Отныне и вовек - Стил Даниэла. Страница 89

— Нет. Дело в том, что Ян не совершал преступления. Я знаю. Почему он изменил мне? Я не могу освободить себя от ответственности.

— А ты можешь простить ту женщину?

— Конечно, я… — И тут Джессика подняла глаза как громом пораженная. Она простила Маргарет Бертон. Где-то в своем сердце она ее простила. Война с Маргарет Бертон закончилась. С ее души упал еще один камень. — Я никогда не думала об этом, особенно в последнее время.

— Понимаю. Кстати, мне интересно узнать, как ты унизила его мужское самолюбие.

— Я содержала его.

— Твой муж не работал? — В голосе Бетани не было осуждения, только вопрос.

— Он много работал. Ян — писатель.

— Публиковался?

— Да. Роман, сборник рассказов, несколько статей, стихотворения.

— Они имеют какую-нибудь ценность?

— Да. Правда, он не добился коммерческого успеха. Пока.

Но добьется.

Гордость, прозвучавшая в ее голосе, удивила саму Джессику, но не Бетани.

— Тогда с твоей стороны нехорошо поддерживать его. — Бетани улыбнулась, отхлебнув кампари.

— Нет, я.., дело в том, я думаю, он ненавидит меня за то, что я содержала его.

— Возможно. Но возможно также то, что он любит тебя за это. Джессика, как ты знаешь, существуют две стороны медали. Уверена, он тоже это знает. Но я пока никак не пойму, почему ты хочешь поставить точку в вашем браке.

— Этого я не говорила. Я просто сказала, что наш брак трещит по швам.

— Сам по себе? Без чьей-либо помощи? Дорогая моя, как необычно! — Женщины рассмеялись, Бетани замолчала. Она обладала талантом задавать вопросы. Астрид знала, что так и будет, поэтому умышленно не предупредила Джессику. Бетани заставляла людей думать.

После долгой паузы Джессика подняла голову и посмотрела прямо в глаза Бетани.

— Думаю, брак уже рассыпался. Сам по себе. Мы лишь позволили ему умереть. Ни у одного из нас не оказалось достаточно смелости, чтобы уничтожить наш супружеский союз.

Мы использовали его для своих собственных нужд, а потом позволили ему отдать Богу душу. Словно читательский билет библиотеки города, в котором больше не живешь.

— Это была хорошая библиотека?

— Отличная. В свое время.

— Тогда не выбрасывай билет. У тебя может появиться желание вернуться назад, и тебе его продлят.

— Скорее всего не появится.

— Он делает тебя несчастной, да?

— Хуже. Я разрушаю его.

— Перестань, детка, ради Бога. Скучно, когда все время играешь в благородство. Прекрати думать о нем, лучше подумай о себе. Уверена, именно так он и поступает. По крайней мере надеюсь на это.

— А что, если я гнусно вела себя по отношению к нему, что, если я ненавижу свою нынешнюю жизнь вдали от него?

Теперь они добрались до самой сути проблемы.

— А вдруг я только использовала Яна? Я даже не уверена, люблю ли его? Может, мне просто был нужен кто-то, не обязательно он.

— В таком случае тебе есть о чем подумать. Ты встречалась с другими мужчинами за время его отсутствия?

— Нет, конечно.

— А почему бы не попробовать? — Джессика, казалось, была потрясена, Бетани засмеялась. — Не смотри так на меня, моя дорогая. Я хоть и старуха, но пока еще в здравом рассудке. Я посоветовала Астрид то же самое. Не знаю, но что-то не в порядке с вашим поколением. Кругом только и говорят об эмансипации, а все вы так чертовски правильны и порядочны. Может быть, тебе нужно лишь одно — чтобы тебя любили. И не обязательно выходить на угол в поисках хорошего друга.

— Думаю, я останусь с Яном.

— Тогда, быть может, лучше не видеться с ним некоторое время и подумать о том, чего же ты хочешь. Вероятно, он — часть твоего прошлого. Главное — не тратить попусту свое настоящее. Я никогда так не поступала, вот почему у меня счастливая старость.

— Вы совсем не похожи на старуху.

В ответ на комплимент Бетани состроила гримасу.

— Лесть не поможет! Каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало, я вижу в нем старую женщину. Однако должна заметить, что я получала удовольствие на пути к старости. Я говорю не о вседозволенности. Этим я не грешила. Просто я не запирала себя в чулане, чтобы потом с удивлением обнаружить, что я ненавидела кого-то за то, что хотела бы сделать сама. Именно этим ты сейчас и занимаешься. Ты наказываешь своего мужа за что-то, что он не в силах изменить, а по мне, так он достаточно наказан, да еще несправедливо. Можешь ты принять случившееся или нет — вот о чем тебе нужно подумать. Если да, тогда все уляжется. Но если ты собираешься до конца своей жизни получать от него возмещение убытков, тогда тебе лучше отказаться сейчас. Ты только заставишь его страдать. Любой мужчина воспротивится этому, и ответная реакция будет довольно неприятной.

— Уже была. — Задумчиво смотря в огонь, Джессика мысленно вернулась к ссоре в Вакавилле.

— Ни один мужчина долго не вынесет такого. Как и ни одна женщина. Кому хочется вечно чувствовать себя виноватым? Делаешь ошибки, извиняешься, платишь за них, вот и все. Ты не можешь требовать от него платы постоянно. Закончится тем, что он возненавидит тебя за это, Джессика. Очевидно, ты не просто заставляешь его страдать за настоящее. Возможно, ты используешь это как возможность получить старый должок. Я могу и ошибаться, но все мы время от времени ошибаемся.

Джессика горестно кивнула. Именно так она и делала. Заставляла его расплачиваться за прошлое — и за его слабости, и за свои собственные. За ее страхи и неуверенность. Она обдумывала это, когда голос Бетани ласково вторгся в ее мысли.

— Может быть, ты посоветуешь мне не совать нос в чужие дела.

Джессика улыбнулась и выпрямилась в кресле.

— Нет, наверное, вы правы. Я не смотрела на это под таким углом. В ваших словах есть много разумного. Даже больше, чем я хочу в том признаться, но все же…

— Ты хороший собеседник, детка.

Женщины улыбнулись друг другу, и Бетани встала, изящно потянувшись, ее кольцо с бриллиантом вспыхнуло множеством разноцветных искр. На ней были черные свободные брюки и синий кашемировый свитер под цвет ее глаз. Наблюдая за ней, Джессика подумала о том, какой, должно быть, красивой была Бетани в молодости. Она была по-прежнему привлекательна — с мягким покровом женственности, смягчающим любой поступок или любую фразу. Ее можно было назвать более обаятельной, чем Астрид. Мягче, теплее, красивее, возможно, в ней было больше жизни.