Обещание - Стил Даниэла. Страница 75

— Ты готов? — спросила Венди.

— Более или менее. Сегодня утром я еще раз попытался связаться с нашей драгоценной мисс Адамсон, но все бесполезно. Она велела мне убираться к черту.

— Ну, это уже ни в какие рамки не лезет… Они вполголоса продолжали разговор, идя по коридору к частному лифту, с помощью которого можно было подняться в принадлежащую Марион «башню из слоновой кости» — роскошный кабинет, занимавший самый верхний этаж небоскреба.

Наверху все было кремово-бежевым или светло-песочным, все подавляло своим молчаливым величием и роскошью, и Венди вдруг почувствовала, что ладони у нее сделались влажными. Но ни изысканная обстановка, ни толстые ковры под ногами, ни потрясающий вид из широких окон не имели к ее состоянию никакого отношения. Просто Венди всегда чувствовала себя подобным образом перед каждым совещанием с участием Марион Хиллард. Правда, мать Майкла никогда не кричала и не забывала любезно улыбаться, даже распекая нерадивого сотрудника, но распекаемому было от этого нисколько не легче. Да и Венди была достаточно умна, чтобы видеть то, что скрывалось за ее улыбками и неизменной сдержанностью.

— Волнуешься? — шепотом спросил Бен, когда они увидели впереди массивные двустворчатые двери конференц-зала.

— Еще как! — откликнулась Венди, и оба негромко рассмеялись.

Через минуту они заняли свои места за длинным столом из тонированного, дымчатого стекла, установленного в центре вытянутого, с высокими потолками, зала. Вдоль стен его росли в горшках самые экзотические растения; тропические лианы взбирались прямо под потолок по невидимым кронштейнам и цвели мелкими розовыми цветами. На одной стене висела картина Мэри Кассатт [5] , а на другой — работа раннего Пикассо, причем обе картины были подлинниками. Под рисунком Пикассо находилась небольшая дверь из светлого палисандра с латунными накладками, которая вела в личный кабинет Марион; дверь охраняли две карликовые пальмы в больших глиняных горшках с индейскими узорами на них.

Всю дальнюю торцевую стену занимало еще одно огромное окно, из которого, казалось, был виден весь Нью-Йорк. Это было величественное зрелище, но у Венди оно каждый раз вызывало легкое головокружение. Впрочем, она вполне могла его выносить, если только не задумывалась о том, что они находятся на семидесятом этаже, на высоте почти тысячи футов над землей. Бену же, напротив, этот вид напоминал полет на самолете или скорее на планере, поскольку в конференц-зал не достигал ни малейший шум с улицы. Похоже, Марион любила окружать себя тишиной.

Когда все руководители служб и отделов были уже на своих местах, в конференц-зале появилась сама Марион. Она вошла через маленькую дверь в сопровождении Джорджа, Майкла и своей секретарши Рут. Рут несла в руках несколько толстых папок, а Джордж и Майкл немного отстали от нее, о чем-то переговариваясь.

В последнее время Майкл в обязательном порядке присутствовал на всех совещаниях, и ничего удивительного в этом не было. Ни один сотрудник головного офиса «Коттер-Хиллард» не сомневался, что рано или поздно Майкл будет президентом корпорации. Джордж Каллоуэй уже начал постепенно передавать ему свои полномочия, и это тоже было в порядке вещей. Единственное, чего не знали досужие сплетники, это то, какое облегчение Джордж при этом испытывал.

Остановившись во главе стола, Марион быстро обежала взглядом лица сотрудников и, убедившись, что все на месте, опустилась на свое председательское место. Марион выглядела бледной, какой-то бескровной, но Венди приписала этот эффект освещению. А может, пробыв целый месяц на Тихоокеанском побережье, она слишком привыкла видеть загорелые лица калифорнийцев, и теперь, в Нью-Йорке, после возвращения местные жители казались ей болезненно-бледными.

Но если не считать этой нездоровой бледности, Марион выглядела безупречно. Глухое черное платье из плотной шерсти — не то от Диора, не то от Живанши — оживляли четыре нитки крупного, отлично подобранного жемчуга. Лак на ногтях был очень темным, светлые с проседью короткие волосы — завиты и тщательно уложены, а на лице почти не было косметики.

Это последнее обстоятельство несколько сбило с толку Майкла, который, сразу же отметив непривычную бледность матери, приписал ее не плохому самочувствию, а отсутствию грима. Впрочем, усталость тоже не исключалась. Майкл знал, что Марион много и напряженно работает над проектом медцентра в Сан-Франциско и заодно над дюжиной других. Так уж повелось, что Марион была в курсе всех заказов, которые получала фирма, и поделать с этим ничего было нельзя. Она просто не могла иначе, и Майкл пошел по ее стопам.

Марион, со своей стороны, тоже не могла не отдать должное самоотречению и энтузиазму сына. В последние два года он работал, совершенно забывая о себе, но Марион это казалось вполне естественным. Только так, и никак иначе, считала она, можно не только сохранить империю, но и приумножить ее богатства и могущество. В таком же духе воспитали ее те, кто отдал «Коттер-Хиллард» свой труд и свою жизнь, и именно так она старалась воспитывать Майкла.

Марион первой взяла слово. Раскрыв папку, которую положила перед ней Рут, она стала опрашивать руководителей подразделений корпорации, делая те или иные замечания относительно решений, принятых ими по проблемам, поднятым на предыдущем совещании.

Все шло достаточно гладко до тех пор, пока Марион не добралась до Бена. То, что он и Венди докладывали вначале, произвело на нее весьма благоприятное впечатление. Они рассказали о своей работе в Сан-Франциско, о том, какие встречи и с кем они провели, какие вопросы решили, а какие оставили открытыми, а Марион делала пометки в лежащем перед ней списке, кивала и благосклонно улыбалась. Проект наконец-то начинал приобретать конкретность, зримость.

— Мы не смогли решить положительно только один вопрос, — сказал Бен в заключение, и хотя его слова прозвучали совсем негромко, все головы тотчас повернулись в его сторону.

— Какой же? — спросила Марион и слегка нахмурилась.

— На выставке в Сан-Франциско мы видели интересные работы одной молодой фотохудожницы, и я связался с ней, чтобы договориться о сотрудничестве. Дело в том, что ее снимки, на мой взгляд, прекрасно подошли бы для оформления вестибюлей и коридоров во всех основных зданиях центра. Но она просто не пожелала со мной разговаривать.