Кольцо (Кольцо Кассандры) - Стил Даниэла. Страница 87

— Я понял лишь, что ты была любовницей фашиста.

— Значит, ты просто дурак. Главное, что я выжила. Выжила!

— Так ты его любила? — ледяным тоном осведомился он.

Арина почувствовала, что буквально ненавидит его в эту минуту. Ей захотелось сделать ему больно, ведь он тоже ее не щадил.

— Да, и очень сильно. Он был моим мужем. Мы и сейчас были бы женаты, если бы Манфред не погиб.

Какое-то время они смотрели друг на друга молча, осознавая смысл произнесенных слов. Когда Пол снова заговорил, его голос дрожал. Он показал на живот Арианы и взглянул ей в глаза:

— Чей это ребенок?

Ариана хотела солгать — ради ребенка, но почувствовала, что не может.

— Моего мужа, — твердо, с гордостью ответила она, словно эти слова могли вернуть Манфреда к жизни.

— Твой муж — я.

— Это ребенок Манфреда, — уже тише сказала она, понимая, какой удар наносит Полу. Еще мгновение, и у нее подкосились бы ноги.

— Что ж, спасибо, — прошептал Пол и, резко развернувшись, вышел.

На следующее утро Ариана получила пакет от адвоката Пола Либмана. В письме ее извещали, что мистер Либман намерен подать на развод. Далее Ариану ставили в известность, что через четыре недели после рождения ребенка она должна будет съехать. До того момента дом в ее распоряжении. В течение этого периода она будет получать денежное содержание, а после рождения ребенка получит единовременное пособие в размере пяти тысяч долларов. После этого никаких выплат производиться не будет, поскольку младенец не является ребенком мистера Либмана, а брак был заключен обманным путем. В том же конверте находилось письмо от свекра, подтверждавшее финансовые условия аннулирования брака. Была там и записка от Рут, полная гневных слов и обвинений. Рут писала, что Ариана всех их обманула и предала, что она изображала из себя еврейку.

Ариана всегда боялась, что именно этим и закончится. Ее выставят подлой предательницей, которая к тому же вынашивает ребенка «какого-то фашиста». Вот оно, наследие войны, думала Ариана, читая записку. Там так и было сказано:

«какого-то фашиста». Далее Рут строго-настрого запрещала Ариане показываться у них в доме и вообще близко подходить к кому-либо из членов семьи. Если выяснится, что Ариана пыталась встретиться с Деборой или Джулией, семья обратится в полицию.

Ариана сидела в доме одна, читая все эти послания, и хотела только одного — поговорить с Полом. Но ее муж спрятался в родительском гнезде, подходить к телефону отказывался. Все контакты поддерживались через адвоката.

Бракоразводный процесс шел своим чередом, но Ариану Либманы из своей жизни уже вычеркнули. В полночь двадцать четвертого декабря, на месяц раньше срока, у Арианы начались схватки. Она была совсем одна.

Тут мужество оставило ее. Парализованная страхом, измученная одиночеством, она бросилась звонить в больницу и еле успела взять такси.

Двенадцать часов Ариана не могла разродиться, чуть не потеряла рассудок от боли. Ей было безумно страшно, она все еще не могла оправиться после разрыва с Либманами, эта история лишила ее последних сил. Роженица отчаянно кричала, звала Манфреда, и в конце концов ей дали болеутоляющее.

Ребенок родился в результате кесарева сечения. Это произошло в десять часов утра, на Рождество. Несмотря на трудные роды, мать и ребенок не пострадали. Ариане показали маленький кусочек плоти. Никогда еще она не видела таких крохотных ручек и ножек, такого беспомощного и родного существа.

Младенец был не похож ни на Манфреда, ни на Герхарда, ни на Вальмара. Он вообще ни на кого не был похож.

— Как вы его назовете? — ласково спросила медсестра.

— Не знаю…

Ариана так устала, а младенец казался таким крошечным! Она забеспокоилась — нормально ли, что ребенок такой маленький. И все же через дурман обезболивающего к сердцу подступала теплая волна радости.

— Сегодня Рождество, — сказала медсестра. — Можно назвать ребенка Ноэль [5] .

— Ноэль? — Ариана задумчиво улыбнулась, борясь с дремотой. — Хорошее имя.

Она посмотрела туда, где лежал младенец, и перед тем как провалиться в сон, успела произнести:

— Ноэль фон Трипп.

Ровно через четыре недели после рождения ребенка Ариана стояла с чемоданами в прихожей своего бывшего дома. Согласно условиям развода, она освобождала помещение.

Спеленутый младенец уже лежал в такси. Мать и ребенок переезжали в гостиницу, которую Ариане порекомендовала медсестра. Там было уютно и недорого, к тому же питание входило в стоимость проживания. Вообще-то после кесарева сечения полагалось долгое время находиться на постельном режиме, но у Арианы такой возможности не было. Она несколько раз пыталась позвонить Полу на работу, однажды даже осмелилась потревожить его дома, но все тщетно — Пол отказывался с ней разговаривать. Все было кончено. Он отправил ей чек на пять тысяч долларов, а взамен потребовал ключи от дома.

Ариана закрыла за собой дверь и шагнула навстречу новой жизни. Ее имущество состояло из ребенка, одежды, фотографии Манфреда и томика Шекспира с потайным отделением. Кольцо с бриллиантом, полученное ею от Пола, она вернула бывшему мужу и теперь опять, как прежде, ходила в кольцах Манфреда. Они так естественно и плотно сидели у нее на пальцах, что Ариана поняла: больше она никогда с этими кольцами не расстанется. Отныне и навсегда она будет Арианой фон Трипп. Если в Штатах приставка «фон» сейчас не в моде, от нее можно и отказаться, но никогда больше Ариана не будет лгать и притворяться. Она, как и многие другие, пострадала от фашистов, но при этом отлично понимала, что нацисты — это огромная людская масса, в которой попадались и вполне достойные личности. Никогда больше она не предаст Манфреда.

Манфред — вот муж, которому она будет верна всю жизнь.

О таком отце не стыдно рассказать сыну. Этот человек доблестно служил своей стране и был верен женщине, которую любил, до самого конца. Еще она расскажет сыну о Герхарде, о деде.

Может быть, когда-нибудь она поведает ему и о своем браке с Полом Либманом, но в этом Ариана уверена не была. Она знала, что поступила скверно, но и заплатила за свой поступок сполна. Ничего, утешала себя она, с улыбкой глядя на спящего младенца. Зато у нее теперь есть сын.