Обещание страсти - Стил Даниэла. Страница 39

Глава 15

Покидая ресторан, Кизия уносила в душе весну. Она пошла по Пятой авеню, чтобы поглазеть на витрины в «Саксе». Она скоро будет в Чикаго… Чикаго… Чикаго! Наконец-то она свободна от Уита, отделалась от него наилучшим образом. Бедный ребенок, он был готов заплакать от облегчения. Обидно сидеть с кислой миной, когда хочется поздравить обоих. Им следовало бы чокнуться шампанским и во всеуслышание высказать свою радость: после стольких лет, потраченных впустую, они свободны! И, черт возьми, они ведь не были даже женаты. Но хорошо прикрывали друг друга. Слава Богу, что она так и не вышла за него замуж. Боже! При одной только мысли об этом ее бросало в дрожь.

Неожиданно что-то заставило ее встрепенуться. Прошло уже столько дней… недель… Она даже не знает, как давно это было. Кизия даже не вспоминала о нем. Марк! И все это в один день? Одним ударом? Избавиться от старых обязательств? Не слишком ли много? Ее больше беспокоил Марк, чем Уит. Уит был влюблен. У него был любимый. А Марк? Боже, это все равно что удалять два зуба мудрости в один день.

Но ноги неотвратимо несли ее к станции метро на углу Пятьдесят первой улицы и Лексингтон-авеню. Она должна довести дело до конца. Действительно должна. Она была в этом уверена.

Громыхая, поезд шел к югу, а Кизия думала, зачем ей все это нужно. Ради Люка? Это было бы сумасбродством. Она едва его знала. А что, если он отменит уик-энд и больше не захочет видеть ее? А что, если ее поездка в Чикаго окажется последней? Что, если… нет, она делает это не ради Люка — ради себя. Она должна. Больше не в силах играть. Ни с Уитом, ни с Марком, ни с Эдвардом, ни с кекм-либо еще… ни с собой. Как змеи сбрасывают кожу, так и Кизия Сен-Мартин должна рассчитаться со своим прошлым. И это станет еще одним абзацем в газетной колонке Хэллама.

С Марком оказалось нелегко. Потому что ей было не все равно.

— Ты собираешься уехать?

— Да. — Она смотрела ему в глаза, и ей очень хотелось взъерошить его волосы, но позволить себе этого она не могла. С Марком.

— Но нынешним летом это ничего не изменит. — Он был уязвлен, сконфужен и даже выглядел моложе, чем на самом деле.

— Наоборот, все меняется. Не исключено, что я уеду надолго. На год-два. Пока еще не знаю.

— Кизия, ты собираешься замуж? — Вопрос прозвучал неожиданно, и ей хотелось сказать «да», чтобы облегчить разговор. Но в то же время она решила ни в чем не признаваться. Достаточно сказать, что ее не будет. Так проще.

— Нет, дорогой, я не собираюсь замуж. Я просто уезжаю. И по-своему люблю тебя. Но не могу тебя связывать. Я старше, и мы оба должны что-то сделать в этой жизни. Каждый свое. Время пришло, Маркус. Думаю, ты тоже об этом знаешь. — Пока она допивала второй бокал вина, он прикончил всю бутылку. Они заказали еще одну.

— Могу я спросить нечто дикое?

— Что?

Он нерешительно улыбнулся — на лице застыло мальчишеское выражение, которое ей так нравилось. Она любила улыбку Марка, его волосы, «Партридж», студию… Но не его самого.

— Ты все такая же трусиха, какую я встретил когда-то в газете?

Она долго молчала, прежде чем ответить. Что-то стучало в висках. Затем она взглянула на него. Прямо в глаза.

— Да. Может быть. Ну?

— Ну, мне было любопытно, что ощущает человек, будучи таким?

— Одиночество. Испуг. Скуку — большую часть времени. Это не так увлекательно.

— Значит, поэтому ты приезжала сюда? Потому что было скучно, а ты не переносишь этого?

— Нет. Может, на первых порах. Хотелось избавиться от всего. Но ты, Марк, был чем-то особенным для меня.

— Я был спасением?

Да. Но как ему сказать об этом? И почему сейчас? О Боже, не позволяй мне ранить его… Не больше, чем вынуждена.

— Нет, ты личность. Красивая личность. Личность, которую я любила.

— Любила? Не «люблю»? — Он смотрел на нее. Слезы блестели в детских глазах.

— Времена меняются, Марк. И мы ничего с этим не можем поделать. Даже ради нашего спасения. Бывает только хуже, когда люди пытаются остановить время. Ради нас обоих я должна сейчас уйти.

