Отныне и вовек - Стил Даниэла. Страница 51

— Да. И подумал, что с таким талисманом ты сможешь полмира перевернуть.

— Какую половину?

— Любую половину, соблазнительница. Давай, пошли в отель.

— Лимская фасоль.., дорогой, ты сошел с ума. Могу ли я спросить, какую часть твоего состояния забрала эта чудодейственная лимская фасоль?

Джесси обратила внимание на то, что золото высокой пробы, а футляр — из дорогого магазина.

— Как можно задавать такие вопросы?

— Из чистого любопытства.

— Не будь любопытной. И сделай одолжение. Не ешь ее.

Она снова засмеялась и ласково укусила его в шею.

— Дорогой, уж в этом-то ты можешь быть уверен. Я никогда не стану есть лимскую фасоль. Даже золотую.

И они оба расхохотались, потому что именно это она сказала ему, когда он в первый раз приготовил для нее дома обед восемь лет назад. Тогда он угощал ее жареной свининой, картофельным пюре и лимской фасолью. Джесси попробовала мясо и пюре, однако, вернувшись из кухни, куда она послала его за стаканом воды, Ян обнаружил, как жена избавляется от фасоли. Она вскинула голову и, подняв руки, рассмеялась.

— Ян, я никогда не буду есть лимскую фасоль. Даже если она из чистого золота.

А это украшение было вылито действительно из чистого золота. В какой-то момент у нее защемило в груди, когда она подумала о цене. Но это был Ян. С присущим им стилем они опускались на дно. С пикниками, страстью и дорогими подарками.

Оставшаяся часть уик-энда прошла безоблачно. При каждом удобном случае Джессика хвасталась своей золотой цепочкой, они нежничали, обнимались и целовались. «Оберж» вернул их былую любовь. Они устроили настоящий пир при свечах в своем номере — с жареным цыпленком и бутылкой шампанского, которую купили по пути в отель. Они резвились, как дети, и играли в молодоженов, позабыв утренние тревоги.

Огорчало Яна только нежелание Джессики иметь детей.

Безумно, отчаянно он хотел стать отцом, именно сейчас, до суда.., до.., что, если.., кто знал, что его ждет? Через год он может сидеть в тюрьме или умереть. Отнюдь не радостные перспективы, однако реальность начинала пугать Яна. Ребенок стал бы молодым стебельком травы, пробивающимся из пепла. Но теперь, когда он понял, в каком ужасном состоянии находилась Джессика, вопрос был закрыт. Он станет работать еще упорнее над новой книгой, она-то и будет его детищем.

В воскресенье Джессика купила Яну цилиндр и трубку из стержня кукурузного початка. За ленчем они полакомились мороженым с бананами, сбитыми сливками и орехами, а потом взяли напрокат велосипед-тандем и катались вокруг гостиницы, посмеиваясь над отсутствием координации совместных усилий. Джессика упала-таки на подъеме.

— Что значит «нет»? Давай толкай!

— Черт с ним. Сам толкай. Я пойду пешком.

— Паршивка.

— Посмотри-ка на эту гору. А я что, Тарзан?

— А ты взгляни на себя. При таких длинных ногах тебе не составит труда взбежать на холм, неся меня на руках, не говоря уже о велосипеде.

— Вы, сэр, просто негодяй.

— Эй… А что это за паучок у тебя на ноге?

— Я.., что? А-а-а-а-а-а… Ян! Где? — Но он смеялся над ней, и когда она перевела взгляд, то уже знала об этом. — Ян Кларк, если ты еще раз так со мной поступишь, я… — Она бессвязно лопотала, а он смеялся еще сильнее. — Я… — Джесси ударила его по плечу, сбив с велосипеда в высокую траву рядом с дорожкой.

Но он дотянулся до нее, согнувшуюся пополам от смеха, и толкнул рядом с собой.

— Ян, не здесь! Здесь, наверное, змеи! Ян! Черт возьми!

Прекрати!

Он просунул руку под ее блузку с таким плотоядным взглядом, что Джесси не могла удержаться от смеха.

— Ян… Я серьезно — нет! Ян… — Она почти сразу же забыла о змеях.