Отныне и вовек - Стил Даниэла. Страница 85

Астрид дотронулась до плеча, и Джессика проснулась, напуганная, не понимая, где она очутилась. Действие таблеток прошло, и в голове стоял легкий звон.

— Успокойся, Джесси. Ты на ранчо. Почти полночь, все отлично.

Джессика потянулась и посмотрела по сторонам. Темно, над головой светили звезды. В воздухе приятный аромат, слышалось ржание лошадей где-то неподалеку. А справа от нее находился большой каменный дом с ярко-желтыми ставнями.

Дом был ярко освещен, входная дверь — открыта.

Астрид на минутку проскользнула внутрь, чтобы перекинуться парой слов с матерью, прежде чем будить Джесси. Пожилая дама не удивилась позднему приезду дочери. Такое и прежде случалось.

— Пошли, соня, мама приготовила горячий шоколад и сандвичи. Не знаю, как ты, а я умираю с голоду.

Астрид стояла рядом с открытой машиной, а Джессика с унылой улыбкой расчесывала волосы.

— Как она насчет таблеток?

— Никак. — Астрид изучающе посмотрела на Джесси. — Это плохо?

Джессика кивнула, потом пожала плечами:

— Переживу. Горячий шоколад, да? Как он в сравнении с секоналом?

Астрид состроила гримасу и вынула из багажника свой плоский чемодан.

— Я прошла через это после смерти Тома. Когда я приехала на ранчо, мама выбросила всю химию. Все таблетки. А ведь я была менее добродушно настроена, чем ты сегодня.

— Я слишком накачалась, чтобы как-то реагировать. Тебе повезло. Дай понесу. — Джесси взялась за ручку чемодана, Астрид отпустила. — Ян всегда говорит, что такая амазонка, как я… — Она замолкла.

Астрид наблюдала за подругой, медленно идущей к дому со склоненной головой. Она была рада, что привезла ее, и сожалела, что не сделала этого раньше. Астрид интересовало, насколько серьезной была размолвка с Яном. По всему было видно, что ссора произошла нешуточная.

Обувь шуршала на гравийной дорожке, ведущей к дому, повсюду пахло свежей травой и цветами. Джесси заметила, что это место выглядело приветливо даже ночью. Повсюду росло множество самых разнообразных цветов, особенно у дверей. Она улыбнулась, проходя мимо них и поднимаясь по ступенькам.

— Осторожно голову! — Астрид выкрикнула предостережение, когда Джессика чуть не стукнулась макушкой о притолоку, обе женщины вошли почти одновременно.

В глаза бросилось ярко-красное пианино, высокое зеркало, несколько бронзовых пепельниц и целая стена, завешанная экзотическими головными уборами. Далее на сосновом полу с цветными домоткаными коврами расположились удобные кушетки и кресло-качалка у камина. Странное сочетание модерна и восхитительного викторианского стиля вызывало восторг. Домашние растения, первые издания некоторых книг и красивый современный диван, покрытый тканью бледно-зеленого цвета, старинные занавески с кружевами и большая изразцовая печь.

Комната оставляла впечатление тепла и счастья.

— Добрый вечер.

Джесси обернулась на звук голоса и увидела миниатюрную женщину в дверях кухни. Такие же пепельные волосы, как и у дочери, те же васильковые глаза, в которых сверкали искорки смеха. Простые слова приветствия прозвучали так, будто они доставляли ей удовольствие. Она не спеша подошла к Джессике и протянула руку:

— Очень рада видеть вас здесь. Надеюсь, Астрид предупредила вас, что я — ворчливая старуха, а жить здесь — скука смертная. Но я в восторге от вашего приезда.

Свет в ее глазах плясал, как огоньки пламени.

— Ни о чем таком я ее не предупреждала. Я на все лады расхваливала наше ранчо. Так что, мама, веди себя подобающе.

— Какой ужас. Теперь мне придется убрать все мои порнографические книжки и отменить вечер танцев с мальчиками, да? Как печально.

Она хлопнула в ладоши, словно глубоко опечаленная этим фактом, и засмеялась. Потом пригласила устроиться на диване у камина. Обещанный горячий шоколад ждал в расписанных цветами чашках из лиможского фарфора.

— Потрясающе. Новые? — поинтересовалась Астрид.

— Нет, дорогая. Очень старые: полагаю, 1880 года.

Мать и дочь обменялись взглядами. Легко можно было догадаться, что они большие друзья. Наблюдая за ними, Джессика почувствовала легкий укол зависти.

— Я спрашиваю, у тебя они недавно? — Астрид отхлебнула какао.

— Ax вот оно что! Да, по правде сказать, недавно.

— Негодная, ты знала, что я их замечу, и решила выставить напоказ, чтобы произвести впечатление.

Комплимент пришелся матери Астрид по душе, и она засмеялась.

— Совершенно верно! Красивые, не правда ли?

— Очень. — Глаза двух женщин светились счастьем.

Джессика улыбнулась, приняв участие в обмене любезностями. Она была поражена моложавостью матери Астрид и ее элегантностью. На ней были свободные габардиновые брюки и прелестная синяя шелковая блузка, которая прекрасно гармонировала с ее голубыми глазами. К ним она добавила нитку жемчуга и изящные кольца, одно с довольно большим бриллиантом.

Она напоминала больше состоятельную жительницу Нью-Йорка или Коннектикута, чем владелицу удаленного ранчо.

— Ты вовремя приехала, Джессика. Все цветет, и кругом такая красота. Зелень — мягкая и пушистая. Я купила ранчо весной, вероятно, поэтому и поддалась уговорам. Земля так соблазнительна в это время.

Джессика засмеялась.

— Я и не предполагала, что окажусь у вас, миссис Уильяме. Вы очень добры, что позволили мне погостить здесь, совершенно меня не зная.

— Никаких проблем.

Миссис Уильяме улыбнулась, но ее глаза разобрались во всем. Она заметила, что Джессика ничего не ест, а только потягивает горячий шоколад и курит уже вторую сигарету. Похоже, что у Джессики те же проблемы, что были и у Астрид после смерти Тома. Таблетки.

— Будь как дома, моя дорогая, и живи у меня, пока не надоест.

— Я ведь могу остаться навсегда.

— Конечно, нет. Через неделю ты здесь заскучаешь.

Глаза пожилой женщины снова вспыхнули, и Астрид засмеялась.

— Тебе-то не надоело, мама.

— Но я езжу в Париж, Нью-Йорк или Лос-Анджелес или навещаю тебя в твоем мрачном мавзолее…

— Мама!

— Так оно и есть, и ты знаешь это. Очень симпатичный мавзолей, и тем не менее.., ты знаешь мое мнение. Еще в прошлом году я посоветовала тебе его продать и купить новый дом — поменьше, не такой помпезный и более жизнерадостный. Я недостаточно стара, чтобы жить там. Я объясняла это в свое время Тому. Не могу понять, почему нельзя сказать этого и тебе сейчас.