ариана вдруг резко села на кровати, с ужасом оглядывая пустую комнату.

— Господи, где мои вещи?!

Она в панике взглянула на Рут Либман, но та успокаивающе улыбнулась:

— Все в целости и сохранности. Медсестра с корабля передала ваш чемоданчик водителю «скорой помощи», и теперь ваше имущество находится здесь, в кладовке. Уверена, что там ничего не тронуто. Вам не из-за чего беспокоиться, Ариана.

Но Ариана встревожилась не на шутку. Ведь среди вещей кольца ее матери! Она взглянула на свои пальцы и увидела, что обручальное кольцо, венчальное кольцо, перстень Манфреда тоже исчезли. Ариана посмотрела на американку с таким отчаянием, что та немедленно принялась ее утешать:

— Медсестра спрятала все ценные вещи в сейф. Научитесь нам доверять, Ариана. — И уже тише добавила:

— Война закончилась, дитя мое. Вам больше нечего бояться.

«Мне нечего бояться? Какое это теперь имеет значение?» — подумала Ариана.

Через несколько минут она нажала на звонок, и немедленно примчалась медсестра. Ей было любопытно взглянуть на девушку, о которой в больнице так много говорили. Рассказывали, что она сбежала из концлагеря в Германии и что в палате она проспала четверо суток не просыпаясь.

Ариана попросила принести ее вещи и с волнением ждала, пока медсестра вернется.

— А где кольца? Те, что были у меня на пальцах?

От волнения она очень сбивчиво заговорила по-английски. Ведь уроки английского закончились до начала войны.

— Извините… Видите ли, у меня были кольца.

— В самом деле? — с некоторым сомнением переспросила медсестра и отправилась куда-то наводить справки.

Через несколько минут она вернулась с маленьким конвертом. Ариана прижала его к груди, но открыла, лишь когда медсестра вышла. Все было на месте: и тонкое золотое колечко, навеки связавшее ее с Манфредом, и обручальное кольцо, которое он подарил ей на Рождество, и его перстень — последний был Ариане великоват, и она надевала его под обручальное кольцо. На глазах у девушки выступили слезы.

Только теперь она поняла, насколько тяжело болела в эти недели — стоило ей опустить руку, и кольца сами спали с исхудавших пальцев. Девять дней дороги до Парижа, два дня горя и ужаса в доме Сен-Марна, семь дней непрестанной рвоты в океане, четыре дня в больнице — всего получается двадцать два дня. А ей казалось, что миновало по меньшей мере двадцать два года… Всего четыре недели назад она обнимала Манфреда, которого ей не суждено никогда больше увидеть. Ариана стиснула кольца в ладони и, решительно подавив рыдания, взяла себя в руки. Она придвинула к кровати чемоданчик, принесенный сестрой из кладовки.

Одежда, которой снабдила ее экономка Жан-Пьера, была по-прежнему аккуратно сложена. На пароходе Ариана слишком плохо себя чувствовала, чтобы переодеваться. Под одеждой лежала пара туфель, а еще ниже — то, что Ариана так взволнованно искала, — конверт с фотографиями и маленький томик в кожаном переплете. Ариана медленно заглянула в тайник и увидела большой, великолепный изумруд и бриллиантовый перстень, подаренные ей отцом в самую последнюю ночь. Ариана не стала надевать кольца, но долго любовалась ими. Это было ее единственное достояние, единственная гарантия безопасности, осязаемое напоминание о прошлом. Больше из прежней жизни у нее ничего не оста лось. Весь потерянный мир сосредоточился в двух кольцах, оставшихся от матери, трех кольцах Манфреда и нескольких фотокарточках, на которых счастливая девятнадцатилетняя девушка улыбалась, стоя рядом с мужчиной в парадном мундире.

Секретарша Сэма Либмана защищала вход в кабинет своего шефа, словно карающий ангел Господень вход в рай. В святая святых без приглашения не пускали никого — даже жену и детей босса. Дома он принадлежал семье, но на работе для личных проблем места не было. Все в семье давно привыкли к этому правилу, и Рут почти никогда не появлялась на работе у мужа, разве что если дело было действительно неотложным.

— Не исключено, что он будет занят еще в течение нескольких часов, — неодобрительно сообщила Ребекка Гринспэн — так звали секретаршу.

Супруга шефа просидела в приемной уже почти два часа, а мистер Либман строго-настрого велел никого к нему не пускать.

— Раз не ходил обедать, Ребекка, значит, рано или поздно проголодается и выйдет. Пока он будет есть, я с ним перемолвлюсь парой слов.

— Неужели нельзя подождать до вечера?

— Если можно было бы подождать, я бы сюда не пришла.

Рут вежливо, но твердо улыбнулась девушке, которая была вдвое ее моложе и почти вдвое меньше.

Рут Либман была дамой крупной — высокой, широкоплечей, но отнюдь не похожей на мужчину. Выручали добрые глаза и теплая улыбка. Однако рядом со своим мужем Рут казалась почти миниатюрной. Рост Сэмюэла Джулиуса Либмана равнялся почти двум метрам. Широченные плечи, кустистые брови, львиная грива огненно-рыжего цвета, из-за которой домашние вечно над ним подтрунивали. С годами яркость шевелюры несколько поблекла, и пробивающаяся седина придала волосам оттенок бронзы. Старший сын, Саймон, тоже был рыжим, а остальные дети родились темноволосыми, в мать.

Сэмюэл Либман был человеком умным, великодушным и добрым. В мире финансового капитала он считался персоной весьма влиятельной. Банковская фирма «Лангендорф и Либман» пережила даже кризис двадцать девятого года. Инвестиционная компания при банке просуществовала больше двадцати лет и пользовалась у клиентов безграничным доверием. Настанет день, и Пол возглавит семейное предприятие вот о чем мечтал Сэм в последнее время. Конечно, раньше он надеялся, что дело унаследуют оба сына… Но ничего не поделаешь, придется Полу принимать ношу одному. Лишь бы оправился после ранения.