Он кивнул, печально уставившись в бокал с вином. Она в последний раз коснулась его щеки, встала и, выскочив за дверь, бросилась наутек. К счастью, подвернулось такси. Она остановила его, забралась внутрь, — Марк не видел слез, стекающих по ее лицу. Не видела и она слез Марка. Они больше никогда не встретятся.

Телефон зазвонил, когда она появилась в дверях. Кизия чувствовала себя выжатой как лимон. Будто удалили два зуба мудрости. Четыре. Девять. Сто. А что сейчас? Это не Уит. Эдвард? Ее агент?

— Привет, малыш. — Это был Люк.

— Привет, милый. Как приятно слышать твой Я совершенно разбита. — Ей так нужны его голос… прикосновения… руки…

— Что ты сегодня делала?

— Все и ничего. У меня был ужасный день.

— Судя по твоему голосу, это действительно так.

— Я «поправляю свои дела», как ты выражаешься. Минувшей ночью опубликовала грязный материальчик с целью пробудить ревность у любовника Уита. — У нее не было секретов от Люка. Сейчас он знал всю ее жизнь. — Статья достигла цели, Уит пригласил меня на ланч, где мы и свели счеты. Он больше не будет сопровождать меня на вечерах.

— Ты расстроена? Ты так хотела…

— Да, и потому на это пошла. Мне хотелось сделать это как можно мягче, чтобы не разрушить его "я". Мне казалось, после стольких лет я перед ним в долгу. Мы вели игру до конца. А затем я поехала в Сохо и там тоже все расчистила. И теперь чувствую себя потаскушкой года.

— Да, такие вещи не проходят бесследно. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. В один день. — Она, однако, не почувствовала сожаления в его голосе, хотя и знала, что ее новости принесли ему облегчение. Она была рада, что сделала это.

— А как ты, милый? Тяжелый день?

— Не такой, как у тебя. А что ты еще намереваешься делать, малыш? Никаких маскарадных благотворительных встреч? — Она вздохнула. — В чем дело, я что-то не так сказал?

— Дьявольщина! Ты напомнил мне. В пять я должна быть на одной встрече, будь она проклята, а сейчас уже около пяти. Да провались все пропадом! — Он начал смеяться, она тоже.

— Если бы только тебя слышал Мартин Хэллам.

— О, прекрати!

— Хорошо. У меня есть вести для тебя. Мне не хотелось бы в такой день причинять тебе боль, но ты не можешь приехать в Чикаго на этот уик-энд. События развиваются, и я должен лететь на побережье.

— Какое побережье? Что все это значит, черт возьми?

— Западное побережье, дорогая. Кизия, Бога ради, мне нелегко говорить об этом. Как ты себя чувствуешь?

— Отвратительно.

— Успокойся и будь хорошей девочкой.

— Означает ли это, что я не увижу тебя?

— Да.

— Разве я не могу полететь туда с тобой?

— Нет, малыш, не можешь. Там будет жарко.

— Но почему нет, господи? У меня был кошмарный день, а тут еще это… Пожалуйста, позволь мне приехать.

— Малыш, не могу этого сделать. Я собираюсь провернуть небольшое дельце. Оно мне дорого, но это совсем не то, к чему хотелось бы привлекать тебя. Предстоят тяжелые недели.

— Так долго? — Ей хотелось плакать.

— Возможно. Посмотрим. Она глубоко вздохнула и попыталась распутать свои мысли. Что за идиотский день!

— Люк, с тобой ничего не случится? Мгновение он колебался, а затем ответил:

— Все будет нормально. А сейчас ступай на свою встречу и не тревожь свою маленькую красивую головку мыслями обо мне. Этот пижон позаботится о себе сам. Это все, что ты должна знать.

— Последние слова просто замечательны.

— Я дам тебе знать, как только вернусь. Ты только помни об одном.

— О чем?

— Что я люблю тебя.

Они прервали разговор. Люк мерил шагами свою комнату в Чикаго. Черт возьми, да он просто сошел с ума… И именно сейчас, когда обстановка накаляется. Она хочет больше, чем он может ей дать. У него масса дел, обязательств, людей, которым надо помочь, ему пора позаботиться о своей персоне и подумать о тех полицейских, что преследуют его. Уже несколько дни… недель… лет… Такое ощущение, что они всегда висели у него на хвосте: подобно стервятникам, то бросались на него, то мгновенно исчезали в облаках. Но он всегда знал, что они рядом. Он чувствовал их присутствие.