Обещание - Стил Даниэла. Страница 86

Марион улыбнулась ему немного грустно и устало, но в глазах ее промелькнуло что-то, похожее на сожаление.

— Нам следовало подумать об этом лет двадцать назад, — тихо произнесла она и замолчала. Ей хотелось сказать Джорджу еще много всего, но она не решалась, не зная, имеет ли на это право после… после всего, что случилось.

— Я давно хотел сделать тебе предложение, Марион, но я не был уверен, что ты согласишься.

— Я, наверное, и не согласилась бы… О, Джордж, какая же я была глупая!..

Она вздохнула и снова легла, откинув голову на подушки.

— В своей жизни я совершила немало опрометчивых поступков, — с горечью добавила Марион, и на лице ее промелькнула досада. Это было отзвуком разговора с Мари, но Джордж не мог этого знать. Озадаченный и встревоженный, он смотрел на Марион. Никогда еще она не сознавалась в своих ошибках, а сейчас ему слышалось в ее словах раскаяние.

— Все это чушь, Марион. Просто пустяки, ничего не значащие пустяки. Насколько мне известно, за все годы, что я знаю тебя, ты не совершила ни одной оплошности, ни одного промаха. И потом, что бы ты ни сделала когда-то, нельзя позволять прошлому терзать и мучить себя. — С этими словами Джордж нежно погладил ее по руке, которую продолжал удерживать в своих ладонях.

Узкая кисть Марион неожиданно напряглась в его руке, и она снова села. Держась неестественно прямо, Марион взглянула на него сверху вниз и проговорила:

— Что, если эти «ничего не значащие пустяки», как ты их называешь, повлияли… покалечили жизни других людей? Имею ли я право забывать такие свои поступки?

— Полно, Марион! Что такого ужасного ты могла совершить, чью жизнь искалечить? — воскликнул Джордж, гадая, уж не дал ли ей врач какое-нибудь сильное снотворное. Все, что говорила Марион, не имело для него никакого смысла и с каждой минутой все больше и больше напоминало бред.

А может… Неужели последний приступ как-то повлиял на ее разум?

Но эта мысль была слишком невероятной, и он поспешил отогнать ее от себя.

— Ты многого не знаешь… — проговорила Марион и, прикрыв глаза, попыталась сесть поудобнее. Джордж подоткнул ей под спину подушку, и Марион облокотилась на нее.

— Не знаю и знать не хочу, — мягко сказал он. — Ты нужна мне такой, какая ты есть, со всеми твоими глупостями и роковыми тайнами.

— Не знаю, не знаю, — с сомнением откликнулась Марион. — Если бы ты и вправду знал обо мне все, ты, возможно, несколько раз подумал бы, прежде чем делать мне предложение.

— Вот это уже настоящая чушь! — рассердился Джордж. — Впрочем, если ты действительно так считаешь, тогда скажи мне, в чем дело. Я имею право знать, что так тебя тревожит.

Он снова взял ее за руку, и Марион открыла глаза. Она долго смотрела на него и молчала, потом губы ее дрогнули.

— Я не знаю, могу ли я признаться тебе…

— Почему бы нет? Я лично просто не могу вообразить себе ничего такого, что могло бы заставить меня изменить свое отношение к тебе. Кроме того, мне кажется, что я знаю о тебе все. Абсолютно все.

И это были не пустые слова. На протяжении всех лет, что они проработали вместе, у них никогда не было друг от друга секретов.

— Знаешь, что мне начинает казаться? — добавил Джордж и слегка нахмурился. — Что сегодняшний приступ повлиял на твою способность рассуждать здраво. Ты немного не в себе, Марион. Тебе нужно отдохнуть, успокоиться…

— То, с чем мне пришлось столкнуться, могло свести с ума кого угодно, — проговорила Марион таким тоном, какого Джордж никогда у нее не слышал.

Удивленный, он поднял на нее взгляд и увидел, что в глазах Марион стоят слезы. Джорджу очень хотелось обнять ее, прижать к себе и утешить, но он не мог. Теперь он видел, что Марион действительно мучает что-то очень серьезное, и это неожиданно больно укололо его. «Неужели, — подумал он, — она была кем-то увлечена?» Такое предположение было ему крайне неприятно, но он мог смириться с этим. Джордж любил Марион, любил всегда, и ничто не могло встать между ними сейчас.

— Что случилось сегодня? — спросил он напрямик. — Что-нибудь серьезное?

Он смотрел на нее вопросительно, ожидая ответа, но Марион снова закрыла глаза, и из-под опущенных ресниц потекли по щекам тихие слезы.

Наконец она кивнула головой и прошептала:

— Да…

— Понятно… А теперь постарайся успокоиться и взять себя в руки, договорились? В конце концов, тебе вредно так волноваться.

Он успокаивал ее, а у самого сердце сжимала тревога. Каждую минуту с Марион мог случиться новый приступ, и Джордж заколебался — не стоит ли позвать медсестру.

— Я встречалась с той девушкой…

— С какой девушкой? — переспросил Джордж. «О ком, черт возьми, она говорит?» — с тревогой подумал он, решив, что Марион начала заговариваться.

— Той, в которую Майкл был влюблен. Нэнси… — Марион перестала плакать и снова пристально посмотрела на Джорджа. — Помнишь ту ночь, когда Майкл разбился на машине? Накануне он приезжал ко мне, чтобы поговорить. Ты тогда неожиданно вошел, и он не захотел продолжать разговор при тебе. Майкл хотел сообщить мне, что собирается жениться на этой девице, а я показала ему досье, которое на нее собрала. Он был в ярости, Джордж!..

Марион замолчала, словно припоминая все подробности, а Джордж нахмурился. У него уже почти не оставалось сомнений, что врач вколол Марион что-то сильнодействующее, иначе бы она не несла такой околесицы! Она встречалась с Нэнси — это ж надо такое придумать! Нэнси уже два года как мертва…

— Марион, дорогая, — сказал он таким голосом, каким обычно терпеливые близкие разговаривают с душевнобольным родственником. — Ты никак не могла с ней встречаться. Нэнси погибла два год а назад…

Но Марион только отрицательно покачала головой, не отрывая взгляда от его лица.

— Нет, Джордж, она не погибла. Это я сказала, что Нэнси умерла, и заставила Вика держать рот на замке. Но девчонка выжила, хотя стеклом ей изрезало все лицо. Только глаза чудом уцелели; все остальное превратилось просто в фарш…

Джордж, боясь проронить хоть слово, внимательно слушал и вглядывался в лицо Марион. Такой Марион он еще никогда не видел. Перед ним была глубоко несчастная, усталая, раскаивающаяся женщина, но она отнюдь не была безумной. Какой угодно, но только не безумной, и он понял, что Марион говорит правду.