Отныне и вовек - Стил Даниэла. Страница 104

Джессика засмеялась над нелепым предположением.

— Возможно, тогда он не захочет со мной разговаривать, — произнесла она неуверенно.

— Не надейся. Джесси, ты понимаешь, что говоришь? Ты утверждаешь, что этот человек никогда тебя не любил, что в тебе не было ничего, что он мог бы любить, кроме возможности оплачивать счета. Разве так?

— Наверное. — Глаза Джессики наполнились печалью. — Какая теперь разница?

— Огромная. Видишь ли, существует различие между уверенностью в том, что тебя любили, и предположением, что тебя использовали. А что, если Ян действительно использовал тебя, но при этом любил? А ты разве нет, Джессика? Так поступает большинство людей, которые любят друг друга, и это не обязательно плохо. Всего лишь часть сделки: удовлетворять потребности друг друга — финансовые, эмоциональные, любые.

— Я никогда не смотрела на это под таким углом. Самое смешное, что я всегда думала, будто я его использую. Ян не боится быть один, а я — да. Я ощущала себя такой потерянной, лишившись родителей. У меня не было никого, кроме Яна. Я могла принять какое угодно решение, добиться всего на свете, гордиться собой.., пока у меня был Ян. Он поддерживал меня, поэтому я могла продолжать обманывать весь мир и себя, будто я — железная. Я использовала его в своих целях, но не подозревала, что Ян догадывается обо всем.

Ей было стыдно признаться.

— Ну и что? У всех свои слабости, нет ничего дурного в том, чтобы пользоваться силой человека, которого любишь.

Пока ты не используешь ее во вред. А что теперь? Ты стала сильнее?

— Сильнее, чем думала.

— И счастлива?

Они добрались до самой сути дела. Джессика секунду помедлила и отрицательно покачала головой:

— Нет. Моя жизнь так.., так пуста, тетушка Бет. Бессмысленна. Иногда я спрашиваю себя, зачем мне жить. Ради чего?

Для себя? Чтобы одеваться каждое утро и переодеваться в шесть вечера? Чтобы поужинать с каким-нибудь бездушным тупицей, от которого дурно пахнет? Чтобы поливать цветы? Для чего я живу? Ради магазина, который мне сейчас безразличен?.. Ну, что?

Тетушка Бет замахала рукой, и она прервалась.

— Не могу это вынести, Джессика. Ты говоришь, как Астрид. А все это — чепуха. У тебя есть все, ради чего стоит жить.

У тебя есть молодость. Посмотри на меня, я по-прежнему радуюсь жизни, а не просто завидую другим. Даже в моем возрасте.

— В таком случае завидую тебе. Я просыпаюсь по утрам и порой задаюсь вопросом: «Зачем?» Остальное время я просто передвигаюсь, как робот. Но что, черт возьми, у меня есть?

— То, чего ты достигла.

— И чего же? Ты имеешь в виду бутик, дом, спортивную машину. Но у меня нет детей, мужа, нет семьи, никого, кто любил бы меня и кого бы могла любить я. Господи, так зачем весь сыр-бор?

— Тогда найди подходящего мужчину, Джессика. Разве ты уже не пыталась?

Глаза тетушки Бет сверкнули, Джессика сквозь слезы рассмеялась и пожала плечами.

— Неужели ты не замечаешь, что творится вокруг? Один хуже другого. — Слезы отметили свой путь по ее щекам. — Они — мерзкие. И.., никто меня не понимает.

На последних словах Джессика закрыла глаза и наклонила голову.

— То же самое говорила и Астрид, а посмотри на нее сейчас. — Тетушка Бет обошла сзади кресло Джессики и ласково погладила ее по голове. — А сейчас прыгает, как школьница, пытаясь быть благоразумной и прекрасно проводя время. Она такая же осторожная, как восход солнца. Однако я рада за нее.

Наконец-то дочь снова счастлива. И ты найдешь свое счастье, моя дорогая. Нужно только подождать.

— Долго? — Джессике вновь казалось, что ей двенадцать лет и она задает трудный вопрос всезнающему взрослому.

— Зависит от тебя.

— Но как? Как? — Джесси повернулась в кресле, чтобы встретиться взглядом с Бетани. — Они такие противные. Молодые считают себя суперменами и норовят уложить тебя в постель, разбрасывают где попало свои вещи и прячут наркотики в твоем доме. С ними ты ощущаешь себя счетчиком на автостоянке.

Опускают десятицентовик и приходят позже.., может быть.., если помнят, где припарковались. От этого я чувствую себя безмолвным ничтожеством. Да и старые ничем не лучше… Но Ян никогда не был.., о черт. Как все утомительно! Люди, которых я знаю, нагоняют на меня скуку, как и те, кого я не знаю.

— Джесси, дорогая, ты меня утомляешь подобной чепухой. Тебе нужна смена обстановки. Это очевидно. Тогда почему бы не уехать из Сан-Франциско на некоторое время? Тебе не приходила в голову подобная мысль?

Джесси горестно кивнула, и тетушка Бет одарила ее взглядом, который она приберегала только для самых испорченных детей.

— Ты не думала о том, чтобы вернуться в Нью-Йорк?

— Нет.., я не знаю. Будет хуже. Может быть, горы, побережье или сельская местность. Что-то в этом роде. Тетушка Бет, я так устала от людей.

Джессика со вздохом откинулась в кресле, вытерла слезы и вытянула ноги. Бетани казалась раздраженной.

— О-о, замолчи. Знаешь, в чем беда, Джессика? Ты испорченная девчонка. У тебя был муж, который носил тебя на руках, и ты чувствовала себя с ним женщиной, любимой женщиной, у тебя был бутик, который нравился вам обоим. Из-за своей собственной глупости у тебя больше нет мужа, ты выжала все, что могла, из магазина, и, может быть, и дом отслужил свое. Так избавься от него. От всего. Начни новую жизнь. Я так и сделала, когда получила развод, а мне было шестьдесят семь. Джессика, если я смогла, то и ты сможешь. Я приехала сюда, купила ранчо, познакомилась с новыми людьми и с тех пор замечательно провожу время. А если через пять лет оно надоест мне, тогда я продам его и займусь чем-нибудь еще, если буду жива. Так как ты собираешься поступить? Пора уже чем-то заняться!

Глаза Бетани сверкали.

— Я подумывала о том, чтобы сбыть с рук магазин, но я не могу продать дом. Половина его принадлежит Яну.

— Тогда почему не сдавать его?

Отличная мысль. Ей она раньше не приходила в голову.

Джессика была слегка удивлена своими собственными словами. Продать магазин? Как же она дошла до такого? Или она все время подспудно обдумывала такую возможность? Слова сами сорвались с языка:

— Мне надо все обдумать.